Сталин. Кто предал вождя накануне войны? - читать онлайн книгу. Автор: Олег Козинкин cтр.№ 89

12 — При этом «в боекомплектах для танковых частей было очень мало бронебойных снарядов». А для 14-го мк под Брестом «запасов боеприпасов для формируемых артиллерийских полков и миномётных подразделений… корпуса не имелось».

О том, что вокруг Бреста (с сообщением командованию брестских дивизий команды о приведении в боевую готовность в ночь на 22 июня) творилось что-то «странное», заметил в своих исследованиях в 2008 году исследователь Д. Егоров. В своей книге «Июнь 1941. Разгром Западного фронта» он выяснил, что 21 июня в Минск, так же как и в Одессу, в 22.00 из Генштаба с предупреждением ждать важную шифровку звонил оперативный дежурный ГШ: «Примерно в 23 часа оперативным дежурным штаба ЗапОВО было получено приказание оперативного дежурного Генерального штаба РККА: “Вызвать командующего и начальника штаба и ожидать особых указаний”». Также Егоров показывает, что Павлов после разговора с Тимошенко в 1 час ночи 22 июня «приказал поднять войска по тревоге и занять все оборонительные сооружения, в том числе и недостроенные». Около 3.20–3-30 «Командующий 3-й армией В.И. Кузнецов доложил, что патроны розданы, части занимают укрепления. К.Д. Голубев сообщил, что штабы корпусов после проведённых накануне учений остались в местах, определённых планом прикрытия. Самый оптимистичный доклад пришёл из 4-й армии. Генерал-майор А.А. Коробков доложил, что у него “войска готовы к бою”. Боеготовность Брестского гарнизона Коробков обещал проверить. <…>

В 3:30 последовал звонок из Москвы — нарком запрашивал обстановку. Павлов доложил, что на границе всё спокойно, командование армий указания получило. <…> После этого командующий округом вновь запросил доклады от армий. Из Белостока (10-я армия Голубева. — Авт.) ответили “всё спокойно”, из Кобрина (4-я армия Коробкова. — Авт.) — “всюду и всё спокойно, войска выполняют поставленную вами задачу”, 22-я танковая дивизия покидает Брест».

И далее Егоров сделал примечание: «Нельзя с уверенностью утверждать, кто из двоих солгал: командарм 4-й А.А. Коробков Павлову ночью 22 июня или Д.Г. Павлов своим дознавателям. Доподлинно известно, что в самом Бресте практически до открытия немцами огня не происходило ничего из того, о чём якобы докладывал Коробков. Матчасть 22-й тд находилась на своём месте в Южном военном городке, причём из танков были выгружены боеприпасы, а часть автотранспорта находилась на консервации (на колодках). На своих квартирах ночевали командир дивизии генерал В.П. Пуганов, его заместители полковой комиссар Илларионов и полковник И.В. Кононов (у него остался ночевать начальник АБТО штаба армии полковник Е.Е. Кабанов), командир 44-го танкового полка майор ИД Квасе, комбат-1 этого же полка М.И. Кудрявцев и многие другие. Также находились дома командир 42-й стрелковой дивизии, частично располагавшейся в Брестской крепости, генерал-майор И.С. Лазаренко и будущий герой её обороны, командир 44-го стрелкового полка майор П.М. Гаврилов» (с. 89–92).

Но вот далее уважаемый исследователь так и не рискнул закончить вывод — так кто же виноват в трагедии Бреста и почему Коробков врал Павлову о том, что он поднял дивизии Бреста по тревоге и те начали выходить из города до нападения…

Приказ Павлова по округу на основании «Директивы № 1» в штаб 4-й армии поступил около 5.30 22 июня. По Сандалову («Буг в огне»), «в тяжёлой и недостаточно ясной обстановке командование и штаб 4-й армии оставались в Кобрине до 5 часов 30 минут — момента налёта немецкой авиации на штаб армии. За несколько минут до этого мы с командиром прочли полученную моим заместителем, полковником И.Л. Долговым, телеграмму из округа с запоздалым приказом Москвы: “В течение 22–23.6.41 года возможно внезапное нападение немцев. Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам быть в полной боевой готовности и встретить внезапный удар немцев”. (Там же, ф. 208, on. 2454, д. 26, л. 69)…»

