Ужас на поле для гольфа - читать онлайн книгу. Автор: Сибери Куинн cтр.№ 47

– Нехорошо так говорить, он и должен был выглядеть грустным. Когда станете жертвой любви, будете смотреть печально, друг мой.

Остаток дня мы потратили на обследование дома и ближайшей территории. Приготовили по-походному ужин в камине и около девяти часов все поднялись по лестнице на ночлег.

– Запомните, друг мой, – предупредил де Гранден нашего хозяина, – если услышите посторонний шум, сразу же звоните в колокольчик. Мы с доктором Троубриджем будем спать как кошки – с открытыми глазами и выпущенными коготками.

– Ни за что, – иронично отозвался хозяин. – Я уже ночевал здесь и не видел и не слышал ничего сверхъестественного, кроме испуганной крысы.

Я проспал, наверное, полчаса или час – и тут проснулся от легкого толчка и сел на кровати.

– Троубридж, друг мой Троубридж, – раздался голос де Грандена из темноты. – Поднимайтесь: кажется, я слышал колокольчик мсье Аглинберри!

Я накинул на пижаму халат, достал из-под подушки заряженный пистолет и фонарик.

– Пойдемте, я готов, – шепнул я.

Крадучись мы приблизились к комнате нашего хозяина, и де Гранден остановился у двери. До нас доносился его безмятежный храп.

– Думаю, вам послышалось, де Гранден, – усмехнулся я, но он махнул рукой.

– Ш-ш-ш, тихо! – приказал он. – Неужели вы не слышите, друг мой? Вот!

Я прислушался, но до моих ушей не донеслось даже призрачного скрипа половицы, и вдруг…

Я услышал легкий далекий звук колокольчиков – слабый, настолько слабый, что его можно было бы принять за отзвук. «Дзинь-дзинь, дзинь-дзинь, дзинь-дзинь…» – раздалось едва ли громче шелеста шелка. Каждый пятый удар был сильнее – и далее в круговом ритме. Эта музыка раздавалась не из-за двери Аглинберри. Похоже, волшебный перезвон шел по лестнице из зала. То же показалось и моему спутнику: он уже крался к верхней площадке лестницы, производя мягкими тапочками не больше шума, чем шелест крыльев мотылька в ночном эфире.

Следом скользнул и я. Пистолет и фонарик были при мне, но я позабыл о них, глядя в напряженное лицо моего друга. Я высунулся из-за его плеча. В одном из высоких окон в зале были приотворены ставни; луч тусклого лунного света не более трех футов в диаметре, лежал на полу перед портретом старшего Аглинберри. Над ним кружился тонкий, едва различимый шлейф из дыма. Я вгляделся. Нет, это был не дым, а шевеление муслина – светящийся воздушный свет, почти бесцветный в своей прозрачности, – но все-таки ткань. Я недоверчиво всматривался, как нечто в лунном свете принимает очертания. Показались узкие лодыжки стройных высоких ног, перевитых цепочками; менее отчетливо, как фигура на импрессионистическом полотне, обрисовался контур женского тела, колеблющегося в такт музыке в черном пространстве зала. Круг за кругом видение двигалось в удивительном изящном танце; подол муслиновой юбки покачивался в такт движению ног; крошечные золотые колокольчики на браслетах издавали волшебный перезвон.

– Morbleu! – прошептал де Гранден. – Вы тоже видите это, друг мой Троубридж?

– Я… – вполголоса начал я, но внезапно остановился: возможно, ветер затворил ставни, перекрыв лунный луч, будто электрик погасил театральный софит. Видение мгновенно исчезло. Не было феи, танцующей перед портретом старого Джона Аглинберри, не было перезвона браслетов в старом доме. Остались только двое заспанных мужчин в халатах и пижамах, стоящих на лестничном пролете и глупо всматривающихся в пустынную тьму залы.

– Я думаю, я видел… – начал я снова, но вновь был прерван – на этот раз конкретным звоном колокольчика из спальни Аглинберри.

Мы бросились по коридору и распахнули дверь.

– Мсье Аглинберри, – вскричал де Гранден, – кто-то входил в вашу комнату? Мы с доктором Троубриджем…

Молодой человек сидел на кровати, смущенно улыбаясь под лучами наших фонариков.

– У меня, наверное, был нервный срыв, – признался он. – Никогда раньше такого не случалось. Секунду назад мне показалось, что кто-то прикоснулся к моим губам – словно мягкий бархат крыла летучей мыши. Я едва почувствовал это, и все же проснулся, схватил колокольчик и стал трезвонить, как дурак. Глупо, да? – он посмотрел в окно. – Это не могла быть летучая мышь, потому что утром я затянул окно москитной сеткой. Вот… но она разорвана!

Прочная сетка, тщательно натянутая на обоих окнах комнаты, была разрезана сверху донизу будто ножом.

– Н-да… – пробормотал он, – это могла быть летучая мышь.

– Значит, летучая мышь, – согласился де Гранден, кивнув, словно китайский болванчик. – Я думаю, вы были бы в большей безопасности, если б закрыли окно.

Подойдя к нему, он затворил ставни и вставил кованый болт на место.

– Bonsoir, друг мой, – церемонно поклонился он в дверях, – спокойной ночи. Прошу вас, запирайте окно!

– Не хотите ли, господа, осмотреть хозяйство у озера? – спросил Аглинберри на следующее утро после того, как мы закончили завтракать яичницей с беконом, жареной картошкой и кофе.

– Конечно! – ответил де Гранден, облачаясь в пальто и шляпу и опуская заряженный пистолет в карман. – Первая заповедь солдата: разведать поле сражения.

Мы шли по широкой извилистой, усаженной ракитами дороге к сверкающей на солнце полоске воды.

– У нас одна из лучших посадок лиственных пород деревьев, – начал Аглинберри, махнув тростью в сторону большой рощи. – Один только лес стóит… да, ладно! – Он сердито себя оборвал и заторопился, воинственно размахивая тростью. – Смотрите, что это там? Кто-то развел костер! Эй, там! Что вы здесь делаете?

Продравшись сквозь деревья, мы выскочили на небольшую поляну и наткнулись на дряхлый фургон, двух поеденных молью кляч, привязанных к дереву, и нескольких невероятно грязных детей, дерущихся в траве. Человек в засаленных вельветовых штанах, в надвинутой на лоб черной шляпе развалился перед фургоном. Две женщины в выцветших шалях и косынках, украшенные безумным количеством фальшивых драгоценностей, занимались делами. Одна рубила ветки для костра, другая помешивала что-то в большом прокопченном чайнике, висящем над огнем.

– Какого дьявола вы развели здесь костер? – возмутился Аглинберри. – Вы устроите пожар! Разбейте лагерь у озера, там безопасно!

Женщины воззрились на него в угрюмом молчании; их злобные глаза сердито сверкали из-под прямых черных бровей. Однако мужчина не собирался расставаться со своим удобным лежбищем.

– Очень много далеко до озера, – лениво сообщил он Аглинберри, сдвинув шляпу с лица и не предпринимая более ничего. – Очень много до озера стоять, сказал. Я нравится лежать здесь. Я стоять здесь. Ясно?

– Ну уж нет, это мы посмотрим! – отвечал наш разгневанный хозяин. – Ты, говоришь, останешься здесь? Как это, интересно?

Шагнув к костру, он оттолкнул сидящую на корточках женщину и расшвырял энергичными ударами тяжелого сапога горящие ветки.