Краткая история пьянства от каменного века до наших дней. Что, где, когда и по какому поводу - читать онлайн книгу. Автор: Марк Форсайт cтр.№ 40

Если вы живете в современной России, вероятность того, что ваша смерть будет связана с алкоголем, составляет 23,4 %. Для царей риск был гораздо выше.

В далеком 987 году князь Владимир Святославич, который правил зарождающимся государством, пригласил к себе представителей разных религий, чтобы выбрать для своего народа наиболее подходящую. Иудаизм он отмел, когда выяснилось, что у евреев нет своей земли. Мусульмане сумели увлечь его описанием плотских утех в раю (Владимир «был несыт блуда» и «был женолюбец»). Но, узнав, что магометанская вера запрещает употреблять спиртное, он продемонстрировал государственный ум и заявил:

И Русь стала христианской.

На самом деле здесь гораздо больше исторической правды, чем может показаться. Приглашать посланцев разной веры и затем выбирать религию для целого народа — вполне распространенный в то время обычай. События эти были описаны всего какой-то век спустя в «Повести временных лет», наиболее авторитетном источнике сведений о ранней истории Руси ^[58].

В не столь далеком 1985 году Михаил Сергеевич Горбачев развернул кампанию по борьбе с пьянством. В стране начиналась перестройка, генеральный секретарь под прицелом телекамер выходил к народу и общался с простыми людьми. Один из его собеседников пожаловался на дороговизну такого жизненно важного продукта, как пиво. Генсек ответил, что пиво жизненно важным продуктом не является. Шесть лет спустя коммунистической власти в России пришел конец.

Пить русские любят. И любят заставлять пить других. Эта тенденция уходит корнями глубоко в прошлое. Еще в 1550-е посол Священной Римской империи в России отмечал:

Московиты — большие мастера заставлять других пить под застольные речи. Если больше поводов не находится, кто-нибудь встает и поднимает чашу за здоровье великого князя, и тут уж никто из присутствующих не смеет отказаться выпить до дна <…> Предлагающий здравицу выходит на середину комнаты, обнажив голову, и объявляет, чего желал бы великому князю или прочим вельможам — счастья, побед, здоровья, — а у врагов их пусть останется в жилах столько же крови, сколько вина в его чаше. И, осушив чашу, он переворачивает ее себе на макушку, желая государю долгих лет.

Описанный здесь обычай дает русским беспрецедентную способность склонять других к пьянству. У большинства народов, о которых рассказывалось в этой книге, употребление спиртного было занятием не обязательным, запрещенным, предосудительным, привязанным к определенному месту или приуроченным к какому-то времени или событию. Соответственно, пьянства можно было избежать. Да, во многих культурах существуют тосты, обязывающие пить всех присутствующих, но обычно все сводится к паре бокалов в начале вечера (или причастию в конце службы). На симпосии или в салуне тоже в обязательном порядке пили все пришедшие, но можно было просто туда не ходить. Разумеется, в каких-то случаях пить вынуждало общественное мнение, и я не хотел бы оказаться на месте викинга, рискнувшего попросить апельсинового сока. Но в России принуждение к употреблению крепкого спиртного — неотъемлемая составляющая бизнеса, дипломатии и политики.

Редкий разговор о России обходится без упоминания имени Сталина — что забавно, потому что в действительности он не был ни русским, ни Сталиным ^[59]. О сталинском терроре известно всем, как и о том, что террор этот распространялся на высшие эшелоны власти. Однако на самом-самом верху, на уровне Берии, стоявшего во главе управления государственной безопасности (то есть тайной полиции), и Хрущева Сталин опирался не только на террор, но и на пьянство.

Метод был прост. Сталин созывал политбюро и приглашал всех на обед. Отказы не принимались. За обедом Сталин заставлял всех пить, пить и еще раз пить — отказы не принимались и тут. Хрущев вспоминал:

Почти каждый вечер раздавался мне звонок: «Приезжайте, пообедаем». То были страшные обеды. Возвращались мы домой к утру, а мне ведь нужно на работу выходить. <…> Для того, кто дремал у Сталина за столом, это кончалось плохо ^[60].

Сталин просто творил со своими подчиненными то же, что Советы творили со всем остальным народом. Пакт Молотова — Риббентропа в 1939 году отмечали застольем, на котором было произнесено двадцать два тоста еще до того, как принесли еду. Однако на частных обедах у Сталина атмосфера приближалась к инфернальной. Сталин хохотал до слез, когда Берия изображал предсмертные хрипы Зиновьева, убитого по сталинскому приказу. Вождь выбивал трубку на лысину Хрущева, а потом заставлял плясать гопак. Заместителя наркома обороны всякий раз сталкивали в пруд.

Сам Сталин пил мало. По крайней мере намного меньше своих гостей — к тому же ходили слухи, что вместо водки у него в рюмке была простая вода. Берия попробовал провернуть такой же фокус, но его изобличили. В конечном итоге он выработал смиренно-философский подход: «Надо скорее напиться. Когда напьемся, скорее разойдемся. Все равно так он не отпустит».

Смысл заключался в том, чтобы унизить членов политбюро, стравить их друг с другом и развязать языки. Против Сталина и без того трудно было что-то замышлять, а уж когда каждый вечер напиваешься при нем до поросячьего визга…

Ничего нового в этом не было. Государь, который железной рукой вливает в глотки приспешников водку, — явление в истории России нередкое и местами занимательное. Основное различие между Сталиным и Петром I (1672–1725) заключалось в том, что Петр и сам пил не меньше, чем приходилось другим.

Рассказы о питейных привычках Петра I очень разнятся и очень мало похожи на правду. В одном говорится, что он выпивал пол-литра водки и бутылку хереса за завтраком, потом еще восемь бутылок, а потом отправлялся по делам. В другом приводятся те же цифры, только речь идет уже не о водке, а о бренди. Конечно, все бывает. Петр, исполин двухметрового роста, наверняка мог без ущерба для организма выпить гораздо больше, чем обычный человек (не исключено, что этим же великанским ростом объясняется его слабость к шутам-карликам).

Если Сталин спаивал советское правительство де-факто, Петр I спаивал российские власти еще и де-юре. Для начала он собрал потешную кумпанию — что-то вроде пьянствующей пародии на официальный двор. Участникам полагалось пить наравне с царем, что было нелегко. Собирались они в чем-то вроде клуба — на ассамблеях во дворце, вмещавшем 1500 гостей и ручную обезьянку Петра I, — и начинался каждый пир с череды здравиц под водку, чтобы все успели основательно надраться еще до того, как принесут яства.

Затем потешная кумпания переросла во Всешутейший, Всепьянейший и Сумасброднейший собор, представлявший собой пародию на православную церковь. Но куражились на нем все те же государевы приспешники, поэтому он по-прежнему представлял собой пьяную пародию на государственные власти. К числу участников принадлежал, в частности, глава приказа розыскных дел (то есть тайной полиции) Ромодановский. Как и Берия, он пил сам и принуждал пить других. У Ромодановского был ручной медведь, наученный подносить гостям чарку водки с перцем и замахиваться на жертву в случае отказа выпить.