История Средневекового мира. От Константина до первых Крестовых походов - читать онлайн книгу. Автор: Сьюзен Уайс Бауэр cтр.№ 103

Примерно в то же время, когда происходила осада Константинополя, Умар заметил досадную неувязку в административной системе империи. Задолго до него Мухаммед ввёл подушный налог, который предписывалось платить христианам и иудеям, живущим в мусульманских общинах, за обеспечение своей безопасности. Теоретически новообращённые в ислам должны были сразу же освобождаться от уплаты налога – однако халифы после Мухаммеда, управлявшие растущей империей, возникновение которой Мухаммед мог и не предвидеть, не желали отказываться от столь прибыльного источника дохода. Всё чаще и чаще местные чиновники «забывали» снять с новообращённых подушный налог, и те были вынуждены продолжать платить.

В результате этого практически все мусульмане неарабского происхождения на территории империи отправляли дань в Дамаск. Умар, человек радикального склада ума, старавшийся строго придерживаться заповедей Мухаммеда, посчитал эту практику порочной. Он провозгласил, что все мусульмане, вне зависимости от народности и срока обращения, должны быть освобождены от подушного налога.

Этот закон заметно повысил популярность Умара, но разрушил налоговую базу империи – отчасти из-за того, что покорённые народы тут же принялись массово обращаться в ислам для освобождения от уплаты налога. Однако Умару не пришлось разбираться с последствиями своей реформы. Он умер естественной смертью в 720 году, и его наследник Язид II сразу же вновь ввёл налог, предупредив тем самым распад империи.¹

После этого популярность Язида резко упала, и неарабские племена Хорасана, среди которых было наибольшее количество новообращённых, подняли бунт. Они не только восстали, но и отправили письмо с просьбой о помощи правителю восстановленного Восточного каганата – Мочилиэню, племяннику и наследнику Мочо. Мочилиэнь продолжал завоевания своего отца, продвигая тюркские владения ближе к арабской границе, поглощая земли, ранее принадлежавшие Западному каганату, и заново консолидируя тюркскую империю. Обрадованный предлогом для продвижения дальше на юго-запад, он отправил войска к Амударье. Так началась десятилетняя война между тюркскими и исламскими армиями в Хорасане.²

Воспользовавшись тем, что войска арабов отвлеклись, император Лев III решил заняться идеологической зачисткой своей территории. Он издал указ крестить по христианскому обычаю всех иудеев в стране. Некоторые приняли крещение, но большинство бежало – кто-то в арабские земли, кто-то на север, во владения хазаров. После этого Лев начал кампанию против обычая, который его давно беспокоил – использования в христианской практике икон.

Константинополь был родиной множества икон – изображений святых, Девы Марии или самого Христа. Иконы (в переводе с греческого значит «образ» или «подобие») не воспринимались как идолы, но были более чем просто символами. Икона являлась окном в священное пространство, порогом, перед которым верующий мог стоять, ощущая близость к божественному.

Христиане использовали иконы как помощь в молитвах и медитациях в течение столетий, однако тревога, вызываемая этим обычаем, проходила сквозной нитью в христианстве с самого его основания. В ранние годы апостольского учения христиан отличало от последователей римской религии именно то, что они отказывались поклоняться изображениям, и для теологов II и III веков использование икон было опасно схоже с идолопоклонством.

Когда древние римские обычаи исчезли, исчез и риск возвращения к ним христиан, поэтому использование икон перестало выглядеть столь опасным. Однако среди христианских теологов не исчезало мнение о нежелательности использования икон – на сей раз не из-за опасения возвращения к идолопоклонству, но из-за того, что изображение лика Христа подчеркивало людскую, а не божественную природу Сына Божьего. Бог, являвшийся Духом, не мог быть изображён. Если Христа можно изобразить, не значит ли это, что он не настоящий бог? Не подталкивает ли это к мысли, что изображение Христа «отделяет плоть от божественной сути» и даёт ей отдельное существование?

Споры об использовании икон привели к спорам о природе Христа как человеко-бога, длившихся веками, несмотря на многочисленные церковные соборы и их постановления, призванные прекратить дискуссию раз и навсегда.³

Впрочем, заботы Льва не уходили так глубоко. В первую очередь императора тревожила склонность его подданных относиться к иконам как к волшебным артефактам. Во время осады Константинополя патриарх Герман взял наиболее почитаемую в Константинополе икону Девы Марии – по преданию, это был портрет, написанный самим евангелистом Лукой, и велел обойти с нею вокруг городских стен.⁴ Когда осада закончилась, слишком много жителей Константинополя объяснили победу присутствием иконы (она называлась Одигитрия), словно она стала жезлом волшебника, который одним взмахом рассеял полчища врага. Такому поклонению не было места в христианстве.

Возможно, Лев также испытывал в праведное негодование, когда заслугу его тяжело заработанной победы приписали иконе. Но всё же его действия в течение нескольких последующих лет, чуть не стоившие ему престола, были действиями человека, поступавшего явно против своих интересов – что можно объяснить только глубочайшей убежденностью.⁵

В 726 году Лев решил отучать людей от магического мышления. Согласно хронике Феофана Исповедника, он перешёл к серьёзным действиям после сильного извержения вулкана Тира: «Поверхность моря была покрыта плавающими глыбами пемзы, и Лев решил, что Господь разгневался на него». Для начала он отправил отряд солдат, чтобы снять икону Христа, висевшую над Бронзовыми воротами, одним из главных входов во дворец.⁶

Беспокойство Льва по поводу чрезмерной привязанности народа к иконам сразу оправдалось. Толпа собралась, чтобы узнать, что происходит, и когда икону начали спускать, народ взбунтовался и напал на солдат. Как минимум один из них был убит. Лев ответил арестами, порками и штрафами. С неожиданной скоростью конфликт дошёл и до дальних областей империи. В административной области Эллада (Греция) армия подняла восстание и провозгласила собственного императора, объявив о нежелании подчиняться человеку, борющемуся против икон.

Восстание было недолгим, новый император был схвачен и обезглавлен, однако эмоции продолжали бурлить. Иконоборцы спорили с иконопоклонниками в каждом крупном городе империи, а в Константинополе Лев III выступал с проповедями против «идолопоклонничества». Епископы-иконоборцы удаляли иконы из своих церквей, иконопоклонники писали длинные послания и речи в защиту икон. Монах Иоанн Дамасский написал: «Память о Нём, появившемся во плоти, навсегда впечаталась в мою душу. Или прекращайте поклоняться вообще, или откажитесь от ваших новшеств»?

С точки зрения иконопоклонника философской проблемой, лежащей в основе иконоборчества, было стремление отринуть материю, а христианство превратить в исключительно духовное царство, исключив земное существование бога как фундаментально неправильное. Кроме того, как и все теологические споры, использование икон также имело политический контекст – иконопоклонники обвинили Льва в чрезмерной симпатии к мусульманам, которые отказывались изображать живых существ. По словам иконопоклонника Феофана, Лев находился под чрезмерным влиянием своих учителей-арабов.⁸