Поля крови. Религия и история насилия - читать онлайн книгу. Автор: Карен Армстронг cтр.№ 42

Верные замыслу выстроить альтернативное общество, израильтяне поначалу не хотели создавать государство того же типа, что и другие народы. Они жили в независимых вождествах без центрального управления. Когда нападали соседи, появлялся вождь («судья») и мобилизовал население на защиту. Такой уклад описывает Книга Судей, опять же сильно отредактированная реформаторами VII в. до н. э. Однако со временем, в отсутствии сильной власти, у израильтян наступил упадок нравственности. Книга констатирует: «В те дни не было царя у Израиля; каждый делал то, что ему казалось справедливым» ^{482}. Мы читаем, как судья принес в жертву собственную дочь ^{483}; одно племя истребило невинных людей вместо врага, предписанного Яхве ^{484}; группа израильтян изнасиловала и до смерти замучила женщину ^{485}; в ходе гражданской войны чуть не погибло племя Вениамина ^{486}. Назидательного в этих сказаниях мало, но они затрагивают религиозно-политические проблемы. Может ли сообщество контролировать нашу естественную склонность к насилию, не прибегая к принуждению? Ведь получается, что израильтяне завоевали свободу, но попали из огня в полымя, и восстановить порядок можно было лишь путем монархии. Более того, серьезной военной угрозой стали филистимляне, основавшие царство на южном побережье Ханаана. В конце концов израильские старейшины явились к судье Самуилу с потрясающей просьбой: «Поставь над нами царя, чтобы он судил нас, как у прочих народов» ^{487}.

Самуил в ответ стал рисовать им мрачные картины гнета в аграрном государстве, типичные для любой цивилизации до Нового времени:

В отличие от большинства религиозных традиций, которые давали добро на эту систему (пусть неохотно), Израиль поначалу принципиально отвергал структурное насилие. Однако жизнеспособной альтернативы создать не получилось. Несмотря на мечты о свободе и равенстве, израильтяне вновь и вновь убеждались, что без сильного государства им не выжить.

Саул, первый царь Израилев, все еще походил на судью и вождя. Но Давид, его низложивший, остался в народной памяти как идеальный монарх, пусть образцом для подражания его сложно назвать. Библейские авторы не выражались так откровенно, как китайский легист Шан Ян, но, видимо, понимали, что святые не бывают хорошими правителями. Давид расширил израильскую территорию к востоку от Иордана, объединил израильские земли на севере с иудейскими землями на юге, а также завоевал хеттско-иевусейский город-государство Иерусалим, который сделал столицей своего царства. Однако «заклятие» на иевусеев не налагалось: Давид воспользовался их системой управления, нанимал на чиновничьи должности и даже поставил под свое начало их постоянную армию – прагматизм, вероятно, более типичный для Израиля, чем фанатизм, которым якобы отличался Иисус Навин. Судя по всему, Давид еще не ввел регулярную систему налогов, а взымал подати лишь с завоеванных земель, дополняя доход трофеями ^{489}.

Героический этос молодого и полного надежд царства был не слишком «религиозным» ^{490}. Вспомним знаменитый рассказ о поединке юного Давида с филистимским великаном Голиафом. Поединок один на один – рыцарский способ вести войну ^{491}. Он позволял воину показать себя, а обе армии с удовольствием наблюдали за дуэлью. Более того, в рыцарском этосе Израиля воины формировали своего рода особую касту, ценимую за доблесть и умения, даже если сражались на стороне врага ^{492}. Каждое утро Голиаф выходил к израильтянам в поисках противника для единоборства. А поскольку никто не отваживался противостоять ему, он насмехался над трусостью израильтян. В один прекрасный день юный пастух Давид, вооруженный лишь пращой, ответил на вызов, сбил Голиафа с ног камнем и отрубил ему голову. Однако герой мог быть и абсолютно безжалостным в битве. Когда войско Давида подступило к Иерусалиму, иевусеи издевались: «Ты не войдешь сюда; тебя отгонят слепые и хромые» ^{493}. Тогда Давид отдал приказ перебить при взятии города только «слепых и хромых» – жестокость, призванная запугать врага. Впрочем, в этом месте библейский текст обрывочен и неясен. Возможно, сказывается вмешательство редактора, которому не понравился рассказ. Одна более поздняя традиция даже уверяла, что Яхве не позволил Давиду построить храм в Иерусалиме, поскольку тот пролил слишком много крови. Этой чести удостоился лишь Соломон, сын и преемник Давида. Само имя Соломон (евр. Шломó) ассоциировалось с понятием «мир» (шалóм) ^{494}. Однако Вирсавия, мать Соломона, была иевусейкой, и, может статься, его имя происходит от слова Шалем: так звали древнего бога Иерусалима ^{495}.

Храм Соломонов был выстроен по местным образцам, а его убранство показывало, насколько культ Яхве ассимилировался с ближневосточным язычеством. Уж чего-чего, а сектантского фанатизма в израильском Иерусалиме не было. У входа в храм высились две ханаанейские колонны (мацевóт) и стояла большая медная чаша; чаша олицетворяла морское чудовище (Ям), с которым сражался Ваал; она покоилась на двенадцати медных быках, известных символах божественности и плодородия ^{496}. Угаритский культ Ваала наложил отпечаток и на храмовые ритуалы ^{497}. Храм знаменовал небесное благословение Соломонова владычества ^{498}. Эта империя просуществовала недолго и не оставила упоминаний о себе в иных известных нам источниках, но библейские авторы сообщают, что она простиралась от Евфрата до Средиземного моря и поддерживалась военной силой. Соломон заменил Давидову пехоту колесницами, заключил ряд выгодных военных сделок с соседними царями и восстановил древние крепости Хацор, Мегиддо и Арад ^{499}. В сугубо материальном смысле казалось, что все замечательно: «И жили Иуда и Израиль спокойно, каждый под виноградником своим и под смоковницей своей» ^{500}. Однако такое государство, основанное на войнах и налогах, было изначально противно воле Яхве! В отличие от Давида, Соломон взымал налоги даже с израильских подданных, а его строительные проекты потребовали массового принудительного труда ^{501}. Крестьянам приходилось не только отдавать излишек продукции государству, но и служить в армии или нести трудовую повинность, чередуя месяц работ и два месяца дома ^{502}.