Клан - читать онлайн книгу. Автор: Килан Берк cтр.№ 22

Он поверить не мог своей удаче.

Пит уже ожидал от отца поток ругани, особенно когда тот схватил его и едва не закинул в пикап после того, как поймал за подглядыванием за девушкой. Затем Пит следил, как тот напивается, а это ни к чему хорошему не приводило, так что он представлял, что будет хуже. Но, к его удивлению, отец сказал, что жалеет о своих поступках и своем отношении к нему, что хочет все исправить, пока есть время. Пит не верил своим ушам и думал, что это сон, но когда отец встал и неловко обнял его, понял, что все по-настоящему. На отца снизошла перемена, внезапная и неожиданная, как снег зимой. Пит помалкивал, опасаясь, что если откроет рот и ляпнет какую-нибудь глупость, спугнет чудесное превращение. Так что он только сидел рядом с отцом и наслаждался вниманием и заботой, которые видел у других детей и их пап и на которые сам забыл надеяться. Питу это чертовски нравилось – даже несмотря на радость от того, что ему доверили девушку, не терпелось вернуться домой.

Но пока – только Пит, дорога и девушка, и этим он тоже весьма гордился.

«Поезжай к доку Веллману, – сказал ему отец со странным выражением в глазах. – Он знает, что делать. И передай ему, что мне жаль».

Пит слабо понимал, о чем жалеть. В конце концов они поступили правильно. Но ему не хотелось портить новообретенную доброту отца, так что он безмолвно подчинился и погнал к дому доктора. Веллман слегка нервничал, будто ждал торнадо, который сметет его жилье. Он поторопил Пита с девушкой в пикап, почти ничего не сказав, не считая строгих инструкций.

«Вот ее адрес. Слушай внимательно. Отдашь врачам, чтобы они знали, кому звонить. Теперь езжай и ни за что не останавливайся, Пит. Ни за что, понял? Иначе она умрет».

Вспомнив эти слова, Пит взглянул на спидометр и решил, что не помешает ускориться. Велл ман сказал, что до больницы ехать не меньше часа. Они провели на дороге уже половину этого времени, и Пит меньше всего хотел, чтобы девушка не дожила до остановки. Все скажут, что он виноват и надо было гнать быстрее, а отец опять будет злой.

У Пита были свои причины желать выздоровления девушке. Ему хотелось услышать ее голос, и как она произнесет его имя. Когда они положили ее в пикап, она спала и не проснулась до сих пор. А вот бы проснулась всего на минутку. Поэтому он с ней беседовал тихо, надеясь, что она схватится за его слова, как тонущий за брошенную веревку. Ему хотелось, чтобы она видела, кто увез ее от кошмара, в который она попала в Элквуде. Ему хотелось, чтобы она видела своего спасителя и запомнила его лицо, знала, кого искать, когда придет в себя.

Только когда дорога расширилась и разделилась на четыре полосы, на горизонте разлилось серное сияние натриевого света, а звезды спустились с неба и стали поблескивающими огоньками Мейсон-Сити, девушка заговорила. Ошарашенный масштабом переливающегося полотна, раскинувшегося на горизонте, которое ему редко доводилось видеть, Пит не сразу заметил, что слышит в стенах кабины второй голос, но когда уловил ее слабый шепот, подскочил и едва не выпустил руль из рук. Придя в себя, он вернул пикап на свою полосу, задержал дыхание, пока желудок бешено скакал, и поднял глаза к зеркалу.

Она смотрела прямо на него.

Тут же с его губ испарилась вся влага, а из горла донесся удушенный хрип. Пришлось напомнить себе следить за дорогой, но это и раньше было непросто, а теперь, когда она проснулась, практически невозможно. Он проглотил комок в горле со слышным щелчком. Понадеялся, что она не завопит, как в последний раз, когда увидела его.

– Здрасьте, – сказал он.

– Ты кто? – спросила она, и впервые в жизни Питу пришлось задуматься над ответом.

