Ореховый Будда - читать онлайн книгу. Автор: Борис Акунин cтр.№ 53

Всему, что он знал и умел, юношу обучили в храме Коосин-дзи, принадлежащем к великой школе Мансэй, которая единственная из всех течений буддизма учит человека жить без страхов и самоослеплений. Учит Истине.

Представления других учений о Добре и Зле мутны и ошибочны. Всё очень просто. Добро – быть сильным; Зло – быть слабым. Хорошее – то, что делает тебя сильнее. Плохое – что делает слабее. Глупцы из ложного ответвления Мансэй-ха, извращают суть заветов Первоучителя. Он открыл, что всё на свете – плод твоего воображения. Но если так, то тобою же придуманы и все чужие жизни, а может ли иметь какую-то ценность придуманное?

На этот вопрос школа Коосин отвечает: да, если чужая жизнь помогает тебе на твоем Пути, то есть делает тебя сильнее. А все химеры, отнимающие у тебя силу – любовь, жалость, сострадание, – вредны, и от них надо избавляться.

– Поэтому у меня нет семьи и нет детей, – говорил юному Синэяро Учитель. – Только ученики. Я учу вас быть сильными. Каждый удачный ученик – еще один шаг на моем Пути.

Храм школы находился в Нагасаки и назывался Домом Пустоты, потому что моления в нем возносились Алтарю Пустоты – совершенно пустой нише, которую однажды займет Курумибуцу-сама.

Реликвией владели беззубые извратители великого учения, обманом захватившие Орехового Будду и украсившие им свой храм в Хирадо. Это и хорошо. Пустота порождает голод, а голод придает сил. Сытый никогда не совершит деяний, на которые способен голодный.

Тысячу лет служители школы ждали дня, когда Курумибуцу попадет в свой истинный дом. Пророчества мудрых старцев Коосин-дзи предвещали, что в великий день, когда святыня перейдет из слабых, лживых рук в сильные и правдивые, изменится Великий Баланс мировых сил. Но о том, когда это произойдет – может быть, еще через тысячу лет, – пророчества умалчивали.

Когда Синэяро сравнялось двадцать лет, Учитель отвел его к отцу Настоятелю и сказал: «Он силен и храбр, он прошел два этажа знаний и готов к третьему. Каким Путем ему идти?».

Оторвавшись от свитка со старинными письменами, Преподобный мельком взглянул на юнца.

– Его Путь написан на его уродливом лице.

И снова сгорбился над своим чтением. Отец Настоятель говорил мало и никогда ничего не объяснял: понимающие поймут, а непонятливым незачем.

Несколько дней Учитель размышлял над смыслом этих слов. Потом вызвал к себе ученика и сказал:

– Отец Настоятель мудр. Ты не похож на японца, ты похож на южных варваров. Они богаты и полезны своими знаниями о внешнем мире, для нас закрытом. На островке Дэдзима, где живут варвары, у нас никого нет, и это упущение. Ты будешь жить среди соотечественников твоего отца. Стань среди них своим, но оставайся нашим.

Так определился Путь монаха Хамамати. Он не роптал, потому что жалость к себе – зло, слабость. Стиснул зубы, укрепил дух и отправился жить на крошечный остров, к чужим, невежественным недолюдям, чтобы сделаться таким же, как они. Тяжелая доля.

Юный Синэяро поступил в факторию Ост-Индской компании слугой. Выучил голландский язык, тайно принял христианство (за такое японский закон карал смертью). Островитяне стали звать туземца Маартеном. Он был расторопен, честен, смышлен, исполнителен. Обучился бухгалтерии, стал помощником у фактора Ханса Ван Эйкена, который привязался к молодому человеку, а перед смертью, по завещанию, усыновил его. Так Маартен без фамилии стал Маартеном Ван Эйкеном. Из Голландии приезжали новые люди, старые уезжали. За двадцать лет население островка раз пять или шесть переменилось, и Синэяро стал главным старожилом. Все забыли, что когда-то херр Ван Эйкен был японцем. Он считался ценнейшим и незаменимейшим сотрудником фактории, потому что единственный владел трудным местным языком, и никто уже не помнил, как это получилось.

Но раз в неделю, ночью, Маартен Ван Эйкен тайком перелезал через стену, вплавь добирался до берега и вновь становился монахом Хамамати Синэяро.

До рассвета он оставался среди своих, настоящих своих. Докладывал о событиях в фактории, отдыхал духом, напитывался силой и делал упражнения, необходимые для того, чтобы не растерять навыки боя.

Он думал, что таков будет весь его Путь: быть собой по нескольку часов в неделю, а всё остальное время существовать в странном, неприятном сне, тайным пришельцем среди обитателей другого мира.

Но карма готовила для Синэяро иное, величественное предназначение. Его верность и сила были вознаграждены – и так щедро, что Путь озарился ослепительным сиянием.

Однажды ночью приплывшего с Дэдзимы лазутчика провели прямо к преподобному. Это, конечно, был другой настоятель – тот, молчаливый, давно ушел к Будде. Нынешнему едва перевалило за пятьдесят, над свитками он не сидел, двигался быстро и говорил много.

– Произошло то, чего мы ждали тысячу лет, – сказал преподобный, сияя счастливой улыбкой. – Не знаю, чем именно я, сорок девятый настоятель Коосин-дзи, заслужил такую награду, но именно в мое правление Ореховый Будда может попасть в свой истинный дом. А ты, Хамамати, можешь стать рукой, которая исполнит это великое дело!

Он рассказал, что хирадские слабаки надоели Будде, и он их покинул. Блюститель алтаря Семи Покровов, раб слабости, выкрал реликвию. Это случилось еще месяц назад, но стало известно только сейчас, потому что извратители скрывают пропажу. Однако у Коосин-ха там тоже есть соглядатай, Путь которого еще труднее, чем служба у южных варваров, потому что этот мужественный брат вырывается к своим не каждую неделю, а лишь раз в месяц. Он и сообщил великую новость.

Тайное расследование выявило, что вор отдал Орехового Будду в единственное место, куда нет хода японцам – на остров Дэдзима. Не вездесущая ли карма поместила туда монаха Синэяро еще двадцать лет назад?! Он – единственный, кто может, кто должен найти святыню и доставить ее в Коосин-дзи, во исполнение великих пророчеств!

Хамамати слушал, утирая слезы, и думал: «Какой прекрасный сон, я не хочу от него пробуждаться!»

В последующие месяцы он искал Орехового Будду по всей Дэдзиме. Не спал ни одной ночи. Незаметно и беззвучно обыскивал каждый дюйм, заглянул под каждую доску пола, обполз каждый ярд двора, простучал все стены, прощупал пальцами швы и подкладки всей одежды, какая только была на острове, перерыл все хранилища и склады.

Реликвии нигде не было.

Но однажды Синэяро подслушал тихий разговор между опперхофтом Де Восом и херром Мангусом, главным бухгалтером и контролером Компании. Тут-то и стало ясно, почему раньше срока вернулся на родину вице-директор Ван Ауторн. Курумибуцу отправился в Голландию!

В ту же ночь Синэяро доложил об этом преподобному и получил благословление на дальнюю дорогу.

– Значит, при мне Курумибуцу-сама в храм Коосин-дзи, скорее всего, не вернется, – грустно молвил отец Настоятель. – Я никогда никому не завидовал, а тебе завидую. Твой Путь будет долгим и трудным, он может занять годы, но ты полетишь, как стрела в мишень, и попадешь в нее. Это великое счастье. Лети, Синэяро, и не промахнись.