История и легенды Древнего Рима - читать онлайн книгу. Автор: Марианна Алферова cтр.№ 70

Страница

При Калигуле

«Италию он освободил от полупроцентного налога на распродажи; многим пострадавшим от пожаров он возместил их убытки. Если он возвращал царям их царства, то выплачивал им и все подати и доходы за прошедшее время: так Антиох Коммагенский получил 100 миллионов сестерциев, когда-то отобранных у него» (Светоний).

Полновластный император и призрачный сенат

Принцепс, чье положение не было регламентировано законом, как были определены во времена республики полномочия консулов или диктатора, превратился в абсолютного монарха, чье поведение определялось двумя факторами: личными склонностями, желаниями и капризами и страхом потерять свое место. Захочет — будет строить фантастические мосты, как Калигула, или, следуя чувству долга, будет обустраивать Римское государство как Адриан или Марк Аврелий. Но всегда он будет помнить о неопределенности своего положения. Это не средневековый король, помазанник Божий. Перед римским принцепсом постоянно маячит призрак сената, бессильный, как любой призрак, и опять же, как призрак, внушающий ужас. Унижения не спасают, лесть и раболепие лишь усиливают подозрения. Опасаясь за свою власть, принцепс раз за разом пытается уничтожить призрак, и меч его разит живых людей, вырубая один за другим римские роды. Сражение с призраком будет идти до конца, и наконец, когда сенат станет уже не призраком, а всего лишь словом, выяснится, что и императоров выбирать не из кого. Во власть ринутся солдаты, крестьяне из Далмации, тележных дел мастера.

И это будет уже не закат, но агония.

Сын Друза Старшего и Антонии, младший брат Германика, страдавший с детства каким-то видом паралича (возможно, детским церебральным параличом), с уродливыми слабыми ногами, неуклюжий и болезненный, выглядел он далеко не красавцем: из носа у него постоянно текло, глаза были странной формы, в уголках рта при разговоре собиралась пена. Да к тому же Клавдий был заикой. Каким несчастным должен он был себя чувствовать рядом со своим блестящим старшим братом Германиком! Особенно в тот день, когда на гладиаторских играх в память отца Клавдий из-за болезни должен был надеть смешную шапку с наушниками — и это при том, что римляне обычно не носили шляп, ходили с непокрытой головой. В день своего совершеннолетия его, дабы не давать черни повода для насмешек, доставили на Капитолий в носилках без всякой торжественности. Вообще тень Германика как бы витала над всем императорским домом — его сын и дочь и брат один за другим становились фигурами первой величины, тогда как самого Германика стерла длань рока.

Карьера политика и военного для Клавдия была закрыта. Юношу отстранили от всех должностей, кроме авгурской. Октавиан не хотел, чтобы на его родственника обращали внимание, и, потешаясь над нелепым видом Клавдия, принижали величие Августа. Что было делать болезненному неудачнику? Оставались только науки: занятие в Риме не слишком почетное, считалось, что наукой и искусством можно заниматься лишь в часы досуга. Клавдий написал книгу о правлении Октавиана Августа, а также труд по истории этрусков в двадцати томах на греческом языке (об утрате этой работы более всего сожалеют историки, ибо Клавдий был одним из последних римлян, кто знал этрусский язык) и книгу по истории Карфагена — в восьми томах, также на греческом. Кроме того, Клавдий написал автобиографию в восьми томах. Сочинил он и книгу об игре в кости — своем любимом развлечении. Надо сказать, что, придя к власти, он не оставил литературные труды. Зато воспользовался новым положением, чтобы внедрить в латинский алфавит три дополнительные буквы. Но эти новые буквы не прижились и просуществовали не дольше своего изобретателя: после смерти Клавдия ими перестали пользоваться.

Никто из правящего дома Юлиев-Клавдиев не рассматривал Клавдия всерьез как политика и возможного преемника. Калигула, правда, назначил своего дядю сразу после прихода к власти сотоварищем по консульству (37 г.). Но вышло так, что после убийства Калигулы другого кандидата в принцепсы не оказалось.

Клавдия сделала повелителем Рима преторианская гвардия, не обращая внимания на сенат. Сенаторы размышляли, не реставрировать ли республику, но это были чисто умозрительные рассуждения. Отныне всё в Риме решала армия. А солдаты — прежде всего в силу специфики своей службы — не помышляли о демократии. Так что пока сенаторы мечтали о невозможном, Клавдий был найден во дворце за занавеской, доставлен в преторианский лагерь и провозглашен новым правителем Рима.

Сенаторов, которые ратовали за возвращение республики, Клавдий не тронул. А вот Кассию Херее велено было покончить с собой. Казнь эта была вызвана трусостью Клавдия: а что если смелый трибун преторианцев устроит заговор и против нового принцепса? Во всяком случае, страх как причину этой расправы называет Дион Кассий.

Ссыльных Клавдий возвратил с согласия сената. Была прощена и Агриппина Младшая, ей вернули все конфискованное имущество.

Младший брат Германика оказался не самым худшим правителем, хотя и не самым лучшим. Его болезнь сказалась прежде всего на его облике и манере говорить. Но такие историки как Аврелий Виктор, писавший в IV веке, изображали Клавдия полным идиотом.

Действительно, он был рассеянным человеком, мог забыть, что казнил кого-то из приближенных, звал казненного на обед, а когда тот не приходил, сердился. Говорил он невпопад и делал многое невпопад. В намерениях и поступках его проскальзывает «непостоянство и неустойчивость» (Светоний). Разбирая судебные дела, «иногда он поступал осмотрительно и умно, иногда безрассудно и опрометчиво, а порой нелепо до безумия» (Светоний). Новый принцепс заботился о снабжении и благоустройстве столицы и обожал кровавые травли и гладиаторские игры.

Такая неровность была во всем. Как-то в один день он издал 20 эдиктов, и среди них два особенно замечательные: в одном предлагалось получше смолить бочки для обильного сбора винограда, а в другом сообщалось, что против змеиного укуса лучше всего пользоваться тисовым соком.

В этом нелепом эпизоде, как в кривом зеркале, отразился главный порок единоличной власти: эта власть считает нужным вмешиваться во все, даже в такие дела, до которой ей, власти, не должно быть никакого дела.

В деяниях Клавдия мы можем найти вполне гуманный эдикт о рабах на острове Эскулапа. Дело в том, что хозяева, не желая тратиться на лечение больных и истощенных рабов, отвозили их на остров Эскулапа, где находился храм этого божества. Клавдий велел считать этих оставленных на острове рабов свободными. Если хозяин убивал больного раба, согласно новому эдикту это считалось убийством.

И в то же время через год после прихода Клавдия к власти бывший консул Аппий Юний Силан был казнен на основании снов, которые поведали Клавдию его жена Мессалина и вольноотпущенник Нарцисс, — им обоим якобы снился один и тот же кошмар, в котором Аппий нападал на Клавдия. На следующий день после казни принцепс без смущения рассказал сенату об учиненной расправе и похвалил Нарцисса за то, что тот заботится о своем повелителе даже во сне.

Страница