В тени меча. Возникновение ислама и борьба за Арабскую империю - читать онлайн книгу. Автор: Том Холланд cтр.№ 80

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - В тени меча. Возникновение ислама и борьба за Арабскую империю | Автор книги - Том Холланд

Cтраница 80
читать онлайн книги бесплатно

Но последнее вторжение оказалось другим. Сарацины не удовлетворились получением субсидий и шелковых одежд. Они не стали ждать очередной порции сокровищ из рук цезаря, а вознамерились вырвать их у него. Овладев Палестиной, они сразу устремились на Сирию. Пятьюдесятью годами позже монах, живший в Синае, описал, что из этого вышло. Последовало два ужасных сражения: одно в лагере Гассанидов Джабия, а другое в нескольких милях к западу на реке Ярмук112. Их детали точно неизвестны, на них почти нет ссылок в ранних документах, что является показателем нежелания историков смириться с действительным ходом арабских завоеваний и отчаянного стремления римлян их остановить. (Несколько строчек на сирийском языке, написанных на форзаце Евангелия, упоминают о сражении в Джабии; по некоторым сведениям, этот источник того времени, но дата не установлена; Фредегар, хронист из Галлии, писавший примерно через двадцать лет после вторжения арабов в Сирию, ссылается на армию Ираклия, уничтоженную мечом Бога: 52 тысячи его людей умерли там, где спали, таково свидетельство вероятного масштаба поражения римлян.) Даты и подробности сирийской кампании точно неизвестны. В документах много противоречий и путаницы. Но если относительно деталей кампании ученым так и не удалось прийти к консенсусу, этого нельзя сказать об ее итоге. Синайский монах уверенно писал, что поражение римской армии было решающим и ужасным114. К концу 636 г., когда сезон военных кампаний близился к завершению, Ираклий, похоже, смирился с неизбежным. Сжигая при отступлении поля и деревни, он оставил те самые провинции, которые ценой огромных усилий вернул империи лишь несколько лет назад. Говорят, что, в последний раз оглянувшись на разоренную провинцию, он сказал: «Да будет мир с тобой, Сирия. Ты – богатая страна для врага»115.

Но другие оказались еще богаче. Пустыня отделяла Сирию от Ираншехра, где унизительный развал дома Сасанидов привел на трон безбородого монарха по имени Йездегирд. Страна была измучена и раздроблена так же, как царское семейство, повсюду – признаки римского вторжения. Река Тигр в 629 г. вышла из берегов, смыв многие ирригационные сооружения и оставив великий канал Кавада заиленным. Парфянские военачальники, так и не прекратившие грызню между собой, теперь угрожали разрушить всю систему высшего военного командования империи. Еще никогда, даже в смутные дни после смерти Пероза, империя не была так ослаблена, и арабы, всегда остро чувствовавшие бессилие противника, это знали. Спустя несколько недель или несколько лет после поражения римлян при Ярмуке – источники в этом вопросе, как обычно, туманны – аналогичное решающее сражение имело место на границе Ираншехра с пустыней116. Кадисия – небольшой городок, расположенный к югу от бывшей столицы Лахмидов Хиры. Теперь он стал сценой катастрофы Ираншехра, имевшей воистину эпический масштаб. После сражения, длившегося несколько дней, в процессе которого и боевые слоны, и персидская тяжелая кавалерия не смогли изменить ход событий, арабы стали победителями. Говорят, их женщины, заполнившие пальмовые рощи, перерезали глотки раненым врагам. А тем временем арабская армия, устремившись в погоню за разбитым противником по каналам и понтонным мостам, наткнулась на беженцев среди развалин Вавилона и быстро уничтожила всех. Ираншехр оказался обезглавленным, поскольку вся знать была убита117. Теперь на пути арабов стоял Ктесифон, расположенный в сотне миль к северу. Его падение оставалось всего лишь вопросом времени. Несмотря на отчаянное сопротивление, продолжавшееся, судя по разным источникам, около года, великий город был взят штурмом. Йездегирду удалось, воспользовавшись неразберихой, покинуть обреченную столицу. Он добрался до относительной безопасности иранских нагорий и дома своих предков – Истахра, откуда Ардашир пятью столетиями ранее отправился завоевывать мир. Но теперь имперская сокровищница опустела, царские регалии были потеряны, как и Месопотамия, – ее захватчики, имитируя персов, назвали «Ирак».

Теперь пальцы арабов могли касаться короны, которую носил Хосров Великий, их ноги – ступать по коврам из царского дворца, расшитого золотом и драгоценными камнями, а голоса – раздаваться в тронном зале Ктесифона, где на них сурово взирали статуи предков Йездегирда, не ведавшие о крахе, постигшем дом Сасанидов. Все это, по мнению арабов, было уроком, причем столь поучительным, что они никогда не уставали повторять его. Им наконец удалось отплатить за презрение, с которым к ним всегда относились и цезарь, и шахиншах. Спустя два с половиной столетия после Кадисии мусульмане правили более обширной империей, чем владения Хосрова, и очень гордились своими успехами. «В прошлом те из нас, кто приходили к вам, были покорны вам, они унижались перед вами, хотели получить то, что у вас в руках. – Говорят, что эти слова принадлежат арабу, очень благочестивому и не менее грязному (он сказал их одетым в шелка персам накануне великого сражения). – Но теперь мы больше не приходим к вам в поисках благ этого мира. Теперь наше желание и стремление – рай»118.

