Ужас на поле для гольфа - читать онлайн книгу. Автор: Сибери Куинн cтр.№ 32

– Он странный, – согласился я, – но здесь все в порядке. Я никогда не видел, чтобы он делал что-то без причины. Зачем…

Неуверенные шаги в зале прервали мое замечание, и мистер Дриго вошел в гостиную.

– Добрый вечер, доктор Троубридж, – приветствовал он меня с учтивым поклоном.

– Доктор де Гранден, – представил я француза.

– Для меня большая честь познакомиться с вами.

Де Гранден кивнул с рассеянной любезностью и отвернулся, шепотом обратившись к мистеру Джонстону.

– Вы бальзамировщик, друг мой? – спросил он почти с нетерпением, как мне показалось.

– Да, – удивился тот. – Мне выдана лицензия на практику на десять лет.

– И в этой стране принято бальзамировать мертвых, да? – настаивал де Гранден.

– Да, сэр. Но иногда…

– И когда бальзамирование не производится, это исключение, а не правило?

– Решительно, но…

– Вы, конечно, бальзамировали бы, если бы прямо не было предписано обратное?

– Да, – признался Джонстон.

– Значит, это мсье Дриго запретил вам бальзамировать свою дочь?

Гробовщика будто иглой укололи.

– Как вы узнали? – спросил он.

Тень одной из его презрительных улыбок мелькнула на лице де Грандена, но ее немедленно заменили взглядом, более подходящим для этого случая.

– Во Франции, друг мой, – поведал он, – в отличие от Америки, бальзамирование по-прежнему остается редкостью. Но в Париже у нас есть молодой человек, канадец, который сохраняет мертвых как живых, и я у него многому научился. Я, например, узнал, что вы вводите сохраняющие растворы в плечевую, сонную, подмышечную или бедренную артерии. Très bien, если бы вы бальзамировали этого бедного ребенка, вы использовали бы одну из этих артерий, n’est-ce-pas? Вероятно, по американским законам не используют бедренную артерию для бальзамирования женского тела. Поэтому я осмотрел ее, чтобы убедиться, что вы перевязали руку или грудь этого бедного мертвого ребенка, что вы вставили свою жидкостную трубку в одну из артерий. Я не вижу повязки; я чувствую ее щеки, они крепкие, как жизнь. Поэтому я решаю, что бальзамирование не было сделано, и, зная ваш обычай здесь, я прошу узнать, кто распорядился об обратном. Voilà, это не волшебство дало мне знание, а обычный жизненный опыт.

Он взял меня за локоть.

– Пойдемте, друг мой Троубридж, – объявил он. – Здесь мы больше ничего не сможем поделать. Оставим этот печальный дом скорби. Завтра, или на следующий день, возможно, у вас будет больше таких таинственных случаев, и мы сможем изучить их вместе. Между тем, давайте оставим то, чему не можем помочь.

Мы втроем, Джонстон, де Гранден и я, собирались уйти из дома, когда француз остановился, пристально глядя на живописный погрудный портрет, висящей на стене зала.

– Мсье Дриго, – спросил он, – простите мое неприличное любопытство, но кто этот джентльмен?

Что-то вроде ужаса появилось на лице того. Он ответил:

– Мой дедушка, сэр.

– Ах, но мсье, – возразил де Гранден, – этот джентльмен, он носит британскую форму, не так ли?

– Да, – ответил Дриго. – Отец моей матери был британским офицером, ее мать была португалкой.

– Спасибо, – быстро сказал де Гранден и последовал за мной через входную дверь.

На следующий день на маленьком кладбище при католической часовне хоронили Рамалью Дриго. Это была мрачная церемония, никто, кроме старого священника, семьи Дриго, де Грандена и меня, не присутствовал. Лишь плачущий мартовский ветер, казалось, вторил нашим тяжелым мыслям, качая ветвями безлистных ломбардских тополей.

– Это кладбище – старое? – предположил де Гранден, когда мы возвращались из церкви в мой дом после краткого выезда.

– Очень старое, – согласился я. – Святой Бенедикт является одним из самых ранних католических приходов в Нью-Джерси, и кладбище – одним из немногих в этом районе, относящимся к дням колоний.

– А вы не замечали в последнее время каких-нибудь странных цветных людей по соседству? – спросил он невпопад.

– Странных цветных людей? – повторил я. – Куда вас заносит, де Гранден? Сначала вы спрашиваете меня, старое ли кладбище, затем вы идете по касательной и хотите знать, есть ли тут какие-то странные негры по соседству. Вы…

– Скажите мне, друг мой, – прервал он меня, – как бедная мертвая девушка проводила время? Много ли она гуляла по деревне? Часто ли уходила по ночам?

– Ради всего святого! – я с удивлением посмотрел на него и чуть не пустил машину в придорожную канаву. – Вы полностью потеряли свой разум, или пытаетесь понять, насколько вы глупы? Я никогда не слышал таких бессвязных вопросов!

– А вы никогда не слышали, что самый длинный путь, как правило, – самый короткий путь домой, – добавил он. – Поверьте мне, друг мой, я не задаю бесцельных вопросов. Нет-нет, это не мой метод. Что ж, если вы меня высадите, я пройду через деревню и попытаюсь собрать какую-нибудь информацию. Мое уважение вашей любезной кухарке, пожалуйста. И попросите, чтобы она приготовила свой замечательный яблочный пирог на ужин. Я буду дома к ужину, не волнуйтесь.

Он был так же хорош, как и его слово. За двадцать минут до ужина он поспешно вошел в дом, его щеки раскраснелись от быстрой ходьбы на холодном мартовском воздухе. Но что-то в его манере, его нервных быстрых движениях, его подавляемом волнении, говорило мне, что он был на пути разгадки какой-то свежей тайны.

– Ну, так как? – спросил я, когда мы перешли в библиотеку после ужина. – Вы услышали что-нибудь о странных цветных людях, которые так обеспокоили вас сегодня днем?

Я не мог удержаться от злой ухмылки, когда напомнил о его бесчувственном вопросе.

– Ну, конечно, – повернулся он ко мне, когда зажег французскую сигарету и пустил облако едкого дыма к потолку. – Разве я не Жюль де Гранден, и разве Жюль де Гранден не получает ту информацию, которую ищет? Всегда? Несомненно.

Он рассмеялся изумленному взгляду, которым я приветствовал его эгоистическую реплику.

– Ля-ля, друг мой Троубридж, – воскликнул он, – вы так забавны! Всегда, вы, американцы и англичане, считаете, что у вас все под идеальным контролем, но я могу играть на вас, как арфист играет на своих струнах. Когда вы поймете, что мое честное, заслуженное самоуважение – это не пустое хвастовство?

Он отбросил свою шутливую манеру и внезапно наклонился вперед.

– Что вы знаете о Кладбище святого Бенедикта? – спросил он.

– Э, Святого Бенедикта? – повторил я, не в силах ответить.

– Именно, точно, – подтвердил он. – Вы, например, знаете, что под землей возле старой часовни находятся древние гробницы – сводчатые, с обнесенными кирпичом переходами?