Хасидские истории. Поздние учителя - читать онлайн книгу. Автор: Мартин Бубер cтр.№ 26

Пасхальный седер в гостях

Рассказывают.

Рейзл, дочь рабби Цви-Ѓирша из Жидачева, вышедшая замуж за сына рабби из Калло, жила с мужем в доме своего отца. Как-то они получили приглашение провести пасхальный седер в Калло. Ей не хотелось уезжать из отцовского дома на Песах, но муж настаивал, и в конце концов она согласилась.

Обычаи в доме свекра были ей непривычны. Но более всего ее раздражало, что рабби долгое время не садился за праздничный стол, а беспрерывно расхаживал по комнате, не говоря при этом ни слова. Вдруг он кинулся к окну и рывком отворил его. Перед домом остановилась повозка, запряженная двумя большими белыми конями. Седоки были величественного вида, трое мужчин и четыре женщины. Рабби поспешил приветствовать их. Прибывшие обняли рабби и поцеловали его. После недолгого разговора кучер щелкнул кнутом, и повозка исчезла из глаз. Рабби вернулся в комнату, прикрыл окно и сел за стол. Рейзл не осмелилась задать ему ни единого вопроса.

По возвращении домой после праздника она спросила своего отца о виденном. «Знай же, – сказал он ей, – что это были наши праотцы и праматери. Святой рабби не хотел садиться за пасхальный стол до пришествия Избавления, и потому он неустанно возносил молитвы, вплоть до того самого момента, когда наши праотцы и праматери явились ему, чтобы сказать, что время еще не пришло».

Знание будущего

Когда юный Ѓешель шел через поле, будущее слышалось ему в шелесте растущих трав; а когда он шел по улице, то будущее слышалось ему в звуке шагов. А когда он удалялся от внешнего мира, замыкаясь в тишине своей комнаты, то о будущем говорили ему все его части тела. И тогда его охватил страх: сможет ли он держаться истинного пути – теперь, когда он знает, куда несут его ноги. И, собравшись с духом, он вознес молитву, прося лишить его такого дара. И Бог в милости своей откликнулся на эти мольбы.

Подкуп

В свои молодые годы рабби Авраѓам-Йеѓошуа был главой суда в Колбасове, и в его округ входило пять городов. Однажды ему пришлось разбирать дело вместе с двумя судьями, которые уже были подкуплены. Поскольку Авраѓам-Йеѓошуа упорно не соглашался на все их предложения, судьи в конце концов посоветовали человеку, который дал им взятку и который знал, так же как и они, о неподкупности рабби Авраѓама-Йеѓошуа, потихоньку положить немалую сумму денег в карман кафтана, который рабби надевал только в день новомесячия. Этот человек последовал их совету и положил деньги совершенно незаметно. На следующем судебном заседании рабби начал было склоняться к аргументам двоих других судей. Какое-то время он сидел, не говоря ни слова. Потом объявил о том, что откладывает решение на день, отправился к себе и принялся усердно молиться. В день новомесячия он надел свой праздничный кафтан и обнаружил в кармане деньги. Тогда он призвал к себе подсудимого и вынудил его признаться в содеянном.

Всякий раз, когда рабби из Апты рассказывал о случившемся, он приводил стих из пятой книги Пятикнижия Моисеева: «Ибо мзда ослепляет глаза мудрых и извращает слова праведников» ^[48].

Как цадики приезжали в Колбасов

Рабби Шмелке из Сасова, сын рабби Моше-Лейба из Сасова, был еще ребенком, когда умер его отец. Однажды, в юные годы, его пригласил к себе рабби из Апты. Воздавая почести своему гостю, рабби распорядился зажечь свечи в доме учения и принимал его с такой сердечностью, что молодой человек был даже смущен. Когда он не без робости сел в пододвинутое ему кресло, рабби из Апты, обернувшись к нему, сказал следующее:

«Твоему отцу я обязан тем, что начал праведно служить Богу. Я был тогда раввином в маленьком городке Колбасове и полагал, что лучшее занятие на свете – это учиться просто ради самой учебы. Однажды днем, сидя над книгами, я услышал, как к дому подъехала повозка. Я вышел на улицу и увидел, что по ней идут два человека – постарше, небольшого роста и хрупкого телосложения, и помоложе, настоящий великан. Они вошли в дом, но я, не желая отвлекаться от занятий, даже не спросил, как их зовут. Я просто предложил им печенье и сладкую наливку, после чего вернулся к своим книгам. Они сели за стол и продолжили свой разговор, также не обращая на меня внимания.

Я попытался сосредоточиться на своих занятиях, но все-таки я не мог не слышать отдельные слова из их разговора, тем более что их голоса звучали величественно и торжественно, подстать выражениям их лиц. И они в самом деле говорили на серьезные темы, по всей видимости продолжая разговор, начатый в дороге. Однако в глубине души я не намеревался хоть как-то реагировать на их беседу – что мне, в конце концов, до всего до этого! Позже я проводил их в дом молитвы. После молитвы они спросили, нельзя ли у меня переночевать. Я тогда жил в маленьком домишке, но ясно было, что таким людям нельзя отказать в их просьбе. Поэтому я ответил согласием, подал им кофе и снова вернулся к своим книгам. Они продолжили свою беседу, а я мучительно старался сосредоточиться на своих занятиях, одновременно стараясь не слушать их разговора. Потом я постелил им постель и сам тоже лег спать. Около полуночи я, как обычно, проснулся и вернулся к своим книгам. В соседней комнате продолжался разговор на возвышенные темы.

Рано утром они распрощались со мною, спросив меня – как бы между прочим, – какой раздел Талмуда я изучаю в настоящее время. Я ответил им, и они принялись обсуждать этот раздел. Тот, кто постарше, высказал свои соображения по этому поводу, тот, кто помоложе, возразил ему, и в течение получасовой дискуссии они разобрали этот отрывок, причем я осознал, что до этого момента я недостаточно правильно понимал прочитанное. Затем тот, кто постарше, для примера рассказал историю про Баал Шем Това, и тогда тот, кто помоложе, в ответ рассказал другую историю.

Наконец они распрощались со мною, но и тогда я ничего у них не спросил – настолько я был рад, что смогу вернуться к своим занятиям без помех. Однако во время своей обычной утренней прогулки по пути в дом молитвы я вдруг подумал: «А почему же я так и не спросил этих людей, кто они и зачем они приезжали?» И затем, мало-помалу, я припомнил все те слова, которые мне удалось услышать, и эти слова сложились в единое целое. Тогда-то я осознал, сколь глубоко было все ими сказанное. И с того момента я не мог думать ни о чем ином – только об этих людях. Я повторял их слова снова и снова, все яснее понимая, что они достойны самого пристального внимания. И еще я заметил, что день ото дня мои молитвы становились все более возвышенными и ревностными. Слова, услышанные мною, делали мои молитвы более страстными и истовыми. Мне все грустнее становилось при мысли, что эти люди уехали, а я так и не познакомился с ними, и я жаждал увидеть их еще раз.

Две недели спустя я прогуливался возле своего дома ранним утром (я был в ермолке, потому что меховую шапку я надеваю, только когда отправляюсь в синагогу) и увидел проезжающую мимо дома повозку. Видно было, что останавливаться она не собиралась. В повозке сидели те двое. Я бросился к повозке и прокричал слова приветствия. Повозка остановилась. Они равнодушно ответили на мое приветствие, и тот, кто постарше, добавил: «Мы торопимся. Хотим доехать до соседней деревни и там помолиться».