Тайна гибели Бориса и Глеба - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Боровков cтр.№ 39

Страница

Владения Святослава Ярославича с огромными экономическими ресурсами за пределами «Русской земли», были возвращены его детям в раздробленном виде, — следовательно, потенциальная политическая опасность для правителей Киева и Переяславля была устранена. Из летописных свидетельств можно заключить, что по условиям соглашения в Любече Давыд Святославич получил «стол» в Чернигове, Олег — княжение в Новгороде-Северском, Ярослав — в Муроме и Рязани. Существует предположение, что в обмен на возвращение детям Святослава их «отчин» Любечский съезд по инициативе Владимира Мономаха исключил «возмутителей спокойствия» Святославичей из числа наследников киевского «стола» .

Как показали дальнейшие события, «возмутителями спокойствия» являлись не только они…

Сразу по завершении Любечского съезда начались междукняжеские интриги, жертвой которых стал теребовльский князь Василько Ростиславич. Как позволяет судить пространная повесть, помещенная в ПВЛ под тем же 1097 г. и написанная, как полагают, очевидцем событий, неким Василием (М. Х. Алешковский считал его автором второй редакции ПВЛ, составленной в 1119 г. и сохранившейся в Ипатьевской летописи, тогда как Сильвестр, автор текста, сохранившегося в Лаврентьевской летописи, всего лишь сокращал текст Василия в начале 1120-х гг.) . Инициаторами интриг выступили некоторые из княжьих «мужей» (Василь, Туряк и Лазарь), которым удалось убедить волынского князя Давыда Игоревича в существовании коалиции, созданной Владимиром Мономахом и Васильком против Давыда и киевского князя Святополка. «И влез сатана в сердце некоторым мужам, и стали они говорить Давыду Игоревичу, что „Владимир соединился с Васильком на Святополка и на тебя“. Давыд же, поверив лживым словам, начал наговаривать ему на Василька: „Кто убил брата твоего Ярополка, а теперь злоумышляет против меня и тебя и соединился с Владимиром? Позаботься же о своей голове“».

Князю волынскому удалось достаточно быстро убедить в истинности своих слов князя киевского. «Святополк же пожалел о брате своем и про себя стал думать, не правда ли это? И поверил Давыду, и обманул Давыд Святополка, и начали они думать о Васильке, а Василько этого не знал, и Владимир тоже. И стал Давыд говорить: „Если не схватим Василька, то ни тебе не княжить в Киеве, ни мне во Владимире“. И послушался его Святополк» .

Предпосылками этого династического конфликта послужили отнюдь не решения Любечского съезда. Они были созданы десятилетием раньше, когда на юго-западных окраинах древнерусского государства завязался еще один гордиев узел междукняжеских отношений — не менее сложных, чем в «Русской земле». С начала 50-х гг. XI в. княжеский стол на Волыни переходил из рук в руки между сыновьями и внуками Ярослава Мудрого, пока в 1078 г. не оказался в руках Ярополка Изяславича, который вместе с княжением во Владимире-Волынском получил также княжение своего отца в Турове.

Когда в 1084 г. обострились его отношения с тремя сыновьями тмутороканского князя Ростислава, которые жили в его столице в качестве безудельных князей-изгоев, ему пришлось отстаивать свои владения с оружием в руках при поддержке Владимира Мономаха. В том же году в этот региональный «квартет» князей включился еще один внук Ярослава Мудрого — Давыд Игоревич, лишившийся «стола» в Тмуторокани (который он делил с Володарем Ростиславичем) и посаженный на княжение в Дорогобуж. Это могло вызвать недовольство Ярополка, связанного родственными узами и с немецкой аристократией, и с польским княжеским домом, и потому доступного влияниям «заграницы».

