Крушение пирса - читать онлайн книгу. Автор: Марк Хэддон cтр.№ 20

Домой из больницы она поехала на такси, потому что очень устала, но уснуть не смогла; она все время соскальзывала в сон и тут же просыпалась, как от толчка, совершенно уверенная, что рядом с ней в комнате находится ее мать.

Утром она чувствовала себя настолько отвратительно, что позвонила на работу и сказала, что не придет, а сама направилась прямо к Банни. Вряд ли он до конца понял ее сбивчивые, перемежавшиеся рыданиями объяснения, но он с такой нежностью обнимал ее, что ей вполне этого хватило. Она рассказала ему об утопленных котятах. И о том, как мать называла ее «своей ошибкой» и «великим разочарованием». И о том, как мать делала шарики, обмакивая горошины в жир, и зимой подвешивала их на леске за окном столовой для зябликов, черных синиц и малиновок. А потом она ему рассказала, как быстро у матери развивалась болезнь, как ей, Ли, несколько последних месяцев не разрешали входить к матери в спальню и как, когда мать уже умерла, она все время забывала об этом, потому что в доме у них ничего не переменилось.

– Я ненавижу своего отца, – сказал ей Банни. – Я не видел его целых двадцать лет и понятия не имею, как он выглядит. Но каждый раз, когда по телевизору показывают толпу, я невольно начинаю всматриваться в лица, надеясь его увидеть.

Она сказала, что совсем не может нормально спать, и он предложил ей, если она, конечно, хочет, пока перебраться к нему и устроиться наверху. Ему стоило немалых усилий не показать, как он доволен тем, что она это предложение приняла.

Она устроилась в той комнате, где раньше спал Банни. Сам он уже очень давно наверх не поднимался. В ванной комнате кран с горячей водой заржавел настолько, что его невозможно было повернуть, а на подоконнике в углах выросла зеленая бархатистая плесень. Подоконник был покрыт толстым слоем пыли, и на нем все еще валялись ржавые кусачки для ногтей, мятая, полуразвалившаяся коробка с пластырями и маленькая коричневая баночка диазепама с полинявшей от сырости этикеткой.

В первую ночь Ли выпила теплого молока с виски, чтобы уснуть, но через пару часов была разбужена жутким храпом Банни и долго лежала в полутьме, не шевелясь и прислушиваясь к звукам, доносившимся снизу. Банни то мучительно всхрапывал, то надолго затихал, и эти периоды тишины становились все длиннее. Ли догадалась: с ним явно что-то не так. Она быстро спустилась вниз и рывком отворила дверь в гостиную. Теперь Банни спал на специальной регулируемой кровати, а не на том желтом диване. Пахло в комнате отвратительно, воздух был спертый, и Ли поспешила раздвинуть шторы и открыть маленькое боковое окно.

Банни лежал на спине, и его кожа как-то неестественно белела в полумраке, а руки двигались так, словно он плыл под водой, изо всех сил стараясь вынырнуть на поверхность. На три, четыре, пять секунд он вдруг совершенно переставал дышать, затем дыхание возобновлялось, но с трудом, словно запустили старый мотор. Может, надо как-то ему помочь? – подумала Ли, когда он снова перестал дышать. Но вскоре он опять задышал. И опять остановился. А потом вдруг проснулся, широко открыл глаза и стал хватать воздух ртом, явно не в силах сделать вдох как следует.

– Банни, это я, Ли, – сказала она и взяла его за руку, – я здесь, с тобой.

Вызвали врача, и он сказал, что виноват тот слой жира, что окутал горло Банни и мешает ему нормально дышать; а также, разумеется, ему мешает тот жир, что у него на груди, да и ослабевшие мускулы попросту не способны приподнимать и поддерживать такой огромный вес. Спать на спине ему ни в коем случае больше нельзя, сказал врач, иначе он может попросту задохнуться. И теперь, видимо, он будет вынужден двадцать четыре часа в сутки находиться в полусидячем положении.

К концу второй недели Ли, вернувшись с работы, обнаружила, что Банни обделался. В то утро никто из социальных работников к нему не пришел, и он просто не смог дольше терпеть. Запах она, разумеется, почувствовала сразу, как только вошла, и уже подумывала, не закрыть ли ей потихоньку дверь и не вернуться ли в отцовский дом, но тут Банни окликнул ее:

– Ли?

И она прошла дальше, в гостиную.

– Извини, мне так неловко, – пробормотал он.

Она налила в пластмассовый тазик горячей воды, прихватила из ванной мыло, мягкие салфетки, рулон туалетной бумаги и полотенце. Затем помогла Банни перевернуться на бок. Кожа на заду и на бедрах у него была воспаленной, покрытой пятнами и большими темно-красными прыщами. Какое-то количество кала попало на простыню, остальное застряло у него между ягодицами, и Ли, чтобы убрать все это, пришлось извести невероятное количество туалетной бумаги, сминая ее в комок и смачивая водой из тазика. Затем она отстегнула углы простыни и синтетической клеенки, подложенной под нее, чтобы защитить матрас, вытащила все это из-под Банни и сухими краями простыни постаралась вытереть его дочиста. Простыню она потом сунула в стиральную машину, а клеенку – в двойной полиэтиленовый пакет.

Но в целом все оказалось не так страшно, как она ожидала. В общем, примерно то же самое она делала бы для своих детей, если бы ее жизнь повернулась иначе.

Смачивая фланелевые салфетки в мыльной воде, Ли тщательно протерла Банни все тело, стараясь приподнять и промыть каждую складку, после чего досуха вытерла его полотенцем и оставила лежать на боку голым, чтоб немного проветрился. Фланелевые салфетки и полотенце она тоже сунула в стиральную машину; затем тщательно вымыла пластмассовый тазик и застелила постель чистой простыней, а под простыню подложила новую клеенку, которую нашла в буфете на кухне. Тело Банни она щедро посыпала специальной присыпкой от прыщей и пролежней и только после этого разрешила ему перевернуться и поудобнее устроиться в привычной полусидячей позе.

– Ты самый добрый человек из всех, кого я когда-либо знал! – с благодарностью выдохнул он.

Навестив отцовский дом, Ли обнаружила на коврике перед дверью письмо из городского совета, в котором сообщалось, что в связи со смертью ее отца завершается и срок аренды дома, который, если не будет подано соответствующее заявление, к концу месяца придется освободить.

Она отнесла отцовские пластинки в местное представительство общества «Оксфам» ^[16]. Higher and Higher Джеки Уилсона, Up, Up, and Away группы The Fifth Dimension, Nothing Can Stop Me Джина Чандлера… ^[17] Вернувшись, она взяла небольшую картонную коробку из кооперативного магазина и сложила туда те немногочисленные вещи, которые ей вроде бы хотелось сохранить, потому что она помнила их с детства: сову из желтого стекла, коробочку с почерневшими серебряными чайными ложечками, лежащими на поблекшем пурпурном плюше, декоративную тарелку с видом залива Робин Гуда. Затем Ли заперла дверь и бросила ключи в почтовую щель на двери. А картонную коробку она, вернувшись в дом Банни, засунула под кровать.