Театр отчаяния. Отчаянный театр - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Гришковец cтр.№ 152

Я увидел Берлин совсем не таким. В том Берлине, в который я приехал, стоял прекрасный тёплый июньский день, люди были одеты в разноцветное, деревья зеленели свеженькой листвой. И небо над Берлином было синее-синее.

В здании вокзала нашлась аккуратная столовая. В ней было всё как надо: подносы, самообслуживание и тётка на кассе. Пахло вкусно.

Я знал, сколько у меня денег, около тысячи марок, но не знал, много это или мало. После того как я взял миску густого супа, в котором плавала сосиска, салат из огурцов и капусты да ещё бутылку холодного пива и заплатил, я понял, что денег у меня очень много.

Салат оказался уксусно-кислым, суп солёным, но пиво было великолепное. Настроение моё перестало падать и стало улучшаться… Я пробыл за границей уже несколько часов, и со мной всё было в порядке, я много чего узнал, я общался с людьми, я смог поесть… Так что были все основания успокоиться и ещё раз обдумать ситуацию.

Сытый и самую малость захмелевший от одной бутылки пива, я вернулся к киоску с книгами и открытками. В нём кроме той карты, что я купил раньше, нашлась другая, гораздо большая и подробная. Я её приобрёл и вскоре нашёл в алфавитном указателе слово Wehrsdorf. Это оказался малюсенький населённый пункт. Судя по обозначениям на карте, менее тысячи человек.

И Версдорф находился не под, не за и не над Берлином. Он мною на карте был обнаружен под городом Дрезденом, совсем рядом с чешской границей. То есть на самом-самом юге Восточной Германии. Расстояние выглядело внушительно. Необходимо было преодолеть полстраны. Но делать было нечего. Надо было ехать в Дрезден.

На табло вокзала я поездов до Дрездена не обнаружил, но почти сразу подумал, что Берлин всё же не Кемерово и не Томск, в этом городе может быть несколько вокзалов. Тогда я купил карту железных дорог и железнодорожную схему Берлина. Вскоре я уже ехал в вагоне метро на Главный вокзал и был собой доволен.

Жарким вечером, в начале шестого, поезд до Дрездена отошёл от главного вокзала немецкой столицы и повёз меня на юг. Народу в вагоне было довольно много. Все спокойные, приятные, улыбчивые. Многие сразу достали газеты или книги.

Привычный к гигантским расстояниям, когда если надо ехать из Кемерово поездом в другой город, то изволь закладывать на это минимум ночь, в Берлине я удивился тому, что вагоны до Дрездена были «сидячие», как в наших электричках и пригородных поездах. Я мысленно приготовился ехать сидя весь вечер и ночь.

По дороге я изучал возможности и пути, по которым можно было добраться из Дрездена до Версдорфа. Железная дорога мне была привычнее всего.

Каково было моё удивление, когда менее чем через три часа пути на одной из станций все люди разом вышли из вагонов. Я глянул в окно, увидел большое здание вокзала и табличку на перроне с надписью «Drezden».

Часов в десять вечера я сел на пригородный поезд и поехал в ближайший к населённому пункту Версдорф город под названием Бишофсверда. Поезд тот шёл медленно, через каждые десять минут останавливался на станциях. За окнами было темно, и вскоре в вагоне, да и во всём поезде я остался один. Поезд состоял из трёх вагонов, как игрушечный.

На станции Бишофсверда ни одного человека ни на перроне, ни в крошечном здании вокзала, ни на привокзальной площади я не увидел. В ближайших домах не горело ни единого окна. Поезд, на котором я приехал, ушёл, и наступила полная тишина. Благо здание вокзала было открыто. В маленьком зале горел свет. Все двери, кроме туалета, были заперты. Но всё же в зале стояла длинная скамейка, в туалете был унитаз и умывальник, в умывальнике была вода.

Мне ничего не оставалось, кроме как успокоиться и переночевать на имеющейся скамейке. До Версдорфа по железной дороге доехать было невозможно, так как железная дорога до этого пункта проложена не была. Нужно было дождаться утра, людей и уже у них узнать, каким транспортом я могу доехать до единственного известного мне адреса во всей Германии.

Всю ту ночь я мёрз. Надел на себя что мог, но не согрелся. Было прохладно. Дремал сидя. В здание вокзала залетали голодные, мелкие и злые комары. Без сомнения, я во всём Бишофсверда и намного километров вокруг был единственным доступным им человеком. Я бил комаров и думал, что бью немецких комаров. Дед, ветеран войны, обязательно оценил бы иронию ситуации.

Помню, что рассвело рано. На рассвете к станции подошёл совершенно пустой поезд, постоял и ушёл. Потом я услышал, что мимо вокзала проехала машина. Я встал со скамейки, размялся, снял с себя то, чем пытался утеплиться, хорошенько умылся в туалетной комнате и вышел на солнышко.

Когда появился дядька в железнодорожной форме и стал открывать дверь с надписью «Kasse», я тут же подошёл к нему и поздоровался по-английски.

Я тогда поймал себя на том, что, имея дело с людьми, которые никакого языка, кроме своего немецкого, не знали, я всё равно обращался к ним по-английски. С таким же успехом я мог говорить по-русски, но говорил по-английски. Машинально. Видимо, потому что с иностранцем надо говорить по-иностранному.

Дядька удивился, встретив в такой час у себя на станции в городе Бишофсверда иностранного человека, но, глянув на показанную мною бумажку с адресом, просиял.

– Бус! – радостно сказал он. – Фюнф минут.

Для верности он показал мне пятерню, а потом указал пальцем на остановку возле вокзала.

Я сбегал за рюкзаком. Вскоре подъехал длинный белый, очень шипучий и старый автобус. Я вошёл в него, кивнул водителю и увидел, что я первый его пассажир этим утром.

– Версдорф? – спросил я.

– Яа-а! – ответил водитель утвердительно.

Так я впервые поговорил по-немецки.

Менее чем через двадцать минут я вышел на остановке с надписью Wehrsdorf.

– Данке шон! – сказал я водителю перед тем, как выйти.

– Битте, – сказал он, – чус!

Я почувствовал себя в тот момент практически местным.

На часах было пять с четвертью. В пять тридцать я стоял перед домом номер тринадцать по улице Fichtestrasse.

Дом был большой, трёхэтажный, белый, с чёрными деревянными балками, вмонтированными в стены выше первого этажа. Высокая и острая его крыша была крыта чёрной черепицей.

Я подумал, что в таком доме должно было быть не меньше четырёх-пяти квартир. Номера нужной квартиры я не знал. Ограды или забора вокруг не было. Возле входной двери дома стоял стол и несколько складных стульев. На столе лежал журнал и стояла кофейная чашка.

Дверь в дом оказалась заперта. Кнопка звонка возле неё была всего одна. Все окна были наглухо зашторены. Звонить я не решился. Сколько в этом большом доме спало немцев, мне было неизвестно. А кто из них был Jens Kassner, тем более. Я решил дождаться чьего-нибудь пробуждения. Спешить было некуда. Я добрался.

Я уселся на стул рядом с домом, поставил рюкзак на дорожку, взял со стола влажный от утренней росы журнал, полистал, увидел, что он без картинок, отложил его и стал глазеть по сторонам. Кругом была красота и чистота. Соседние дома утопали в зелени кустарников и деревьев. Птицы надрывались. Воздух вдыхался легко. В нём чувствовалась только свежесть. Людей было не видно, не слышно. В шесть часов пять минут мимо меня по улице проехал пожилой аккуратный мужчина на велосипеде.