Атомный ангел - читать онлайн книгу. Автор: Питер Джеймс cтр.№ 45

– В результате работы на шахте?

– Все может быть.

– А его сын Бен? О нем расскажете поподробнее?

– Можно спросить, зачем вам это?

– Бен Тзенонг хочет на нас работать.

– На вас?

– Наша компания сейчас ищет специалиста по Юго-Западной Африке, который мог бы консультировать нас по добыче полезных ископаемых в этом регионе. Мы подали объявление, и одним из кандидатов стал Бен Тзенонг.

– Сын Тзенонга?

– Он сейчас на третьем курсе Оксфордского университета, изучает атомную энергетику.

– Верно. Я слышал, что он учится в университете в Англии. Вы поосторожнее с ним. Умные ниггеры – самые опасные.

Я кивнул.

– Это одна из причин моего приезда. Парень действительно знающий, мало того – талантливый. Мы вроде бы и решили взять его на работу, но опасаемся, что у Тзенонга могут быть скрытые мотивы.

Смед поднял бровь, затем вернулся к шкафу с документами и вытащил оттуда еще одну папку.

– Тогда почитайте вот это, мистер Флинн. Отчет нашего психолога. Я на полчасика отойду по делам, а вы пока ознакомьтесь. В этой стране без осторожности не обойтись – нам приходится прикрывать себе тыл и не подпускать близко опасных людей, так что на нас работает целая команда психологов, и их задача – выявлять все подозрительное. Может, хотите чаю, кофе или чего покрепче?

– Кофе, пожалуйста.

– Хорошо, распоряжусь. Приятного вам чтения.

Смед удалился, а я раскрыл папку, в которой ровно ничего приятного не было.

Бену Тзенонгу повезло: он выиграл одну из трех годовых стипендий ООН на всю Намибию. Два года провел за морями; перейдя на третий курс, вернулся на каникулы домой и узнал, что отец очень болен, а мать почти помешалась от горя и тревоги за мужа. Еще узнал, что врач «Уэстондама» обманул отца – сказал, что у него обычный бронхит. У родителей не было денег, чтобы идти к другому врачу, оставалось лишь принять диагноз. Бен пригласил независимого врача, оплатил его визит и узнал правду. Возможно, если б истина открылась раньше, в начале болезни, отца Бена еще можно было бы спасти; но теперь он был обречен.

Бена Тзенонга пожирала ненависть. Ненависть к «Уэстондам корпорейшн», к правительству ЮАР, к Германии, начавшей колонизацию Намибии. Однако самую сильную ненависть питал он к стране, которую лучше всего знал, – к Англии.

Ее Бен ненавидел за положение в мире, за то, что после ухода Германии она могла бы облегчить жизнь намибийцев, но ничего для них не сделала. Ненавидел, ибо считал Англию ответственной за все беды Юго-Западной Африки. Ненавидел английских жирных котов, слизывающих сливки колониализма. Больше всего он ненавидел английских богачей, разъезжающих в «Ягуарах», хотя доставалось от него и простым англичанам, колесящим на «Фордах», «Воксхоллах» или «Мини». Частица ненависти перепадала и тем, кто ходит пешком.

Бен Тзенонг был ученым и в науке разбирался, однако не понимал мир, в котором живет. Не понимал – и тем сильнее его ненавидел. Ненавидел все страны, использующие атомную энергию; ненавидел жителей этих стран – за бездумно горящий свет, за идиотские телепередачи, за игровые автоматы, льдодробилки, неоновые огни, эскалаторы, ультрафиолетовые лампы, электрические зубные щетки, игрушечные железные дороги. за все бессмысленное и бездумное поглощение энергии, ради которого его отец всю жизнь горбатился под землей, и пылевые частицы с атомами радона оседали у него в легких, пока, накопившись там, не начали свою разрушительную работу, пока не принесли отцу медленную и мучительную смерть, а матери – безумие.

Атомных электростанций в Намибии не было. Весь уран, добываемый здесь, отправляли в Европу и Северную Америку. Ни разу в жизни отец Бена не включил лампочку, питаемую тем ураном, что всю жизнь добывал из земли.

– Ну как? – спросил, появившись в дверях, Смед.

– Теперь понимаю, о чем вы, – ответил я.

Смед предложил мне еще сигарету. Я отказался, и он закурил сам.

– Имя Лукас Огомо что-нибудь вам говорит?

Смед широко раскрыл глаза и кивнул.

– Еще бы! Ничего хорошего.

– Почему?

– Будь его воля, он закрыл бы все урановые рудники в стране. И если Намибия станет независимой, скорее всего, настоит на своем. Парень помешан на борьбе с урановыми рудниками. Хоть и говорят, что он в СВАПО не главный, по этому вопросу к нему все прислушиваются. Сын Тзенонга у него в друзьях – не знаю уж, где и как они снюхались.

– Где он живет?

– В Виндхуке. Там штаб-квартира СВАПО. А что, его вы тоже хотите на работу нанять?

– Нет, но хотелось бы с ним побеседовать.

– Ну, с ним вы каши не сварите.

– А как насчет Феликса Ваджары?

Смед ухмыльнулся:

– О, этот парень белых на завтрак ест! К нему лучше и не суйтесь, только время зря потратите. Если хотите поболтать с кем-то из этой компании, идите к Огомо – он, по крайней мере, не откажется с вами встретиться. Только будьте осторожны и лишнего не болтайте. Скользкий, как угорь.

– Постараюсь.

Смед взглянул на часы.

– Может, хотите до обеда взглянуть на рудник? Или предпочтете выпить со мной?

– Давайте лучше выпьем, – ответил я.

– Идет, – согласился Смед. – Все, что наверху, вы уже видели. А под землей на что смотреть? Только темнота, пыль и сраные ниггеры.

* * *

Обратно в Виндхук меня вез другой водитель. Думаете, мне повезло? Увы, манера вождения у него была ровно та же.

Съехав на шоссе, мы почти сразу проехали мимо придорожного бара под названием «Остановка на пиво». Я мысленно сделал себе отметку.

До Виндхука мы, как ни удивительно, добрались целыми и невредимыми, и, поблагодарив Бога и шофера, я вышел из машины. Было всего три часа дня, но и дел у меня хватало. Для начала следовало арендовать автомобиль. «Авис» смог предложить только «Датсун», причем слегка помятый. Затем я отправился по магазинам. В магазине торгового оборудования приобрел мужской манекен в человеческий рост и положил его в багажник. В хозяйственном купил моток бечевки, упаковку впитывающих салфеток и несколько длинных гвоздей. В аптеке дополнил этот набор упаковкой одноразовых шприцев и мотком лейкопластыря. Потом пошел в библиотеку и заказал там несколько статей об Огомо. Интересовали меня не тексты, а фотографии – нужно было знать, как он выглядит.

Лукас Огомо оказался невысок ростом, полноват, с выпуклыми рыбьими глазами, ямочками на щеках и безумной улыбкой. Улыбался он на каждой фотографии – и в первый миг мне подумалось, что снимали его исключительно под кайфом. Такое же впечатление возникло бы у любого, кто не знал, что ямочками на щеках Огомо обязан двухмиллиметровой пуле с мягким наконечником. Снайпер, пожелавший остаться неизвестным (ответственность за покушение на себя никто не взял), не позаботился проверить в деле свой телескопический прицел и слишком поздно узнал, что на расстоянии двухсот пятидесяти ярдов винтовка попадает на четыре дюйма ниже, чем целишься. Хотя Огомо выжил, пуля повредила важные мышцы щек и оставила ему на память постоянную улыбку.