Русский край, чужая вера. Этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Долбилов cтр.№ 244

К начальному периоду потаповского управления относится курьезный эпизод (где тоже, правда в ином качестве, возникает борода), которым уместно завершить настоящую главу. В нем отразились как возраставшая для местных русских националистов трудность совмещения универсального «стандарта» русскости с колоритом региональной идентичности, так и условность грани, отделявшей Потапова от поборников «русского дела». Главным персонажем в этой истории был Я.Ф. Головацкий, галицийский русин, униатский каноник, один из главных «будителей» – застрельщиков борьбы вокруг проблемы национальной принадлежности русинского населения империи Габсбургов. Первоначально – до конца 1840-х годов – отстаивавший идею об этноязыковой отдельности, самодостаточности русинов, позднее Головацкий выработал для себя, как отмечают современные исследователи, малороссийско-русскую версию множественной (региональной и национальной) идентичности. Согласно ей, русины входили составной частью в малороссийское население, которое, в свою очередь, являлось ветвью русского народа ^[1562]. Для своих доброжелателей в России, включая некоторых виленских деятелей во главе с Корниловым, он олицетворял надежды на «воссоединение» с «русскими» братьями в «Червоной Руси», а также являлся проводником влияния России в других славянских землях Австро-Венгрии.

В 1867 году Головацкий, к тому времени почти двадцать лет преподававший в Лембергском (Львовском) университете, подвергся за свои политические пристрастия гонению со стороны галицийского наместника А. Голуховского, был вынужден оставить кафедру и перебрался в Россию, оставаясь при этом австрийским подданным. От принятия российского подданства его, как он сам признавал в письме П.Н. Батюшкову, удерживал расчет добиться от австрийских властей пенсии, что не получилось бы, если бы австрийцы получили повод признать его эмигрантом ^[1563]. Благодаря хлопотам петербургских высокопоставленных панславистов Головацкий по высочайшему повелению в декабре 1867 года был назначен председателем виленской Комиссии для разбора древних актов (т. н. Археографической, которую в 1865–1866 годах возглавлял Бессонов). Один из деятелей Славянского комитета в Петербурге сообщал в частном письме о предстоящем назначении Головацкого и многозначительно добавлял, что «Я[ков] Ф[едорович] уже отпускает бороду, что ему очень к лицу» ^[1564].

Однако на Потапова, когда тот через несколько месяцев приехал в Вильну, свежеотпущенная борода председателя Археографической комиссии не произвела должного впечатления. Новый генерал-губернатор, желавший, видимо, в самом начале своего управления продемонстрировать близость к императору, попытался убедить Александра II в необходимости немедленно аннулировать повеление о назначении Головацкого. Педалируя дискурс «исконно русского и православного края», Потапов изображал присутствие Головацкого в Вильне чуть ли не надругательством над патриотическим чувством, каким-то явлением призрака из мрачной эпохи польского господства:

…древние акты будут служить наглядными свидетелями прошедшего и вызовут из векового уничижения и забвения русскую бытовую старину с ее историческим прошлым. …Председателем комиссии не может быть австрийский подданный, униат, носящий даже ксендзовскую одежду; тем более что членами в ней состоят действительный статский советник и православный протоиерей, притом пребывание его не только в Вильне, месте жительства митрополита Литовского Иосифа, но и в целом крае неуместно, так как по благотворному руководству Преосвященного совершилось великое событие нашей истории, сгладившее имя униата со всей Северо-Западной окраины нашего дорогого отечества.

Похоже, Потапов намекал, что один только вид Головацкого в «ксендзовской одежде» (речь шла вовсе не о церковном облачении, а о принятом в мирском обиходе неброском костюме для католика или униата, имеющего сан) будет болезненно напоминать престарелому митрополиту о его собственной прежней вере. По докладу генерал-губернатора Александр II отдал распоряжение Министерству народного просвещения подыскать Головацкому новое место с таким же жалованьем, но подальше от Северо-Западного края ^[1565].

Слухи о представлении Потапова разнеслись мгновенно и вызвали возмущение в националистических кругах. В защиту Головацкого выступили, каждый со своей позиции, разные органы печати: «Москва», «Московские ведомости», «Голос». «Москва» в редакционной статье заявляла, что изгнание преданного России галичанина из Вильны обрадует поляков и в России, и в Австрии: «…русская местная администрация, предложившая такую меру, оказывается лишенною живого чувства русской народности и даже способна на явное ему оскорбление». «Московские ведомости» отмечали, что единственным оправданием решения, основанного «на таком невероятном предлоге, как принадлежность каноника Головацкого к униатскому исповеданию (в особенности в крае, наполненном католиками и евреями)», могло бы быть соответствующее ходатайство митрополита Иосифа, но последний, по сведениям редакции, благорасположен к новоприезжему униату ^[1566].

Оппоненты Потапова не сомневались, как кажется, в том, что за домогательством генерал-губернатора кроется его жандармский инстинкт, узкое полицейское понятие о критериях верноподданства и лояльности ^[1567]. Однако и сами они в данном случае не высказывали более гибкого определения русскости, способного вобрать региональное разнообразие без поползновений к его нивелировке. В сущности, если исходить из предложенной Кояловичем двухчастной ментальной карты исторической территории русской «народности», галичанин Головацкий тоже представлял собой человека Западной России. С этой точки зрения его униатское исповедание следовало признать одним из атрибутов местной самобытности, к тому же связанным – в галицийском контексте – с ярко выраженным неприятием польскости и католицизма ^[1568]. Вместо этого защитники Головацкого склонились к тому же, вполне традиционному, рецепту «выправления» его русскости, который прямо подразумевался и докладом Потапова (а равно и более ранними восторгами петербургских друзей по поводу благообразной бороды). В конце апреля 1868 года П.Н. Батюшков, только что приехавший в Вильну в качестве нового попечителя Виленского учебного округа, поспешил встретиться и побеседовать с Головацким. Беседа со стороны Батюшкова имела характер зондажа. По его словам из донесения Потапову, он нашел «не совсем удобным предлагать Якову Федоровичу… перейти в православную веру, тем более что по отзыву Митрополита Иосифа он в душе православный, воспитывает дочерей своих, учениц здешней гимназии, в православии и несомненно оставит сам вскоре униатское исповедание» ^[1569]. Так Головацкий и поступил – и этой ценой купил генерал-губернаторскую санкцию на сохранение за ним выгодной должности в Вильне…