После Путина - читать онлайн книгу. Автор: Константин Долгов cтр.№ 24

Это литературщина, конечно, но ведь русский человек и мыслит чаще всего литературно — не с точки зрения норм языка, а с точки зрения избыточного пафоса, метафоричности, гиперболичности и прочих худлитовских штучек. Мы свою историю и государственность воспринимаем сквозь литературную призму; думаете, случайно ли напыщенный фальсификатор Солженицын свою ложь об СССР упаковал пусть и в плохонькую ^[9], но литературную форму? Нет, конечно же, нет. Неслучайно русская литература, русская словесность если и не первое место занимает в мире, то одно из первых, и роль играет в жизни русских людей огромную, порой бо́льшую, чем всё остальное. И поэтому такая вот литературная ассоциация с системой говорит русскому человеку куда больше, чем её строгие и научные определения.

Впрочем, если уж об определениях, то и в этом случае «система» не очень подходит к идеологии, потому что система взаимодействует со средой как обособленное целое. Отдельное целое. Но идеология не является обособленной ни от общественной жизни в целом, ни от других форм сознания; её зачастую даже в кабинетных, «лабораторных» исследованиях трудно отделить от политических мнений, от социально-политических наук, от представлений, ожиданий и надежд социальных групп. И поэтому «системного» в ней только то, что все идеи, взгляды и представления организованы, а не хаотично слеплены в один ком. Во всём остальном идеология настолько динамична и настолько прочно связана с реальной социальной жизнью, что называть её системой язык не поворачивается.

Но тем не менее называют, чтобы подчеркнуть мнимую «безжизненность» и умозрительность. Дескать, есть нормальная жизнь, нормальная политика, а есть идеология. Именно такую позицию и отстаивают те, кто противопоставляет «идеологию» «прагматизму». Между тем «прагматизм», каким бы они ни был — мнимым или реальным, — это тоже идеология. Да, идеология, которая делает главным критерием ориентацию на «практику», то есть на реальную жизнь. Проблема в том, что в вульгарном прагматизме эта реальная жизнь сводится только к одному измерению — к тому, что можно «пошшупать», то есть к выгоде и материальной пользе. Это как, знаете, был в своё время вульгарный материализм, который превращал Маркса в какого-то поверхностного маньяка, считавшего, что сознание и духовная жизнь не имеют никакого значения. Это именно вульгарные материалисты придумали, что у Маркса базис (то есть экономика) — это единственное, что есть значимого в обществе, а надстройка (политика, культура, мораль и т. д.) — это просто такой орнамент, обёртка, от которой ничего в обществе не зависит. Чушь несусветная: Маркс неоднократно писал, что экономика просто даёт старт развитию общества, но когда политика, культура и прочие надстроечные сферы развиваются, то приобретают способность влиять на экономику не меньше, чем она влияет на них. Взаимовлияние, в общем. Так и в случае с прагматизмом: настоящий прагматизм, в отличие от вульгарного, делает акцент на практической, то есть ощутимой и измеримой, пользе, но не утверждает, что необходимо отказаться от всего, что прямой пользы не приносит.

Тут есть ещё один важный момент. Идеологии бывают разных типов. Два наиболее важных из них — профессиональная идеология (конструируемая или собственно политическая) и естественная («живая» или социальная). Помню, впервые я об этом узнал от уже упоминавшегося, но неназванного моего товарища, который всё это достаточно просто мне объяснил. Попытаюсь и я вам это передать так же просто. Существуют идеологии, которые мы все хорошо знаем хотя бы по названиям: либерализм, консерватизм, коммунизм, социализм, фашизм, анархизм и т. д. Чаще всего под ними подразумевается совокупность идей о политике, экономике и социуме в целом, и в этих идеях обязательно присутствует указание, «как должно быть». То есть ориентир. Эти идеи — плод работы и размышлений учёных, философов, исследователей. Такие идеологии используются политическими партиями, государственными лидерами; это конструируемые или профессиональные идеологии. Они зачастую непонятны непосвящённым. Чтобы разобраться в их логике и всей полноте, необходимы подготовка и долгая кропотливая работа. Эти идеологии бо́льшую часть своего содержания заимствуют в прямом или переработанном виде из научных и философских работ, и для каждой из них можно выделить своеобразную «научно-философскую базу»: для либерализма — работы Джона Локка и Адама Смита, для социализма и коммунизма — труды Карла Маркса. В профессиональных идеологиях идеологи — это «переводчики»: они облекают сложные научные построения в понятную (зачастую упрощённую, но вовсе не обязательно примитивизированную) форму, в буквальном смысле доносят идеологию до её последователей.

Наряду с профессиональными идеологиями существуют идеологии, которые сформированы крупными социальными группами, чаще всего классовыми (реже религиозными): рабочими, буржуазией, католиками, буддистами и т. д. Эти идеологии не имеют создателей, не опираются на сочинения (разве что на священные книги в случае с религией, но в большей степени — на их истолкование верующими), их не излагают в программах и манифестах. Но они отражают конкретные жизненные отношения, социальный опыт и те противоречия, которые для реальных социальных групп являются повседневностью. Эти идеологии в буквальном смысле можно называть «народными» (можно и «массовыми», но так обычно называют те профессиональные идеологии, которые получили масштабную социальную поддержку), но принято — «живыми», поскольку их никто целенаправленно не создаёт: они «вырастают» естественным образом как часть группового мировоззрения. Такая «живая» идеология по умолчанию понятна большинству тех, кто принадлежит к породившей её большой социальной группе, не требует никакой специальной обработки и подготовленного понимания, но при этом даёт ёмкую и целостную оценку существующему положению вещей и в то же время указывает базовые ориентиры для дальнейших действий. Идеологи в естественных, «живых» идеологиях — это не переводчики, а репродукторы, выразители чаяний своей группы.

И если профессиональная идеология созвучна «живой» идеологии, получается почти безукоризненный и понятный свод правил и ориентиров, полностью организующий всю политическую жизнь части общества или всего его целиком. Такие идеологии, собственно, и становятся явлениями исторического масштаба, предопределяют общественное развитие на десятилетия и века. Такой идеологией стала марксова версия коммунизма, такой идеологией в своё время стал либерализм. Именно идеологии, сочетающие в себе как профессионально сформулированные догмы и стандарты, так и живые практики, обладают наибольшей притягательностью для масс и являются прагматичными. Да-да, противопоставлять подобные идеологии «прагматичности» совершенно бессмысленно, поскольку они содержат не только «теорию», то есть отвлечённые и обобщённые идеи, но и «практику», то есть поведенческие модели и реальные жизненные связи и образцы взаимодействий. Такие идеологии прагматичнее любого блаженного дурачка, многозначительно к прагматизму призывающего, но даже не понимающего, что это слово означает.