Босфорская война - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Королев cтр.№ 6

Но П.А. Кулиш не одинок. Согласно К. Головизнину, «жажда добычи доводила их (казаков. — В.К.) храбрость до того, что… в июне 1624 года они, явясь… в самый Босфор… грабили и жгли окрестности столицы». Б.В. Лунин один из походов донцов к Босфору 1650-х гг., неверно датируемый, относит к числу «разбойничьих походов». По лорду Кинроссу, «промышлявшие мародерством казаки совершали набеги на черноморское побережье, проникая в Босфор и угрожая непосредственно пригородам столицы». Этот автор не говорит ни о каких других действиях и целях казаков, кроме мародерства, которое словари определяют как грабеж населения в районах военных действий, а также убитых и раненых на поле сражения.

Конечно, если считать, что пиратство и жалованье монархов являлись «основным источником существования» казачества, причем первое было «иногда и основной статьей дохода», и полагать, что между войной, которую казачьи сообщества вели на Черном море, и разбойными действиями отдельных групп казаков против русских и персидских купцов на Волге и Каспии «не было по существу никакой разницы», то, действительно, иной цели, кроме приобретения добычи, в походах на Босфор усмотреть невозможно.

Однако разница между упомянутыми явлениями видна невооруженным глазом, что, собственно, и отмечали уже историки, более или менее серьезно касавшиеся казачьих действий в Причерноморье. А.А. Новосельский, например, писал о действиях середины 1630-х гг.: «Этот перечень операций Донского Войска не оставляет никакого сомнения в том, что они не были случайными эпизодами казачьей предприимчивости, походами за "зипунами", а были систематическими и планомерными боевыми действиями…» ^[14] Планомерность же означает следование плану, или, иными словами, заранее намеченной системе мер, предусматривающей порядок, последовательность и сроки выполнения действий. Именно такими планомерными и были босфорские кампании, и они совершенно не похожи на обычные разбои, целью которых являлся исключительно захват добычи.

Вместе с тем невозможно и игнорировать получение казаками добычи на Босфоре, причем богатой. Как же определить ее место? Н.А. Мининков считает, что московское правительство вообще было недалеко от истины, когда в грамоте на Дон в 1622 г. заявляло, что казаки выходят в море «для того, чтобы… зипуны переменить», и далее замечает, что целью походов являлись далеко не только «зипуны», хотя и «зипунные» мотивы играли очень важную роль при организации этих походов. С последним утверждением, очевидно, следует согласиться, добавив, что в таком случае вопрос заключается в сочетании «зипунных» и «незипунных» целей в черноморских и босфорских кампаниях казаков.

Что касается босфорских походов, то целый ряд существенных обстоятельств — стратегическое значение Босфора и Стамбула, многосторонний реальный эффект от ударов по Босфору, дальность босфорских экспедиций и слишком большой риск появления в проливе только из-за добычи, конкретные детали набегов, которые далее будут изложены (например, сожжение маяка при входе в Босфор, не имевшее никакого касательства к добыче), — позволяет быть твердо уверенным в том, что «зипуны» занимали в этих походах отнюдь не первое место. Собственно, нигде в «объективных» источниках и не встречается указание на то, что добыча являлась единственной или даже главной целью появления казаков на Босфоре ^[15].

При этом одновременно следует иметь в виду, что резкое вычленение добычи из перечня целей можно рассматривать и как не слишком правомерный подход. Опустошение и разграбление Босфорского района подрывало мощь Османского государства, и, следовательно, захват этой самой добычи в результате упомянутого разграбления был лишь одной гранью весьма многогранного явления.

В этой связи напомним, что казаки, и далеко не только они, рассматривали получение военной добычи, захват трофеев как естественное деяние, необходимое и полезное не только для самообеспечения, но и для подрыва позиций неприятеля, нанесения ему максимального ущерба. «Никакие воины от Ахилла до Наполеона включительно, — замечал в XIX в. донской генерал И.С. Ульянов, — не отказывались от военной добычи и вообще расположения поживиться на счет неприятеля. Древние на этот раз были честнее нас: они вещи называли своим именем и за тем вечную подобную добычу признавали подвигом, военного доблестью. У прежних казаков было то же. Они ходили за моря воевать врагов христианства и "зипуны доставать"» ^[16].

Особого рассмотрения заслуживает идея освобождения Царьграда в казачьем преломлении. Со второй половины XV в. она была популярна во всем христианском мире. Ватикан и политические круги западноевропейских стран, враждебные Турции, неоднократно пытались составить антиосманские коалиции для последующего сокрушения Османской империи и взятия («освобождения») Стамбула. С этой целью разрабатывались многочисленные проекты, в выполнении которых, как увидим далее, активную и часто ударную роль должны были играть казаки, способные нанести удар непосредственно по бывшей византийской столице.

Московское правительство, заинтересованное в мирных, стабильных отношениях с Турцией, подобные планы не строило, но сама мысль об освобождении Царьграда от «поганых» была распространена и на Руси. Этому способствовала официальная трактовка Московского государства как преемника Византии, нового мирового центра православия, «третьего Рима».