Пандемия. Всемирная история смертельных вирусов - читать онлайн книгу. Автор: Соня Шах cтр.№ 24

К сожалению, фекальными массами были загрязнены не только грунтовые воды, но и поверхностные – плещущиеся у берегов, затопляющие остров, застаивающиеся в лужах на нью-йоркских улицах и в подвалах.

* * *

По иронии судьбы загрязнение поверхностных городских вод началось с целенаправленной попытки некоторых более зажиточных горожан заняться регулярной очисткой своих нужников.

Практика эта вполне могла бы способствовать очистке резервов питьевой воды, если бы не оказалось, что содержимое выгребных ям удобнее всего спускать в реки. Когда окрестные жители начали жаловаться, власти постановили, чтобы не оскорблять их обоняние и взоры, сливать нечистоты по ночам. (Именно с тех времен пошло выражение night soil – «ночная земля» – один из эвфемизмов для человеческих экскрементов в английском языке.) В итоге стало только грязнее. Зловонный груз везли к пристаням по темным мощеным улицам на шатких конных повозках, проливая часть содержимого по дороге. С пристани повозки иногда опорожняли прямо на невидимые в темноте пришвартованные суда. «Небольшие лодки иногда оказываются погребены под лавиной нечистот целиком, – докладывал городской инспектор в 1842 году. – Известны случаи, когда они шли на дно под тяжестью этого несвойственного для них груза» ^{157}.

Еще хуже, чем грязь на улицах, были гигантские горы отходов, скапливающихся под водой. При более благоприятных географических условиях сбрасываемое с пристаней содержимое нужников смывало бы в море приливами и течениями. Однако воды вокруг Манхэттена были застойными, а земля – болотистой. Хотя в нижнем течении Гудзона и Ист-Ривер их воды устремлялись прочь от острова к югу, атлантический прилив обращал их вспять. В результате городу приходилось постоянно чистить подходы к пристаням, чтобы суда не садились на мель. Отсюда же проистекало постоянное загрязнение речной воды, поскольку подводные горы отходов превращали ее в идеальный питательный бульон для размножения бактерий. «На солнце вода буквально кипела, – отмечал один из местных жителей в 1839 году, – взметая столбы крупных пузырей газа от разлагающихся масс на дне» ^{158}.

С загрязненной водой рек население сталкивалось постоянно. На острове Манхэттен суша не была четко отграничена от омывающих вод. (В географическом отношении Манхэттен с прилегающими островами вполне можно считать аналогом Сундарбана. Оба представляют собой низколежащие архипелаги посреди речной дельты.) Еще до основания города этот узкий низинный остров постоянно затоплялся. Аборигены – индейцы-делавары, вытесненные голландцами, – во время прилива без труда пересекали остров из конца в конец на пирогах. Зимой конькобежцы раскатывались от нынешней ратуши до Гринвич-Виллидж и дальше по Гудзону.

Но если для коренных обитателей острова прибывающая вода не представляла особенной угрозы, поскольку быстро уходила обратно в море, манхэттенцам XIX века деться было некуда. Война и городское строительство уничтожили возвышенности и закупорили ручьи и каналы, уносившие прибывающую воду. Во время Войны за независимость почти половина островных деревьев погибла в лесных пожарах и в лихорадке последующей отстройки. Остров, писал Джордж Вашингтон в 1781 году, «совершенно облысел, лишившись деревьев и леса». Остался только «низкорослый кустарник». Более полутысячи холмов, высившихся в северной части острова (именно им Манхэттен обязан своим названием – на языке делаваров «Маннахатта» означало «остров множества холмов»), были срыты. Банкер-Хилл, когда-то вздымавшийся за Коллект-Пондом, сровняли с землей. Ручьи, каналы и канавы, которые отводили бы приливную воду, либо забились мусором, либо были засыпаны и замощены ^{159}.

Сильнее всего затоплялись многочисленные низинные участки, «отвоеванные» у моря. Город продавал так называемые «водные делянки» – участки моря и озер – предпринимателям, которые откачивали воду и строили на осушенной земле жилье. Таким образом было преобразовано более 50 гектаров прибрежной земли, в результате чего когда-то острый манхэттенский мыс превратился в округлость ^{160}. Точно такая же застройка появилась на месте засыпанного Коллект-Понда ^{161}. Однако отвоеванные гектары, в отличие от твердой материковой плиты под Манхэттеном, были довольно зыбкими. Для засыпки использовали мусор и землю, которые спрессовывались и плыли под тяжестью построек, словно гравий под увесистым кирпичом. По мере спрессовывания постройки постепенно уходили в землю.

Большинству жителей некуда было деться от воды, затоплявшей городские улицы дважды в день, во время прилива и отлива. Загрязненная вода застаивалась в виде луж, собиралась в подвалах и во дворах, бежала с журчанием по улицам и просачивалась в колодцы. Поскольку загрязненные нечистотами поверхностные воды плескались вокруг домов, а загрязненные нечистотами грунтовые наполняли колодцы, отходы человеческой жизнедеятельности неизбежно проникали в организм ньюйоркцев. Для патогена вроде холерного вибриона были созданы все условия – ему оставалось только как-нибудь пробраться в город.

* * *

Весной 1832 года на Манхэттене наступила засуха. Скудные подземные воды иссякли, увеличив соотношение питательной грязи к пресной воде. Реки стали солонее, жаркое солнце вызывало бурный рост планктона и колоний питающихся этим планктоном веслоногих.

Тем летом в Нью-Йорк пришла холера.

Первые случаи болезни возникли при непосредственном соприкосновении с речной водой, насыщенной нечистотами и забитой планктоном. Двадцать пятого июня портной по фамилии Фитцджеральд, живший на первом этаже дома по Черри-стрит около Ист-Ривер на восточной стороне острова, отправился на пароме на другой берег реки, в Бруклин. Он заболел холерой и заразил жену и двоих детей. Вся семья скончалась. Несколько дней спустя на западной стороне острова, в двух милях от первого очага, некий О'Нил спьяну свалился в Гудзон. Холера сгубила и его. В эти же дни холера проявилась на рыболовном судне, стоявшем на Ист-Ривер к югу от Черри-стрит, а также на Джеймс-Слип и на Оливер-стрит, в то время представлявших собой прибрежные участки на Ист-Ривер в паре кварталов от Черри-стрит ^{162}.