— Сутки пооколачивалась, передумала все, взвесила, потом вернулась к тебе. Куда я без копейки?
— А Артур уехал к себе?
— Наверное. Не знаю.
Михаил достал из кармана штанов упаковку мужского парфюма.
— Я для него даже хороший одеколон купил. Крепкий, настоящий.
— Хорошо. Может, когда-нибудь и передашь. — Антонина помолчала, облизнула языком пересохшие губы. — Я вот что, Миша, хочу тебе сказать.
— Я тоже с этим пришел. Хочу, чтобы простила.
— Считай, что простила. Но я о другом. — Она повернулась к нему, печально улыбнулась. — Уйду я от тебя, Миша.
Михаил от ее слов на миг задохнулся, его качнуло:
— Как?
— Приду в себя и уйду.
— Нет… Нет! — Михаил тяжело и медленно повел головой. — Ты не можешь уйти.
— Могу. Ты меня не знаешь. Если решила, не остановишь.
— Я не переживу.
— А я не переживу, если и дальше буду с тобой. Ведь знаешь, как я вышла за тебя?
— Знаю. Не любила и вышла. Наверное, пожалела.
— Пожалела. Но не тебя. Себя. Надоело бродить по свету бесхозной. Без привязи. Особенно тяжело стало, когда мать умерла.
— Я правда не переживу, Тоня.
— Сначала будет тяжело, потом привыкнешь. Баб, гляди, сколько свободных по улице шастает. Обязательно какая-нибудь прибьется.
— Не хочу какую-нибудь, Тоня. Ты знаешь это.
— Я решила, Миша.
Он посмотрел с тоской, и глаза его постепенно наполнялись слезами. Наконец плечи его задрожали, и он, не пряча лица, не отворачиваясь, стал плакать. Негромко, вскидываясь и захлебываясь.
Антонина молчала, отвернувшись к окну. Вздрогнула, когда Михаил коснулся ее руки.
— Тонь… а может, ты влюбилась?
Она подумала, пожала плечами.
— Может.
— В кого? В Артура?
— Тебе зачем?
— Я должен… я хочу знать.
— Не знаю, Миша. Ничего пока не знаю. — Антонина с трудом поднялась со стула. — Нужно лечь, голова пошла кругом.
Савостин помог ей лечь, пристроился на самом краешке, продолжая спокойно и по-собачьи верно смотреть на жену.
— А знаешь… Я вдруг подумал… Вдруг даже влюбилась. К примеру, в того же Артура. Я почувствовал, почти догадался. Ну и пусть. Пусть живет с нами. Бог с ним. И ты привыкнешь, и я постепенно. Потом разберемся. Верно я говорю, Тоня?
Она усмехнулась в ответ, погладила руку:
— Спасибо. Иди к себе, а я посплю.
Было близко к вечеру, вокзальная жизнь слегка оживилась, народу прибавилось. Гордеев дождался своей очереди к окошку, нагнул голову, чтобы получше видеть уставшую и раздраженную кассиршу.
— На Владимир. На сегодня.
— На сегодня только через Москву, — ответила женщина в окошке.
— Согласен. Сколько?
— Смотря какого класса билет.
— Самый простой. Дешевый.
— Сидячих в составе нет.
— А какие есть?
— Плацкарт.
— Давайте плацкарт. Сколько?
— Три тысячи семьсот пятьдесят.
— Скоолько-о?
— Три семьсот пятьдесят.
Артур выудил из кармана смятые купюры, стал пересчитывать их. Заметил чернявого мужичка, вертевшегося рядом, окрысился.
— Чего елозишься тут? Видишь, деньги считаю.
— Вижу, — ответил мужичок с небольшим восточным акцентом. — Долго очень.
— Потерпишь. — Артур снова склонился к окошку. — Не хватает.
— Значит, свободен, — отмахнулась от него кассирша и крикнула: — Следующий!
— Может, подешевле есть? У меня всего три двести.
— Следующий!
Гордеев расстроенно отошел в сторону, на всякий случай снова пересчитал деньги, со зла плюнул.
Вдруг увидел, как тот самый мужичок возле кассы, прижавшись к женщине, стоявшей перед ним, аккуратно и профессионально отводит на себя ее сумку, запуская в глубь нее руку.
— Э-э!.. — Артур сорвался с места, в несколько прыжков оказался возле кассы, успел поймать руку вора. — Ты чего делаешь?!
— Что нужно? — закричал мужичок, вырываясь. — Чего хочешь? Сейчас полицию позову!
— Я сам полицию позову! — Гордеев силой разжал ладонь мужичка, выцарапал несколько ворованных мятых купюр, показал испуганной женщине. — Ваши?
Женщина пошарила в сумке, всплеснула руками.
— Мои!.. Украл, паразит!.. Как же это я не заметила? — заполошно закричала она. — Полиция, грабят!
Вор вертанулся, оттолкнул тетку и Артура, юркнул через зал на выход.
— Держите! Во-ор!
Гордеев бежал за мужиком, по пути кого-то сбил, за кого-то зацепился, в итоге завалился на бетонный пол.
Из глубины зала неслись полицейские свистки.
Гордеев поднялся, огляделся, на самом выходе заметил, как промелькнула футболка вора, кинулся следом за ним. Налетел на сгрудившихся и ничего не понимающих зевак, увидел спешащую к выходу пострадавшую женщину. Схватил ее.
— Не уходите. Я его догоню.
— Не трогай меня, паразит! — испуганно вертанулась женщина.
— Вы свидетель. Потерпевшая.
— Все вы тут одной масти! — Женщина попыталась снова вырваться. — Чего нужно?
— Ждите!.. Полицию ждите!
— Пошел ты со своей полицией! — Она отцепилась от него, кинулась к выходу.
Артур попытался догнать ее, но какой-то здоровяк легко подшиб его, повалил на пол. Сам лег сверху.
— Оп-па! — и заорал. — Полиция!
— Ты чего делаешь?
— Полиция! Вора поймали!
— Какой я вор?.. Вор убежал!
— Менты разберутся.
Два подбежавших моложавых полицейских профессионально подцепили Гордеева под руки, поставили на ноги.
— В чем дело?
— Вот женщину ограбил! — объяснил здоровяк, отряхивая колени. — Пришлось вмешаться.
— Чего несешь? Не грабил я!.. За вором бежал!
— Гражданин, не сопротивляться. Сейчас все выясним.
— Да не вор я!
— Спокойно! — Старший полицейский махнул здоровяку: — Будете свидетелем.
— Не, вы чего, парни!.. У меня поезд через пять минут. Просто помог женщине!
— Ладно, без него разберемся, — сказал младший полицейский чин и крепко взял Артура за локоть. — Пройдемте, гражданин.