Волосатый, плохо одетый и дурно пахнущий верблюжьей кожей, этот арабский посол в наполненных благовониями шатрах высшего персидского командования войдет в историю как героическое воплощение мусульманского братства. «Бог не любит тех, которые кичливы, тщеславны»119 – так учил пророк. Хотя, если верить традиции, Мухаммед умер в 632 г., за два года до того, как супердержаву ткнули носом в грязь, именно его откровение о Боге, который унижает гордых, уничтожает их в бою и позволяет им лишиться всех своих вещей, дало арабам смелость и уверенность выступить против своих бывших хозяев120. Говорят, что арабские послы, приезжая на встречу с римскими или персидскими чиновниками, специально наступали на подушки и упирались копьями в ковры. Завоевание мира и презрение к его соблазнам – таким, по мнению мусульманских историков, было высшее достижение поколения, которое знало Мухаммеда.

В нем был один выдающийся пример для подражания. Омар бин аль-Хаттаб (Омар ибн аль-Хаттаб) считался самым грозным и властным из всех спутников пророка, лидером, под руководством которого были покорены Сирия и Ирак, надежной правой рукой пророка. Традиция увековечила его память не только как великого эмира – командира. Он был мусульманином, настолько воспламененным знанием воли Господа, что, говорят, некоторые стихи Корана были открыты только для того, чтобы обеспечить его мнение небесной поддержкой. Даже Мухаммед, согласно некоторым традициям, признавал, что Омар – лучший мусульманин, чем два других. «Когда люди расходятся по какому-то правилу, – утверждалось в одном известном правиле, – узнайте, как делал Омар, и придерживайтесь его»121. Как и сам Коран, характер второго халифа считался «книгой», – в нем можно было прочитать уроки Божьей воли. Омар, могучий воин и аскет, никогда не медливший, если надо было воспользоваться мечом, он так же быстро мог растоптать в праведном презрении роскошные богатства, этим мечом завоеванные. Этот человек из обыкновенного скромного домика в Медине мог руководить свержением могучих империй, но, если видел своих помощников одетыми в шелка и парчу, мог спрыгнуть с седла и забить их камнями. По мнению мусульманских ученых, он завоевал мир для ислама.

Убедительная характеристика? Да, конечно. Когда речь идет об Омаре, как и о Мухаммеде, историчность не подвергается сомнению. Армянский епископ, писавший через десять лет или около того после Кадисии, охарактеризовал Омара короткими, словно брошенными на ходу фразами – впоследствии многие мусульманские историки будут делать так же – как могущественного монарха, координировавшего наступление сынов Исмаила из глубин пустыни122. Но это еще не все. В традициях, сохраненных мусульманами о сахабах – сподвижниках пророка и о самом Мухаммеде, мы находим аутентичное эхо посещаемого Богом и раздираемого ссорами века, который был свидетелем футух – завоевания. И если нет оснований сомневаться в том, что Омар – образец беспощадного благочестия – был вдохновлен непосредственно устрашающим громом откровений пророка, так же очевидно, что сам пророк, призывая арабов на священную войну, действовал в полном соответствии с духом времени. «Тем, которые воюют против Бога и посланников его, и усиливаются распространить на земле нечестие, воздаянием будет только то, что или будут убиты, или будут распяты, или руки и ноги у них будут отсечены накрест, или будут изгнаны из своей земли»123. Такое заявление являлось тем более резонансным, поскольку исходило прямо от Всевышнего, но все же чувства, его наполнявшие, моментально узнавали все, кто был знаком с действиями римских властей. Будь то Юстиниан, подавивший мятежных самаритян, или святой Симеон, испепеливший Мундира молнией, или Ираклий, разрушавший персидские храмы огнепоклонников, – примеров насилия, творимого от имени Бога, можно привести много. Омар казался тем, кого он покорил, равно как и тем, кем он командовал – военачальником вполне узнаваемого типа. Лишь одно увеличивало его престиж и действительно было новым – то, что его удивительные способности военачальника сочетались с несомненной добродетелью. Он не старался подражать манерам цезаря, как это делали Гассаниды: его привлекал пример совсем других христиан. Простые одежды Омара, его постоянная диета из хлеба, соли и воды и отказ от мирских благ – все это было свойственно отшельникам пустыни. Монахи из иудейской пустыни всегда называли себя воинами Господа. Достижением Омара стало то, что он понял эти слова буквально и претворил в жизнь в невообразимой ранее степени.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию