В метро было одновременно душно и почему-то холодно. Хотя потом я сообразила: на самом деле тут вполне нормальная температура, просто меня знобит.
Так, организм мой, что ты еще предложишь в качестве симптомов беременности?
Оказалось, головокружение. Оно настигло меня, когда я подъезжала к одной из станций. Пришлось выскакивать из вагона и садиться на ближайшую скамейку, благо они там были. Посидев пару минут, поняла, что не помогает. Голова кружилась не так сильно, но виски сдавило от духоты. Мне надо было на воздух, и срочно.
На улице резкий холодный ветер помог немного прийти в себя. Но теперь накатила слабость и задрожали коленки. Да что же это такое?! Сейчас я стала бы легкой добычей для любого члена Ордена.
— Вам плохо?
Женский голос раздался откуда-то сбоку, стоило мне присесть и прикрыть глаза.
— Я плохо говорю по-русски, — пробормотала заученную фразу. Но собеседницу это не смутило.
— Вы говорите по-английски?
— Да.
У нее оказалось хорошее произношение и едва заметный акцент. Я приоткрыла глаза и скосилась в сторону собеседницы.
Рыжие волосы, огромные зеленые глаза, приятное лицо с чуть вздернутым носом, светлый пуховик и… инвалидное кресло. Современное, способное ездить само, но все же инвалидное.
— Вам помочь? Вы болеете?
— Все нормально, — проговорила я, выпрямляясь, — просто… просто я беременна.
Вырвалось само собой.
Пока беременна.
Нет, не думай об этом. Не думай!
— О! — Девушка протянула мне руку. — Меня зовут Лиля. И вон там меня ждет муж на машине. Давайте я вас подвезу до места?
Темно-синий автомобиль и правда стоял не так далеко. А возле него курил приятного вида мужчина.
— Не бойтесь, — расценила мои колебания по-своему Лиля, — я сама в Москве только третий раз. Правда, первые два приезжала просто отдохнуть, а теперь вот… очередная попытка встать на ноги.
— Мне написали адрес, — проговорила я, — одну минуту…
Бумажка нашлась во внешнем кармане сумки, рядом с перчатками Дамаль. Их я держала поблизости, на всякий случай. В то время как платок повязала под свитер, поверх тонкой майки. Край перчаток с кружевами случайно вылез из кармашка, я поспешно его запихала назад и замерла.
Взгляд округлившихся глаз Лили не отрывался от моей сумки.
— Господи, — выдохнула, — у вас эта дрянь?!
Наткнуться в многомиллионной Москве на ту, которая знает о вещах Дамаль. Это наводит на подозрения, знаете ли. Я дернулась в сторону, временно позабыв о недомогании. Не верю в совпадения.
— Простите! — Кажется, незнакомка тоже испугалась. — Просто… просто у меня была вещь. Чулки… теперь вот.
Она кивнула на свои ноги, укрытые красивым пушистым пледом.
Красивая молодая женщина, только глаза грустные. Грусть таилась в самой глубине. Но я ее заметила. Наверное, потому, что такое же выражение видела у себя, когда смотрелась в зеркало, и у Абби, и у всех владелиц.
Тем не менее садиться в незнакомую машину я не собиралась. Ни за что! У меня теперь даже рефлекс выработался: вижу незнакомого мужчину, что мной интересуется, — удираю. Тут, конечно, девушка, но ее ждет мужчина.
— Это у вас из-за вещей? — спросила чуть хрипло. Шок и все такое, но зато самочувствие резко улучшилось. Видимо, организм решил, что сейчас придется удирать, и мобилизовался.
— Косвенно.
Я, конечно, многое слышала, но чтобы из-за ношения вещей лишались возможности ходить…
— Я поплатилась за то, что делала при помощи вещей, — пояснила Лиля. — К счастью, осталась жива. И все же надеюсь когда-нибудь пойти.
Короткий и нежный взгляд в сторону машины.
— Хорошо, что муж поддерживает во всем.
Я не знала, как реагировать на такое. Бормотать соболезнования — глупо, закидывать вопросами — неудобно. Поэтому просто молчала и смотрела на собеседницу.
— Извините, — проговорила Лиля, — понимаю, что смотрится странно то, что я вдруг увидела у вас одну из вещей и начала болтать. Просто я никогда не видела еще кого-то с такими же предметами. Мне чулки достались по наследству, но бабушка уже была немного в маразме и толком не смогла объяснить, для чего они. Я сама поняла и… поддалась искушению.
Она смотрела на меня, я же заставила себя пробормотать:
— Вещи Дамаль жестоки и порой могут заставлять делать то, от чего стыдно.
Лиля колебалась. Она снова посмотрела на мужа, что стоял у машины, потом на меня и спросила:
— Скажите, вы не будете против поговорить в кафе? В любом ближайшем. Я попрошу мужа подождать.
Засада или нет? Еще одна любительница подставить ближнюю ради Ордена? Черт, как же сложно везде видеть подвох! Я так хочу расслабиться и просто поболтать с кем-нибудь за чашкой кофе! А, кофе вроде мне нельзя. Хотя какая разница, если через два дня я уже буду опять не беременной.
Внутри все сжалось.
— Вы связаны с Орденом? — спросила прямо, внимательно следя за эмоциями на лице собеседницы. Открытая молодая женщина, не умеет играть. Вот и сейчас я увидела искреннее удивление и непонимание.
— Какой Орден? — как-то даже робко спросила Лиля. — Прошу прощения, может, я неправильно поняла…
Нет, к Ордену она имеет такое же отношение, как и я.
Ну или она шикарная актриса, достойная всех «Оскаров» мира.
— То кафе подойдет? — спросила я и ткнула пальцем в первое попавшееся через дорогу. Небольшое кафе с затененными окнами и нарисованной над входом коричнево-бежевой чашкой.
— Вполне. Идемте.
Внутри оказалось не так много народу, а еще было тепло и вкусно пахло кофе и выпечкой. Даже мой многострадальный после утренней тошноты желудок воспрянул духом и захотел чего-нибудь сладкого и почему-то хрустящего.
— Странно, — пробормотала я, когда Лиля выслушала мои пожелания и передала их официантке.
Мы устроились за столиком в углу зала, где тише всего звучала музыка. Удобные кресла и небольшие столики, где не надо тянуться за чем-нибудь. Я чуть поерзала и выдохнула. Да, весьма комфортно. Сняла шляпку, и Лиля снова удивилась. Ну да, согласна, на голове убор смотрелся как обычная шапка. Иллюзия. А теперь перед ней возникла старомодная шляпка с кружевами.
— У тебя две вещи?! — В ее голосе звучал едва ли не ужас.
— Ага, — решила я соврать. Меньше знает — крепче спит.
— Я даже не слышала, чтобы кто-то носил две вещи!
— Что ты вообще о них слышала?
Да, мы незаметно перешли на «ты».
— Очень мало. Говорю же, бабушка, когда мне отдавала чулки, уже мало что соображала. Но в один из периодов прояснения сознания сказала, что они мне помогут в будущем, в танцах.