Советская нация и война. Национальный вопрос в СССР, 1933–1945 - читать онлайн книгу. Автор: Федор Синицын cтр.№ 44

Характерной особенностью «писем народов» являлось то, что в их подавляющем большинстве среди фамилий лиц, их подписавших, были фамилии представителей не только «титульных» народов, но также русского и других народов (например, в Азербайджане — армянского). Таким образом выражалось проявление советской общности и предотвращались гипотетические обвинения в «национальной узколобости» составителей этих писем.

Власти придавали «письмам народов» большое значение. Текст каждого письма проходил утверждение в ЦК ВКП(б). Проекты писем, которые не соответствовали задачам идеологии, отвергались, как это было в декабре 1943 г. с проектом письма «Украинский народ — великому русскому народу». Текст этого письма был признан негодным из-за игнорирования «существования многонациональной семьи народов Советского Союза» и отрицания роли русского народа как единственного «старшего брата» (авторы письма вставили в него фразу о том, что «ведущими народами в Советском Союзе являются два народа — русский и украинский») ^[702].

В результате принятых мер в зимней кампании 1943 г. воины «нерусской» национальности показали лучшие боевые качества, существенно уменьшилось число перебежчиков ^[703]. Генерал-лейтенант В. И. Чуйков, командующий 62-й армией, защищавшей Сталинград, отмечал, что этот город «оборонялся… теми самыми сибиряками, украинцами, узбеками и другими национальностями, приехавшими в Сталинград защищать Советскую власть» ^[704]. Тем не менее вклад многих народов СССР в Победу был существенно ограничен изданным 9 октября 1943 г. постановлением ГКО об освобождении от призыва граждан «коренных» национальностей Грузинской, Азербайджанской, Армянской, Узбекской, Казахской, Киргизской, Туркменской, Таджикской ССР, а также Дагестанской, Кабардино-Балкарской, Северо-Осетинской, Чечено-Ингушской АССР, Адыгейской, Карачаевской и Черкесской АО ^[705]. На наш взгляд, эта мера была вызвана в основном тем, что в связи с освобождением территории центральных областей РСФСР и Левобережной Украины появилась возможность осуществить массовый призыв в Красную армию с этой территории.

Форсированию интеграции разных народов СССР в единую политическую нацию способствовала эвакуация населения прифронтовых областей в тыл страны. 24 июня 1941 г. при СНК СССР был создан Совет по эвакуации ^[706]. 27 июня 1941 г. было издано Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О порядке вывоза и замещения людских контингентов». Первоочередными объектами эвакуации людей были определены детские учреждения, квалифицированные кадры рабочих и служащих, люди пожилого возраста, женщины с детьми. В результате проведенных мероприятий по эвакуации из Литвы было эвакуировано 20 тыс., Латвии — 40 тыс., с Украины — свыше 4 млн, из Белоруссии — 1,5 млн, Молдавии — до 300 тыс., Ленинграда — 773 тыс., Мурманской области — 211 тыс., КФССР — 500 тыс. (почти 90 % населения) ^[707], Москвы — 2 млн, Эстонии — 23 тыс. человек. К 12 марта 1942 г. количество эвакуированных составляло 3 788 102 человека ^[708]. Эвакуация привела к перемешиванию в тылу СССР людей разных национальностей, которые раньше не сталкивались ^[709]. Она способствовала лучшему узнаванию народами СССР друг друга, укреплению их взаимопонимания и взаимоуважения. Следует отметить такие положительные факты, как, например, движение за усыновление эвакуированных детей-сирот разных национальностей в Узбекистане ^[710]. Конечно, были и негативные аспекты. Размещение прибывших зачастую происходило за счет ухудшения жилищных условий местного населения. Некоторые эвакуированные отказывались от работы, вели праздную жизнь, требовали дополнительных льгот, проявляли брезгливость и высокомерие к местному населению ^[711]. В свою очередь, часть местного населения высказывала недовольство приездом эвакуированных, говоря в их адрес: «Без вас у нас было хорошо», «вы набили цены на продукты». В докладной записке ЦК КП(б)Э от 1 июня 1942 г. отмечались «не всегда нормальные» отношения между эвакуированными эстонцами и местными жителями ^[712]. Однако такие факты были исключением, а не правилом.

Ситуация, сложившаяся на оккупированной территории СССР, стала для советской нации наиболее сильным испытанием на прочность. Для патриотично настроенных людей естественными в дни тех тяжелейших испытаний были проявления паники, апатии, пессимизма, психологического шока ^[713], вызванные неудачным для СССР началом войны, которая пошла совсем не так, как представляли себе люди (например, по фильму «Если завтра война» 1938 г.). Такая ситуация породила высокий спрос населения захваченной территории Советского Союза на информацию. Даже к августу 1942 г. оккупационные власти отмечали, что «германская пропаганда не смогла утолить голод на новости», так как «русское население постоянно обнаруживает большую восприимчивость и емкость для пропагандистского воздействия». Это играло на руку нацистской пропаганде, которая смогла внести сумятицу в умы. В первое время она смогла удачно сыграть на негативном восприятии политических репрессий ^[714] и недовольстве гражданами СССР колхозной системой ^[715], а также ускоренной, «топорно» проведенной советизацией присоединенных в 1939–1940 гг. регионов.