– Эм-м… Я Пит. Пит Лоуэлл. Я вам друг.

Голос у нее был мягкий, такой мягкий, что приходилось прислушиваться из-за шума шин и рокота двигателя.

– Куда ты меня везешь, Пит?

Она назвала меня по имени. Бабочки в животе вспыхнули огнем, освещая его изнутри.

– В больничку. Ну, знаете… подлечить вас и отправить туда, откуда вы приехали в Элквуд. Это мне доктор Веллман велел. Надеюсь, вы не против, – он улыбнулся, забыв, что она вряд ли видит его в зеркале. – Мы все желаем, чтоб вы выздоровели.

Она недолго посмотрела на него, затем ее единственный глаз закрылся. Она молчала так долго, что он уже решил, что она опять уснула, но затем услышал шепот:

– Я тоже не люблю петь.

Пит кивнул – от улыбки грозили треснуть щеки – и почувствовал какое-то чистое, незамутненное счастье, что легло на душу теплым одеялом.

– Я живу в Коламбусе, – сказала она. – Знаешь, где это?

– Нет, – ответил он и пожалел, что не знает, хотя бы чтобы показаться умнее, чем есть.

– В Огайо, – сказала она. – Когда мне станет лучше… приезжай ко мне. Чтобы я тебя поблагодарила.

Пит не думал, что можно ощутить такой восторг. То, что раньше казалось недостижимыми фантазиями, быстро превращалось в возможности, и он дал себе слово испробовать все, какие она позволит.

Ее голос становился тише, и он почувствовал укол грусти, что на этом разговор может кончиться.

– Ты приедешь?

– Да, – сказал он, улыбаясь во весь рот. – Обязательно приеду.

И продолжил следить за дорогой.

Целую вечность она живет в мире снов, и боли нет. Она смутно видит силуэты в белом, скользящие в сумеречном мире между сном и пробуждением, но в основном она их не боится. Их присутствие успокаивает, символизирует облегчение боли. Иногда слышны голоса, но когда она пытается сосредоточиться, видит только размазанные пятна на кровати, силуэты, вырезанные в дневном свете, льющемся в большое занавешенное окно. Они рассказывают о ее теле и здоровье, но их слова ничего для нее не значат. Иногда бывают другие голоса – которые она знает, знакомые, и сердце ноет, когда они плачут рядом и обнимают ее. Ей не нравится, когда ее обнимают, она чувствует мурашки при прикосновении рук к нежной коже, но знает, что они не причинят ей вреда, так что ничего не говорит, хотя и зарывается глубже внутрь своего панциря. Долгое время она вообще молчит, живет лишь в своей голове, съежившись в темноте и выглядывая на свет, на бесконечную галерею неразличимых лиц, еще не готовая принять их, но благодарная, что они есть.

Она не хочет оставаться в одиночестве.

В одиночестве приходят незваные кошмары. Мужчины хватают ее голое тело грязными руками, давят на нее всем весом. Она чувствует их пот и вонь, которую запомнит до конца жизни; чувствует пронзительную боль в паху, когда они грубо входят – без любви, без желания, просто насилуют, берут, что хотят, на что не имеют права, радуясь ее сопротивлению, снова и снова смакуя надругательство, раз за разом что-то у нее понемногу отнимая. Затем – их улыбки, когда они отступают и оглядывают ее; блеск кривых желтых зубов; глаза как полированные камни, изучающие, впитывающие каждую волосинку, каждую каплю пота, каждую частичку голого избитого тела. В руках у них грязные ножи; они отворачиваются, как фокусники, желающие удивить публику. Хотя и переросла физическую боль, она по-прежнему мечтает о смерти, покое, побеге. Больше всего она жаждет повернуть время вспять, возразить на решение Дэниэла свернуть с шоссе ради веселой прогулки по лесу. Но она была неубедительна, слегка пьяна, чуть под кайфом и потому промолчала, когда они свернули на узкую тропинку, знак у начала которой провозглашал, что они находятся в пяти километрах от городка под названием Элквуд.