Иван Шуйский - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Володихин cтр.№ 55

Несколько отрядов немецких и венгерских наемников направились за 50 км от Пскова к Псково-Печерскому монастырю. Обитель служила базой для русских рейдов по тылам противника. Неприятельская попытка взять обитель штурмом закончилась тяжелым поражением. Небольшой гарнизон отбил яростные все наскоки с большим уроном для атакующих.

Это славное деяние заслуживает особого рассказа.

То ли к монастырю безуспешно приступали небольшие отряды польских фуражиров, то ли сам гарнизон атаковал и захватил подобный отряд, но так или иначе в плену оказался рижский толмач Иоахим, прибывший с порохом в расположение королевской армии. По словам рижского бургомистра Ф. Ниенштедта, «…это до того огорчило короля, что он послал туда полковника Фаренцбека с пушками и ратниками и, хотя штурм вначале шел будто бы и удачно, даже трое знатных дворян: Рейнгольд фон Тизен- гаузен из Берзона, Каспар фон Тизенгаузен из Отцеме вместе с Вильгельмом Кеттлером влезли по лестницам на башню; но случилось так, что лестница подломилась и Рейнгольд убился до смерти, а Вильгельм и Каспар в этой же башне были взяты в плен и, хотя тут был только монастырь, но монахи и ратники при жестоком холоде из своего теплого монастыря так храбро сражались против перемерзших королевских ратников, что они ничего не могли поделать и должны были с позором и бранью отступить от монастыря»436. В этом рассказе много правды… помимо разве что действительной причины, по которой Баторий отправил большой отряд наемников для захвата обители. Какой уж там рижский толмач!

Мотивы нападения королевских отрядов на монастырь куда более прозаичны. Прежде всего, монастырь был весьма богат и обеспечен всем необходимым для того, чтобы играть роль операционной базы в тылу вражеской армии. Разграбление его обещало изрядную добычу и к тому же пополнение скудных продовольственных запасов. Гарнизон монастыря, методично уничтожавший вражеских фуражиров, был для Батория настоящей занозой в пятке.

По словам Рейнгольда Гейденштейна, «…склонясь на непрерывные просьбы многих, король отправил туда Фаренцбека. Он приказал ему, ознакомившись с местоположением, уведомить его о том, какое он примет решение; и если ему покажется, что можно овладеть монастырем без большого труда, то король вышлет ему на подмогу солдат и пушки; если же, по его мнению, взятие монастыря окажется слишком трудным, чтобы можно было предпринять его в это время, то пусть вернется назад, оставив дело в прежнем положении. Отправившись с несколькими всадниками, Фаренцбек наткнулся на дороге на неприятельских конников, далеко превосходивших его числом, которые, выступив из Печерского монастыря против наших фуражиров, в это время возвращались домой; одних из них перебив, других разогнав, Фаренцбек, подстрекаемый успехом стычки и видя, что монастырь не был защищен ни довольно большим рвом, ни палисадами или естественным положением, с другой стороны, как человек смелый, возъимел большую надежду на успех и решился сделать приступ. Король послал ему немецких солдат с несколькими тяжелыми пушками и, когда последние, проведя сперва траншеи, разрушили некоторую часть стены, то попытались ворваться по развалинам»437. Вместе с немцами под Печерами оказались и отряды польской кавалерии. Таким образом, обитель попробовало на зуб весьма значительное войско.

Большой штурм закончился для атакующий полным разгромом. Именно тогда в плен к защитникам обители попали знатные дворяне немецкие, а вместе с ними — множество наемников.

Баторий не желал признавать неудачу. Он отправил под стены монастыря 500 венгров и еще один отряд немецких наемников. Разрушив часть укреплений, венгры предприняли второй штурм. Немцы отдельно от них устремились в старый пролом. И те, и другие откатились с большим уроном.

Гейденштейн с горечью комментирует: «Неприятель приписывал эту неудачу наших чуду, наши же заклинаниям и колдовству. На самом деле тут можно было заметить, что в виду более слабых укреплений столь же часто вредит небрежность, сколько при взятии сильных мешает самая трудность дела; потому что в последнем случае самая великость опасности и раждающийся отсюда страх часто возбуждают военную доблесть, а в первом случае самая маловажность дела ослабляет силу напряжения души и усердие. Однако некоторые думали, что, если бы наши пошли на приступ со всеми силами и в одно время, то без сомнения можно было бы взять монастырь даже без большого труда. Между тем, пока наши наступали по одиночке, сперва сами по себе Немцы, потом Венгерцы, неприятелям была даваема возможность собирать все силы в одно место, и натиск наших был ослабляем»438. Но, может быть, не столько слабы оказались усилия наемников, не столько виновата в новом поражении несогласованность их действий, сколько хорош, искусен и отважен печерский гарнизон. Русские защищали знаменитый монастырь со всеми его святынями. Поддаться было бы стыдно — позор и поругание на всю жизнь! Совершенно так же поведут себя защитники Троице-Сергиевой обители во время Смуты, да и защитники Соловецкого монастыря, подвергшегося нападению новейших британских кораблей в Крымскую войну. Они исполняли не только дело чести, но и дело веры, а потому стояли насмерть, не считая потерь.

Пиотровский честнее Гейденштейна. Он просто говорит: «Подвиги монахов достойны уважения и удивления»439.

А может быть, и впрямь Бог помог?

Для верующего человека в этом нет ничего странного, ничего невозможного. И даже такой скептик, как язвительный Пиотровский, задавшись вопросом, почему Фа- ренцбеку так не везет у Печор, колеблется с ответом. Вероятно, там просто не хватает пороха — его вообще мало в лагере Батория; Фаренцбек получал его несколько раз, но, как видно, для артиллерийской поддержки при штурмах этих припасов оказалось недостаточно. Но возможно и другое: «Печерцы удивительно стойко держатся, и разнеслась молва, что русские или чародействуют, или это место действительно святое, потому что едва подошли к пробитому в стене пролому, как стали все, как вкопанные и далее идти не смели, а между тем русские стреляли в них, как в снопы. Все русские чтут образ Пречистой, и этот монастырь пользуется в здешней стороне таким же значением, как у нас Ченстоховский»440.

Для русских же одоление иноверного войска под Псковом и Печорами — ясный признак благоволения Божьего. В этом нимало не сомневались. Осада города в исторической памяти Псковщины наполнена чудесами, явленными от Богородицы и местных святых, защищавших крепостные стены мистическим оружием. Князь Шуйский предстает в ней благоверным воином, больше надеявшимся на Христа и Богородицу, нежели на укрепления города.

К январю псковичи осмелели. В их глазах великая армия Стефана Батория перестала быть мрачной угрожающей силой. Прежний ловец сам превратился в зверя, которого следовало травить, пока он не залечил раны и не поднялся с новой яростью. Пиотровский рассказывает о нескольких крупных вылазках осажденных, в том числе и об одной, явно удачной, сделанной в расположение немецких наемников: «Русские ободрились. Сделали вылазку, а всего их было на вылазке около тысячи пехоты и несколько сот конницы. Немцы441 должны были отступить».

Иван Петрович получил донесения о том, что неприятель ослабел и убавился в численности. Воевода строит смелый план контрудара. Пора еще разок потрепать поляков, пора напомнить, какую угрозу для них самих представляет осада. Гейденштейн пишет: «Шуйский, видя огромную силу морозов и получая от перебежчиков известия, что повсюду в лагере распространяются от того лихорадки… стал изыскивать способы, как бы к славе спасения города присоединить еще славу взятия польского лагеря и уничтожения неприятельского войска»442.