По утверждению ПВЛ, в 1085 г. он «хотел идти на Всеволода, послушав злых советников», что позволяет предполагать существование при его дворе прозападной политической группировки, однако при первых признаках войны, оставив свою мать и дружину в Луцке, бежал в Польшу, не дожидаясь того момента, когда возглавивший карательную экспедицию Владимир Мономах осадил город. После подписания капитуляции Владимир посадил в городе Давыда, а мать, жену и дружину Ярополка увел в Киев. Поскольку матерью Ярополка была польская княгиня Гертруда, женой — немецкая принцесса Кунигунда , пленение которых могло спровоцировать осложнения во внешней политике Киева, конфликт удалось замять довольно быстро: уже в следующем году мятежный князь заключил мир с Владимиром Мономахом и получил обратно свое княжество. Однако новое столкновение с Ростиславичами закончилось для него плачевно: 22 ноября 1086 г. он был убит под Звенигородом Галицким неким Нерадцем, который, надо полагать, действовал по приказу одного из его политических противников — Рюрика Ростиславича .

Вновь вокняжившийся во Владимире-Волынском Давыд Игоревич сохранил пропольскую внешнеполитическую ориентацию своего предшественника, что обусловило его противостояние с Ростиславичами, и прежде всего с княжившим в Теребовле Васильком, который в 1092 г. вместе с половцами совершил вторжение в Польшу. По словам самого Василька, которые приведены в ПВЛ, он собирался претворить в жизнь масштабную внешнеполитическую программу: «И подумал: на землю Польскую пойду зимою и летом, и завладею землею Польскою, и отомщу за Русскую землю. И потом хотел захватить болгар дунайских, и посадить их у себя. И затем хотел отпроситься у Святополка и у Владимира идти на половцев — да либо славу себе добуду, либо голову свою сложу за Русскую землю. Других помыслов в сердце моем не было ни на Святополка, ни на Давыда» . Разумеется, соседство со столь пламенным патриотом было небезопасным для Давыда Игоревича, если он поддерживал дружественные отношения с польским князем Владиславом Германом. Если учитывать все эти аспекты междукняжеских противоречий, становится понятным, почему волынский князь так быстро поверил интригам.

Как рассказывает автор летописной повести, в ноябре 1097 г. Давыду и Святополку удалось заманить Василька в Киев во время посещения им Выдубицкого монастыря. В преддверии новой войны с поляками теребовльский князь хотел отказаться от приглашения Святополка, что послужило основанием для новых обвинений со стороны Давыда. «И сказал Давыд Святополку: „Видишь ли — не помнит о тебе, ходя под твоей рукой. Когда же уйдет в свою волость, сам увидишь, что займет все твои города — Туров, Пинск и другие города твои. Тогда помянешь меня. Но призови его теперь, схвати и отдай мне“. И послушался его Святополк, и послал за Васильком, говоря: Если не хочешь остаться до именин моих (дня св. Михаила, в честь которого был крещен Святополк. — Д.Б.), то приди сейчас, поприветствуешь меня и посидим все с Давыд ом. Василько же обещал прийти, не зная об обмане, который замыслил на него Давыд» . Обвинения, выдвинутые Давыдом, были весьма опасны, ибо в его устах положение выглядело так, будто теребовльский князь претендует на «отчину» Святополка — Турово-Пинское княжество, где в разные годы правили его отец, старший брат и он сам. Поэтому явившийся в Киев Василько был взят под стражу, ослеплен и отдан на попечение Давыда, который собирался выдать его полякам.

Эта «политическая акция» вызвала возмущение Владимира Мономаха, который, по свидетельству летописи, «услышав, что схвачен был Василько и ослеплен, ужаснулся, заплакал и сказал: „Не бывало еще в Русской земле ни при дедах наших, ни при отцах наших такого зла“». Мономах вошел в соглашение со Святославичами, которые также «сильно опечалились и плакали, говоря, что „этого не бывало еще в роде нашем“». Впервые младшие князья «Русской земли», встретившись во время переговоров в Городце, призвали к ответу князя киевского, послав к нему со словами: «Зачем ты зло это учинил в Русской земле и вверг нож в нас? Зачем ослепил брата своего? Если бы было у тебя какое обвинение против него, то обличил бы его перед нами, а, доказав его вину, тогда и поступил бы с ним так. А теперь объяви вину его, за которую ты сотворил с ним такое».

Страница