Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997 - читать онлайн книгу. Автор: Пирс Брендон cтр.№ 228

Британцы яростно подавляли сопротивление, вызывая отвращение нации к завоевателям. Они дали своим губернаторам квазикоролевский статус, причем дошло до того, что один из них, сэр Артур Гордон, близко подошел к имитации привычек Калигулы. Он не мог лично посетить церемонию инаугурации новой провинции, и организовал дело так, что его представлял конь. «На самом мероприятии, которое состояло из большой процессии слонов, барабанщиков с гонгами, вождей племен, танцовщиков, всякого сброда, шушеры и всего населения, торжественно вели пони. Сразу же за ним следовали официальные лица. У пони на спине было седло, на нем лежала подушка, на подушке — серебряный поднос. А на нем — многословное послание сэра Артура Гордона вождям и населению Сабарагамувы, написанное тяжеловесным и нудным языком» ^[2502].

Британцы использовали принудительный труд и уничтожали девственные леса. Они депортировали тамилов, чтобы вначале служить Королю Кофе, а затем — Тирану Чаю. Условия труда оказались равноценными рабству: плантаторы содержали людей в нищете и могли почти полчала избивать кули, нисколько не задумываясь о последствиях ^[2503].

Колониальные хозяева держались отстранение и от сингальцев, и от тамилов, редко учили их язык, иногда смотрели на них с презрением или даже с ненавистью. Сэмюэль Бейкер говорил о типичном местном жителе, как об «опасном негодяе, который совершил бы самую большую подлость и низость, если бы ему хватило на это храбрости» ^[2504].

Джеймс Боуэс, заместитель начальника полиции в Джафне, обычно ездил по улицам города, по бокам которых росли пальмы, в двуколке. Он ругал возниц телег, запряженных волами, а заодно и всех остальных, кто попадался ему на пути: «Уйди с дороги, ты, уродливый вонючий чертов сын мерзкой черной суки!» ^[2505]

В дальнейшем Боуэс говорил, что его начальники поддерживали и одобряли «суровое, властное и повелительное отношение к восточным людям». Он также признавал, что думал, будто «черная кровь» гарантирует определенные недостатки, «включая склонность к мегаломании» ^[2506].

Однако в целом цейлонцы мягко отвечали на расовый антагонизм. И хотя в конце XIX века возрожденный буддизм стимулировал национализм на Цейлоне, как и в Бирме, два народа расходились по вопросу насилия. Если бирманцы искали независимости через конфликт, цейлонцы стремились к той же цели путем сотрудничества.

Им пришлось гораздо дольше, чем народу Бирмы, учиться искусству обслуживания и удовлетворения европейцев. Уже в 1505 г. португальцы, жаждущие корицы, высадились на «самом крайнем острове Индии» (если использовать фразу Овидия). Они захватили прибрежные регионы и обратили многих жителей (например, членов рыболовецкой касты карава) в христианство. Португальцы завоевали репутацию чрезвычайно жестоких людей. Один из них прославился каламбуром во время убийства детей в Галле: «Так кричат молодые gallus» ^[2507]. [Галле — порт на Цейлоне, gallus — петух (лат.) — Прим. перев.]

На протяжении веков сингальцы представляли первых белых захватчиков дьяволами, которые едят камни и пьют кровь. Голландцы, которые изгнали португальцев из их последней крепости в 1658 г., тоже оказались суровыми правителями. Они преследовали католиков и управляли прибрежными провинциями с безжалостной эффективностью. Британцы подозревали, что голландцы были «опасными, беспокойными или изобретательными якобинцами» ^[2508]. Их изгнали в 1802 г., сделав Цейлон колонией короны.

Однако новые господа оказались не менее неумолимыми и безжалостными, чем старые. Для подавления восстания в Канди в 1818 г. губернатор сэр Роберт Браунригг отправился лично в сопровождении конных драгунов, перед которыми шли слоны с раскачивающимися колокольчиками. Сам он ехал в «том-джоне» — паланкине-кресле с занавесками, которое несли четыре носильщика. Его подразделение убило десять тысяч человек. Это более 1 процента от населения острова, который британцы идеализировали, как «жемчужину на челе Индии» ^[2509].

После того, как британцы надежно закрепились в стране, губернаторы стали проводить «отеческий деспотизм» ^[2510]. Их целью было посадить зерно западной цивилизации и одновременно сохранить то, что было священным для Востока. Британцы редко женились на сингальских женщинах в отличие от их предшественников, которые породили кланы Фернанду, Перейра и да Силва, а заодно — целый народ бюргеров.

Но в 1830-е гг. новые правители учредили Законодательный совет, назначив туда местных жителей Цейлона, которым дали и другие мелкие должности. Британцы отменили рабство и принудительный труд. Они установили законность и порядок, время от времени устраивая репрессии. Единственное восстание, достойное так называться, произошло в 1848 г. Тогда не было убито ни одного европейца. Но двести предполагаемых бунтовщиков были повешены или расстреляны, еще большее количество высекли или заключили в тюрьмы. Губернатор учредил военные трибуналы — «инструменты террора и мести» ^[2511].

Колонизаторы, которые могли купить землю, инвестировали труд и наличные в торговлю и сельское хозяйство. Плантаторы являлись единственной оппозицией губернаторам, один из которых, лорд Торрингтон, говорил: они считали его способным человеком, пока цена на кофе росла, и большим дураком, если она падала ^[2512].

Власти были уверены, что «кофе не может процветать без риса» ^[2513]. Они начали восстанавливать гигантскую ирригационную систему, которая являлась чудом древнего Цейлона. Британцы отвоевали у джунглей огромные резервуары, некоторые — величиной с приличные озера.