Голубь с зеленым горошком - читать онлайн книгу. Автор: Юля Пилипенко

Есть люди, моменты одиночества которых раскрываются огромной волной красок. Распахиваются окнами в целые миры, подхватывают и несут сквозь них, разрывая грудь эмоциями.

Эта книга именно о таком и от такого человека.

Настроение – шпионский роман, где нет шпионов.

Бондиана.

Но не эта, современная, с бездушными героями и безликой обстановкой, а та, ранняя, с легким и пряным налетом колониального стиля, солеными брызгами волн и распахивающего белую рубашку ветра!

Буквы складываются не в слова – в флюиды, шлейф которых окутывает и дурманит.

Уныние не просто грех, но самый унылый из грехов, не ее, не автора! Не героини! Жизнь бьет из них обеих, ты тонешь в попытках угадать, где образ, а где человек, они переплелись, слились, смешались, стали друг другом.

А может быть, всегда были.

Я не люблю драм. Я бегу от них где только можно, я на разделываемых рыб в телевизоре не смотрю, мне их жаль. Жизнь слишком полна ими, чтобы читать о них книги или смотреть в кино. Тут драма бьёт настолько же резко, насколько слепит счастье. Я страдал, когда читал, закрывался всеми доступными мне барьерами, уговаривая себя, что это лишь книга и не со мной! Но пронзает, пронзает так, что сносит все оговорки и трясет до глубины души.

Это роман о любви. О бывшей любви, о рождающейся любви. Каждая секунда, в которую мы никого не любим, – потерянная секунда нашей жизни.

Вы помните тот немыслимый эротизм первых дней знакомства? Когда мир вдруг отъезжает назад, весь, и в нем остается лишь один человек! Вы жадно впитываете друг друга, словно губка, впитываете образ другого человека, еще час чужого и вдруг ставшего не просто близким, частью вас! Ток бежит по коже, искры в глазах, – прочтите, это все так невероятно описано!

Если ты болтал с автором три минуты, ты знаешь ее всю жизнь. Если прочел три главы, всю жизнь будешь читать.

Читайте.

У вас на губах останутся соль слез, соль океанских брызг, тростниковый сахар коктейля и нежность сигареты, зажженной секунду назад.

Почувствуйте эту смесь, не бойтесь ее! Читайте!

Дорогой Санта!

Знаю, что до Нового года еще далеко. Тем не менее пишу тебе письмо. Бог слишком занят и не всегда находит время присмотреть за всем, что я делаю. Постараюсь коротко.

Есть остров в Атлантическом океане, и имя ему Мадейра. Там зажигаются и гаснут звезды, бьют церковные колокола, а в воздухе пахнет «Cartier» и дикими орхидеями. Я летела туда, скрываясь от прошлого, но жизнь меня разыграла. Она подставила мне подножку и рассмеялась, глядя в лицо. Ты же знаешь эту чертовку. Харизматичную, неповторимую, с надменной улыбкой. Дает и сразу забирает.

У меня проблемы, Санта. Я запуталась, не понимаю, что хорошо, а что плохо. И есть ли вообще какая-то разница?

Странно. Только что пошел снег. Зима накрывает все вокруг и топчет успевшую окрепнуть весну. Неужели ты меня слышишь?

Если это так, то самое время перейти к делу. Санта, я не нахожу слов. Научи меня вскрывать сейфы. Я хочу быть, как он. Хочу быть с ним.

Спасибо.

* * *

Моя история началась в Женеве, продолжилась в Париже и оборвалась на острове Мадейра. Но оборвалась ли?

Похищена из музея «Кунстхал» в Роттердаме 16 октября 2012 года.

Текущий статус: картина уничтожена.

«Дамы и господа, мы рады приветствовать вас в аэропорту Женевы! Просьба оставаться на своих местах и не отстегивать ремни безопасности до полной остановки самолета. Спасибо, что выбрали нашу авиакомпанию…»

Я дослушала стандартную речь бортпроводницы «МАУ» и поблагодарила Бога за то, что впервые за сутки мне удалось поспать. Все-таки два с половиной часа – хоть и маленький, но успех. Во время утреннего перелета мою надежду на пятидесятиминутный сон безжалостно изнасиловали, причем сделали это абсолютно искренне. В пять тридцать утра в скудном до слез запорожском терминале мне на глаза попался… Элвис Пресли. Набриолиненные волосы, торчащий вверх хохолок, слегка напомаженные щеки, ослепительные перстни на руках, футболочка, призывающая желать только его, – все это настолько не вписывалось в атмосферу жуткого аэропорта, что я невольно улыбнулась. Рядом с королем рок-н-ролла стояла группка людей, активно обсуждавших лекции семинара по кибернетике. То ли привыкший к обожанию кумир музыки и сцены решил привлечь внимание, то ли просто боялся завыть, пребывая в сонной и до боли меланхоличной обстановке, но он вдруг подал голос. Голос Элвиса, конечно:

– Май фрэндс, простите, что прерываю… Вы часом не в Вегас летите?

Вопрос так резко раздробил тишину своей нелепостью, что я начала едва заметно посмеиваться. Конечно, ведь почти все собравшиеся в этом несчастном запорожском ангаре люди по воскресеньям летают в город грехов и разврата, чтобы прожечь двадцать-тридцать тысяч долларов, которые кажутся лишними, учитывая запредельно благополучную жизнь в Украине. Как и следовало ожидать, все участники предстоящего семинара обратили свои кибернетические взгляды на Элвиса:

– Нет, – заговорил один из них, – мы летим в Киев. А что?

– Дело в том, что мой багаж зарегистрировали сразу до Вегаса, и меня это немного пугает.

«Меня вообще пугает летать из Запорожья, но иногда нет другой альтернативы», – подумала я.

Кибернетики пожали плечами и, синхронно посоветовав королю проконтролировать ситуацию в Борисполе, вернулись к земным реалиям.

К моему сильному неудивлению, следующей жертвой звезды стала я:

– Вы случайно не в…? – завел он шарманку по пути к автобусу.

– Нет, не в Вегас, в Лиссабон, – прервала я.

– О’кей, о’кей, файн, я не говорю на порто, – по какой-то известной лишь одному ему причине Элвис перешел на английский с перфектным, по его мнению, американским акцентом.

Сколько себя помню, меня всегда раздражали люди, которые, выучив пять-шесть фраз на иностранном языке и два с половиной раза побывав заграницей, моментально превращались в коренных жителей Европы либо Америки, старательно намекая на то, что русский или украинский теперь даются им с большим трудом. Все это зачастую отдает такой нелепой фальшью, ребячеством и невежеством, что с мнимыми полиглотами сразу хочется перейти на язык вечного молчания. В противном случае можно по уши погрязнуть в словесной ахинее и дешевых, дурно пахнущих понтах. Но Элвис не относился к упомянутой выше категории. Он не корчился в агонии, пытаясь вспомнить то или иное русское слово. Просто в какой-то момент переходил на амэрикан English, при этом сильно видоизменяя свой бас. В общем он успел меня заколебать еще до того, как мы оказались у трапа самолета. А дальше подключилась фортуна: у меня двадцать второй ряд, а у него двадцать третий и место у прохода. Впрочем, я тоже сидела не возле окна, что довольно сильно ударило по моей расшатанной нервной системе. На регистрацию я заходила последней, так что выбирать не пришлось.