Линейный крейсер "Михаил Фрунзе" - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Коваленко cтр.№ 26

В тридцать восьмом из Москвы донеслась весточка: Ивана Ивановича Ренгартена реабилитировали. Посмертно.

И вот он, живехонек!

Кроме лица, лицо мертвое.

Правда, красное маленько. Заслужил… хотя и спас.

Тогда, в тридцать пятом, арестовали, считай, всех коммунистов. В покинутой штаб-квартире фашисты нашли несколько остывших тел – и полный архив учета членских взносов. Если бы его сожгли, пришлось бы ищейкам Метаксаса самим выяснять имена добрых пятидесяти тысяч членов партии. Землю бы рыли… и никогда не скрывавшую левых убеждений мелкую чиновницу афинской мэрии проверили бы непременно. Если бы из архива пропало много бумаг – то же самое, только работа легче. А так – расслабились, решили, что исчезновение одной-единственной папки ничего не изменит. Прежняя Клио имела глупость и мужество вступить в компартию за считаные месяцы до фашистского переворота. И года взносов не платила! Новая началась с того, что спрятала красный шарф в шкаф и притворилась, что левые убеждения никогда не заходили глубоко и прошли от одного лязга танковых гусениц по афинским мостовым.

На деле Ренгартен вынес две папки, но о существовании второй полиция узнать не сумела. Имена морских офицеров-коммунистов руководство партии прятало, чтобы не портить ценным сторонникам карьеру. Когда клюнул жареный петух, о моряках забыли – все, кроме советского военно-морского атташе в Афинах.

Сколько в его действиях было любви, он ведь всех своих девушек любил, а сколько механически точного политического расчета?

Вот он скрипнул стулом, поерзал. И в голосе… есть намек на виноватую улыбку. Раньше у него была такая, даже если он оказывался прав.

Особенно когда он оказывался прав… тем легче было эту правоту простить.

– Тот тип, что ушел через окно, меня узнал, – сказал Иоаннис. – Была тогда, помнишь, такая штука, как Коминтерн… В общем, утром мы завтракали за одним столом, он травил анекдоты. В полдень я бил ему в спину из двух стволов, в обед он обо мне доложил. Убедительно доложил. Так, что несмотря на танки на улицах, меня убили. Случайно: в Афинах были и другие советские моряки, а те, кто стрелял, не знали меня лично. Флот и так на Коминтерн был зол, за все хорошее. Так и вышло, что в советском флоте не стало старшего лейтенанта Ренгартена, предателя, греческого, итальянского и марокканского шпиона… Мне давали читать мое дело – потом, когда официально выяснилось, что предателем был не я.

– Ты не был? – Клио подняла бровь.

Слово ее не пугает. Как бы назвали их, двенадцать моряков и коммунистов, если бы переворот не удался?

Иван вдохнул. Глубоко: сказать придется довольно много. Но коротко. «Моя страна», «мои друзья», «моя женщина» -громко и неправда. Скотов, что попытались сбежать, прикрывшись брошенной под танковые гусеницы демонстрацией, прибить хотелось остро – это правда, но значения не имеет.

– У меня был выбор: люди, с кем я вместе работал, или парень, который хорошо рассказывает анекдоты.

– И ты спас меня, потому что со мной… работал?

Прежде эти слова она произнесла бы со слезами на глазах.

Сейчас – по-птичьи склонила голову набок. Ответь не так -клюнет.

– Я тебя спас, потому что мог спасти.

Он помолчал. Прибавил нехотя.

– А ты меня, кстати, спасла дважды. Тогда – от искушения пройти мимо, не влезать в схватку сил, которым средних размеров страна – одна из многих досок в сеансе одновременной игры. Сейчас ты восстановила мое доброе имя. Окончательно и бесповоротно. Так что если среди нас и есть должник – это я.

Она кивнула. Незнакомо, резко. Раньше она была мягче.

Что может скромная чиновница афинской мэрии? После метаксистского переворота профсоюзы распустили. Она сохранила работу, но заведовала озеленением. Всего лишь? Это она в нужный день послала рабочих копать клумбы и сажать деревья – так, чтобы в итоге получились блокирующие позиции и отсекающие преграды, причем совершенно безобидные с виду. Если человеку загораживает путь патруль из суровых матросов с матерчатыми пулеметными лентами через плечо – ясно, переворот. Слух разбегается, активные сторонники старого правительства могут найти способ прорваться, защитить своих лидеров.

Их можно остановить хорошо подобранными словами, бетонными блоками, огнем поверх голов, решительной схваткой и героической обороной отсечной позиции.

А можно сделать так, что к резиденциям начальства нельзя попасть из-за грузовичков озеленительной службы и перекопанных тротуаров. Какой переворот? Мэрия проводит работы. Туда и жалуйтесь на дуру, что командует землекопами. Пусть ее уволят!

Пока недовольные жаловались мэру, моряки вытряхивали из теплых постелей министров, генералов и адмиралов… Кстати, с муниципальной службы Клио уволили.

– Правильно сделали, – сказала она. – Жалобы были справедливы. Ни проехать, ни пройти.

Засмеялась.

Как тогда, совершенно как тогда… Колокольчиком золотого звона!

– Ну, тебе сразу нашлась другая работа, – говорит он.

Она снова, по-старому, хихикнула.

– Я даже секретаря с собой забрала. И много кого еще. Кстати, что у тебя с лицом? Улыбнуться не можешь? Хочешь же, по голосу слышно.

В ответ – кивок.

– Не могу. Физически. Если очень постараюсь, получится изобразить гримасу, но это будет… пародия.

– Тебя… арестовывали? Ты поэтому – такой?

– Как можно арестовать мертвого человека? Все эти годы Ивана Ренгартена не было. Были другие люди с другими именами.

Он провел рукой по ежику до белизны седых волос.

– Это – из тех жизней. А я снова здесь, хотя, конечно, не прежний я.

Улучил момент и ухватил-таки крышечку от чернильницы. Крутит в руках… как тогда. Словно знакомый, даже родной, человек прячется под маской чужака. Очень хорошо прячется…

Клио глубоко вздохнула. Решилась!

– Ты прежний меня прежнюю – любил?

Белоглазый рыцарь, что сметает правительства, точно Архимед, обретший точку опоры, барабанит пальцами по круглому столу. Хороший стол, гладкий, но чуточку пошатывается. На таком только спиритические сеансы проводить! Трясти рамку вокруг букв, задавать глупые вопросы, получать странные ответы… Сейчас вызван дух старшего лейтенанта Ренгартена, год тридцать пятый… Хороший был парень: не седой, как лунь, без льдинок в глазах, улыбаться умел. Ему еще не приходилось стрелять в спину своим. Тогда у него все были свои, даже коминтерновцы. Человек, что успел выпрыгнуть в окно, он утром, промеж хохмочек, обещал, что изымет морскую папку, как и папку Клио. Только старший лейтенант флота решил проверить… Стрелял не метко? Как сказать. Настоящего предателя пуля все-таки настигла – через три года, в тридцать восьмом.

В году, в котором Москва распустила Коминтерн, чем признала: эпоха подготовки мировой революции минула. Нет больше поджигателя мирового пожара, есть великая держава, сильная сама по себе, без подмоги со стороны мирового пролетариата.