Мама для наследника - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Журавлева cтр.№ 22

— Я верну тебя домой, — четко произнес чародей, и мир вокруг меня рухнул.

— Что?

— Я сказал, что верну тебя в твой мир, в твое тело, — с улыбкой повторил Дэйс.

— Но мое тело мертво! Вы мне сами это сказали сразу после родов! Необратимые повреждения! — Я почти кричала, даже Вовка проснулся и заплакал.

— Успокойся, — осадил меня Дэйс, — покорми ребенка, ему уже пора есть, а потом поговорим дальше.

И вышел.

Конечно, ни о каком спокойствии и речи идти не могло. Меня била крупная дрожь, ни на чем сосредоточиться не получалось. Кормление ребенка, обычно умиротворяющее, не сглаживало нахлынувших на меня чувств. Я считала, что путь назад для меня закрыт и моя прежняя жизнь в прошлом. Свыклась и смирилась с этим, пусть и стоило мне это многих выплаканных в подушку слез.

В ожидании возвращения Дэйса прошла целая вечность. Я ходила взад-вперед по каюте, держа на руках ребенка и напевая незамысловатый мотив, пытаясь не столько убаюкать малыша, сколько хоть немного успокоиться сама. К тому моменту, когда в дверь постучали и, держа в руках тарелку с едой, в каюту вошел чародей, я смогла немного взять себя в руки. Ровно настолько, чтобы не наброситься на него сразу.

— Ты говорил, что у моего тела необратимые повреждения, — по возможности спокойно повторила я.

— Это говорил не я, а Лем, — возразил Дэйс. — Понятно, что ты находилась не в том состоянии, чтобы запоминать, кто и что сказал.

— Но ведь у него должны были иметься основания для подобного заявления!

Мужчина сел в изголовье кушетки и поставил тарелку на тумбу. На еду я даже не смотрела, не до этого.

— Лем — просто слабак с большим самомнением. Впрочем, как и почти все живущие сейчас чародеи. Они обладают крохами сил и способны лишь на примитивные вещи. Неужели ты думаешь, что такому ничтожеству под силу вытащить душу из другого мира? Да он даже найти ее не смог, если бы я не помог. А твой переход через миры — полностью моя работа. Потом я просто сказал Лему, что в родном мире ты умерла, а он всего лишь повторил.

— Тебе нужна была мать для ребенка, — констатировала я.

— Именно. Я не мог позволить тебе уйти.

— И почему же я должна верить тебе сейчас? Откуда мне знать, что ты не лжешь и не блефуешь?

— Вот этим ты мне и нравишься, — усмехнулся мужчина, — что не дура. Это существенно расширяет наши возможности для сотрудничества.

— И все же? — не сдавалась я. Верить на слово больше не собиралась.

— Я могу на несколько минут отправить тебя в твой мир, и ты убедишься в моих словах. Идет?

— А если…

— Никаких если, — прервал меня мужчина, — ты должна понимать, что твоя жизнь для меня в данный момент не менее ценна — без тебя ребенок не выживет. Если бы я не был уверен в том, что все пройдет гладко, не предложил бы.

— Ладно. Давай.

Я чувствовала, что совершаю ошибку, что решение мое неправильное и после него станет только хуже. Но не могла отказаться от соблазна хоть минуту вновь побыть собой.

— Опусти ребенка в корзину и ложись, — скомандовал, поднимаясь на ноги, чародей.

Дождавшись, пока я лягу на кушетку, он встал рядом на колени и положил одну руку мне на лоб, вторую на грудь, где больше всего чувствовалось биение сердца. Стало страшно, я сглотнула, но отказаться все равно не могла.

— Приготовься, это может быть неприятно, — сказал Дэйс, и я будто ухнула вниз, как бывает при резком снижении самолета. А дальше — чистый космос и абсолютное ничто.

Вокруг звучали какие-то голоса, творилась непонятная суматоха. Яркий свет проникал даже сквозь сомкнутые веки. Я хотела открыть глаза, но сил не хватило. Своего тела я не чувствовала. Какое-то тяжелое состояние, будто сознание мое одновременно здесь и не здесь. Странно ощущался вдох и выдох. Сосредоточившись на доступных чувствах, я поняла, что на лице маска, в которую и подается воздух. Наверное, я сейчас подключена к аппарату искусственной вентиляции легких.

— Доченька, ну пожалуйста! — пробился сквозь толщу моего забытья самый родной на свете голос.

И нереальное количество боли, звучавшее в нем, заставило меня собрать все силы, оставшиеся в моем теле, и бросить их на то, чтобы поднять веки.

Яркий свет резанул глаза, но я даже не зажмурилась и не закрыла веки, побоявшись, что открыть их еще раз не получится. Надо мной склонилось постаревшее, осунувшееся и заплаканное лицо мамы. По ее щекам и сейчас катились слезы, оставляя за собой мокрые дорожки. Позади нее стоял отец, в моей памяти черноволосый в свои пятьдесят пять, а сейчас седой как лунь.

— Давление растет, — послышался незнакомый голос. — Двести на сто шестьдесят, и продолжает подниматься. Пульс сто пятьдесят.

— Нитроглицерин, быстрее!

— Пожалуйста, живи! Ну, пожалуйста! — Это были последние мамины слова, ее мольба, крик, который я услышала, прежде чем снова закрыть глаза и провалиться в ничто.

Второй раз я пришла в себя быстро. Открыла глаза — надо мной низкий потолок каюты.

— Убедилась? — спросил чародей. Я перевела на него взгляд, со лба мужчины текли капли пота. Видимо, нелегко ему даются подобные манипуляции.

Это напомнило о маминых слезах.

— Да, — ответила я, закрыв лицо ладонями, — убедилась.

— Значит, я могу считать, что наше соглашение вступает в силу? — спросил Дэйс и замолчал в ожидании ответа.

— Ненавижу тебя, — был мой ответ сквозь зубы, — убирайся!

— Хорошо, — не стал настаивать мужчина, — поговорим позже. Надеюсь, получу твой положительный ответ достаточно скоро. В сундуке под кроватью ваши вещи.

Я услышала, как закрылась дверь, и только после этого позволила себе не плач, а так, тихий скулеж.

Мой бог, я была плохой! Слабо верила, если верила вообще, не соблюдала постов, вела не ту жизнь, которую пристало вести честной женщине. Я все исправлю, клянусь, только помоги мне, прошу. Потому что больше мне просить некого…

Кого выбрать? Родителей, у которых я единственная дочь, их надежда и опора, любовь всей жизни, ее смысл, которую в случае моего отказа или ошибки им придется положить в гроб. Или ребенка, ставшего мне сыном, с уготованной ужасной судьбой? Новый бог, новый идол, а значит, никакого человеческого счастья или хотя бы надежды на него. Родители, что прошли со мной всю жизнь, или сын, с кем мы без малого месяц вместе? Кого из них?

У меня не находилось ответа, но отказаться я не могла. Собственно, второго варианта и нет, только соглашаться на все условия. Впереди почти год, за который я что-нибудь придумаю. Должна придумать. Иначе потом, кого бы ни выбрала, буду корить себя всю оставшуюся жизнь, не важно, где пойдет она дальше.

Долго лежать и рефлексировать мне никто не дал. Вовка запищал, сообщая о мокрых пеленках. Как причудливо, однако, могут сбываться наши мечты. Я ведь совсем недавно хотела заниматься ребенком исключительно сама, без всяких нянечек. Вот теперь я занимаюсь им сама, и нянечек нет…