Сандалов привёл директиву Павлова по ЗапОВО, ту самую, из которой Павлов выкинул положение о ПВО, указанные им реквизиты полностью совпадают с реквизитами директивы Павлова из СБД № 35 от 1958 года — ф. 208, оп. 2454/сс, д. 26, л. 69. Только опись в СБД в 1958 году указана как «совсекретная». А письменный приказ «действовать по-боевому» от Павлова поступил в 4-ю армию аж к 6.00: «В Буховичах (7 километров северо-восточнее Кобрина), куда штаб армии перебазировался к 6 часам утра, была получена следующая телеграмма из округа: “Ввиду обозначившихся со стороны немцев массовых военных действий приказываю: поднять войска и действовать по-боевому”. (Там же, ф. 208, оп. 2454, д. 2б, л.7б.).».

Врёт ли здесь Сандалов о времени поступления павловской Директивы № 1 в штаб 4-й армии? Вполне может быть. В других воспоминаниях он даёт другое время налёта на штаб 4-й армии в Кобрине — до 5.00.

Вот что пишет в своих «Воспоминаниях…» о звонках около полуночи для КОВО сам П.К. Жуков:

Примерно в 12 часов ночи 21 июня командующий Киевским округом М.Л. Кирпонос, находившийся на своём командном пункте в Тернополе, доложил по ВЧ, что, кроме перебежчика, о котором сообщил генерал М.А. Пуркаев, в наших частях появился ещё один немецкий солдат — 222-го пехотного полка 74-й пехотной дивизии. Он переплыл речку, явился к пограничникам и сообщил, что в 4 часа немецкие войска перейдут в наступление. М.П. Кирпоносу было приказано быстрее передавать директиву в войска о приведении их в боевую готовность» (М., 1969 г., с. 246).

Вообще-то «в 12 часов ночи 21 июня» «Директива № 1» ещё только зашифровывалась. В Тернополь она стала поступать после 0.30. Пока расшифровали, пока прочитали — уже было около 1.30 (Баграмян пишет, что её расшифровывали чуть не до 3.30 утра — оперуправление-то с шифровальщиками осталось в Киеве…). И в КОВО на самом деле войска по тревоге в ночь на 22 нюня, после полуночи, точно никто не поднимал — это подтверждают мемуары всех очевидцев!

То есть Кирпонос около полуночи получил от Жукова личный устный приказ «быстрее передавать директиву в войска о приведении их в боевую готовность», но не выполнил его. И, похоже, в данном случае Жуков не сильно Кирпоноса «подставляет» и врёт — в любом случае и он, и Тимошенко звонили в округа и сообщали, что к ним идёт «шифровка особой важности».

Есть ещё один интересный момент в истории предательства части генералитета РККА летом 1941 года — вопрос «социального происхождения» расстрелянных генералов. Генералы Климовских, Коробков, начальник артиллерии ЗапОВО Клич были офицерами ещё царской армии. (А.Н. Клич, поручик, всю гражданскую войну прослужил в дашнакской армянской буржуазной армии. Затем Клич оказался уже в Красной Армии и к августу 1940 года дослужился до звания генерал-лейтенанта. И Клич с Павловым загоняли артиллерию и после 15 июня на «стрельбы» к самой границе.)

Протоколы допросов этих генералов пока не публикуются, хотя в них наверняка можно найти много интересного. Клич расстрелян в октябре 1941 года, но его дело, по крайней мере, официально, не связано с делом Павлова. А после войны и задавался «вопрос № 4»: «Почему большая часть артиллерии находилась в учебных центрах?»