Ева для Инквизитора - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Васина cтр.№ 31

Лиля замолчала, так как подошла официантка с нашим кофе и пирожными. Я выбрала торт с необычным названием «медовик». Вкусно, сладко. Спустя две ложки желудок решил, что больше не хочет, и я сосредоточилась на кофе и на разговоре. Но настоящее имя не назвала, не рискнула.

— Элизабет, я с детства танцевала. С трех лет меня отдали в школу танцев, а к семи годам я ездила по городам с нашим ансамблем. И так до шестнадцати лет, пока меня не отправили учиться в Париж.

— О как.

— Да, у меня обеспеченная семья. Мама бредила, да и бредит Францией. Ей хотелось, чтобы единственная дочь получила образование в Европе. А мне было… все равно. Я жила танцами. Там была возможность продолжать ими заниматься.

— При чем здесь чулки?

— Они оказались волшебными. Ну, так мне тогда казалось. Сначала я не стала всерьез воспринимать бабушкины слова. Ну кто в здравом уме натянет старые чулки? Но я бабушку любила, а та очень просила надеть их на выступление.

Лиля сделала глоток кофе и продолжила:

— Ну я как-то раз и надела. Элизабет, было чувство, что внутри меня поселился кто-то, дающий вдохновение. Я танцевала тогда сольный танец. И зал в конце просто встал и хлопал. Понимаешь?! В тот момент я ступила на кривую дорожку. Я впала в зависимость от чулок сразу же.

Я вздохнула и машинально отломила еще кусочек торта. Он остался лежать на тарелке, как и несколько предыдущих. Да, по документам мне тоже было известно: вещи Дамаль по-разному влияли на владелиц. Кто-то впадал в зависимость быстрее, кто-то сопротивлялся годами. Но итог один: все со временем начинали испытывать болезненную тягу. Мало кто сумел отказаться от них. Добровольно, во всяком случае.

— Твоя бабушка страдала только маразмом?

— Ноги еще болели, — откликнулась Лиля. — Она все просила меня надевать чулки только на выступления. Мол, иначе я расплачусь здоровьем. Но вот серьезно, кто послушает таких советов, да еще в пятнадцать лет.

Боже, она впервые надела вещь в пятнадцать лет?! Чем моложе человек, получивший вещь Дамаль, тем он податливее ее влиянию.

Вывод: лучше бы мне попался платок лет эдак в семьдесят.

— И… ты начала сразу часто их носить?

— Нет, сначала только на выступлениях. Но потом, уже в Париже, мне понравился один парень в коллеже. Ну и…

— Ясно, — вздохнула я.

— Да, я решила понравиться ему.

— Извини, но мне кажется, что тебе необязательно носить чулки для внимания мужчины.

— Скажи это шестнадцатилетней, — хмыкнула Лиля. — Тогда думаешь совсем по-другому. Я надела чулки на занятия один раз, второй. И заметила, что моя походка заставляет мужчин смотреть мне вслед. Понимаешь, это пьянит. Сначала немного, а потом все сильнее я чувствовала себя хозяйкой положения. Знаешь, как серый кардинал или тайная королева. У тебя две вещи, Элизабет, ты такого не чувствуешь?

— Нет.

— А что ты ощущаешь?

— Когда их снимаю, то легкое сожаление, без них — отвращение, а когда они на мне — прилив энергии. А как так получилось…

Я перевела взгляд на ее кресло. Губы Лили тронула легкая улыбка без малейшего проблеска радости.

— О, ту историю можно увековечить в книге. Когда мне было девятнадцать, я с приятелями поехала на горнолыжный курорт. В Швейцарии.

— О… — только и могла я сказать.

— Ну да, — кивнула Лиля, — предки спонсировали, почему бы и нет? И там были любительские соревнования. Раз в две недели. Мы же приехали туда на месяц. И там я выяснила, что чулки помогают и когда катаешься на лыжах.

— О не-е-ет! — простонала я.

— Сейчас вспоминаю ту себя и чувство, что там не я управляла телом, а кто-то чужой. Знаешь, это как оргазм, когда ты побеждаешь.

Чулки нашли слабость Лили — тягу к лидерству, к победе. И активно применили ее.

— Ты победила в обоих соревнованиях?

— В первом — да, а потом приехали они.

Лиля замолчала, а я не торопила ее. По влажному блеску глаз поняла: дальше рассказ получится совсем невеселым.

— Два парня и сестренка одного из них. Богатые, красивые, такие, знаешь, хозяева жизни. Но при этом не заносчивые, а вежливые. Просто в каждом движении чувствовалась власть. Понимаешь?

Я кивнула. Да, такая же магия власти исходила и от Хана.

— Я влюбилась, — просто проговорила Лиля, вертя ложечку в руках. — Как удар молнии. Серьезно. Посмотрела и поняла — вот оно! Богдан был просто воплощением того, что мне нравилось в парнях. Мы тогда оба словно сошли с ума. Я чувствовала, что не нравлюсь его сестре, не нравлюсь его другу, но мне было плевать. Кто они и кто я! Я! Которая могла заставить мужчин пускать слюни от одного только шага. Крохотного шага!

Лиля замолчала, понимая, что начинает повышать голос. Отхлебнула остывший кофе и продолжила уже потише.

— Потом были вторые соревнования, где я упала. С пятнадцати лет не падала, а тут просто не смогла удержаться на лыжах на крохотном трамплине, и все. Куча переломов, какие-то осложнения. По больницам провела столько времени, все надеялась, что встану. Что все это лишь временно. А потом наступило отрезвление. Спустя год. Когда я проснулась, подъехала к зеркалу и… тогда мелькнула мысль выброситься из окна. Я не знала, как дальше жить. Без танцев, без движений, без… него.

— Без Богдана? — спросила, пытаясь вспомнить, почему имя кажется мне таким знакомым.

— Да. Он пропал. Просто исчез в тот день, когда я упала. Ни звонка, ни записки. Словно его и не было. А я сходила с ума и все надеялась.

Нет, определенно я это имя слышала.

— А потом, в больнице, я стала кое-что понимать. Когда лежишь, в голову лезут разные мысли. И я стала сопоставлять части произошедшего. Как головоломку. Я ведь надевала чулки перед соревнованиями и еще все думала, что-то не так. Потом дошло: не те кружева были. Похожие, но не те.

— В смысле?

— Знаю, что звучит глупо, но правда — кружева заменили.

— В кружевах заключена сила вещей, — пробормотала я, — если тебе их заменили, то чулки потеряли силу. Но тогда тот, кто это сделал…

«Мать вашу!» — едва не выкрикнула я, но вовремя прикусила язык едва ли не до крови и диким взглядом посмотрела на Лилю.

Богдан? Богдан!

— Элизабет?..

— Лиля, — у меня едва ворочался язык, — а как звали сестру и друга Богдана? Ты помнишь?

— Мне эти имена на всю жизнь в память врезались. Ирен и Хан.

Я в этот момент как раз решила глотнуть кофе, чтобы освежить пересохшее вмиг горло, и тут же не удержалась, выплюнула его.

Этого не может быть!

Это чей-то злобный заговор!

— Что с тобой?