Босфорская война - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Королев cтр.№ 111

Вместе с тем вся палуба капуданы стала ареной ожесточенной схватки. Казаки действительно были уже на корме и почти завладели ею, поскольку для турок речь шла о потере руля. В этом отношении неточен Й. фон Хаммер, который, также прибегая к фигуральному обороту, говорит, что 200 казаков («пара сотен») «взяли свои души, как сабли, в зубы и ринулись сломя голову на судно; они пошли на абордаж и прорвались до средней мачты» ^[399]. А.Л. Бертье-Делагард замечает, что эта фраза тюрколога «в военно-морском смысле… ничего не поясняет, а добраться до большой мачты не особенно много значит». Другое дело — завладеть кормой.

«На галерах, — пишет историк, — рули делались весьма простого устройства: большего размера, конечно, но по существу такие же точно, как на современных морских шлюпках; таким образом, самый руль, дерево, наложенное на его вершину, которым руль вращают (румпель), и рулевые… находились на корме. Частью поэтому, а частью и по многим иным, еще более важным причинам на корме же, великолепно убранной резьбой, роскошными тентами, коврами и флагами, помещался на троне (буквально) сам капитан, окруженный своими главнейшими подначальными благородными и свободными рыцарями и лучшими воинами, которые составляли главную оборону галеры; тут же на корме был склад провизии, стояли крупнейшие орудия для боя и мелкие для удержания в повиновении прикованных к галерным скамьям невольников или наемников, и тут же, наконец, поднимался флаг (знамя) галеры».

«Таким образом, — заключает А.Л. Бертье-Делагард, — на корме сосредоточивалось, оттуда исходило все управление и вся защита галеры… Из сказанного можно видеть, что корма галеры по своему значению была отчасти тем же, что капитанские мостик и рубка на теперешних кораблях, но еще важнее и существеннее для жизни и действия галеры, — это была ее голова и сердце, ее святое место. Теперь будет понятно… выражение д'Асколи: овладели рулем, — что значит, в сущности, овладели жизненным узлом галеры, ее кормою, без чего нельзя овладеть рулем» ^[400].

Повторим, что, по Э. Дортелли, казаки «было завладели рулем». Последующая роковая роль кормовых орудий показывает, что полностью завладеть кормой не удалось.

Согласно хронике Мустафы Наймы, «когда другие корабли полагали, что адмиральский уже тонет, опустошенный казаками, почти сверхчеловеческое мужество доблестной его команды одержало тогда превосходнейшую победу, ибо как только освободили палубу от приступа проклятых, выстрел, данный с одного и с другого борта, отправил множество чаек в морскую пучину». Иными словами, янычарам и морякам капуданы крайним напряжением сил все-таки удалось отбить абордаж, а вслед за тем турецкие пушкари произвели по удачному выстрелу из бортовых орудий.

Й. фон Хаммер, ссылаясь на разные источники и ничего не говоря о действии упомянутых орудий, утверждает, что это «пушки кормы потопили подступавшие с обоих бортов суда» ^[401]. Так или иначе, корабельные орудия помешали продолжению абордажа, который мог возобновиться с новой силой. И.В. Цинкайзен полагает, что адмиральский корабль, «вероятно, был бы потерян, если бы не был спасен применением своей тяжелой артиллерии».

Р. Левакович и на его основе В. Катуальди рисуют эти драматические события иначе. «Турецкая реала, — уверяет францисканец, — шла прямо, чтобы захватить лодку, в которой находился султан (Яхья. — В.К.), и до того потопила две казачьи лодки, и, проходя над второй, повредила свой руль таким образом, что ею нельзя было управлять и преследовать султана. Когда казаки увидели это, они напали на нее, и если бы не подоспел ей на помощь отряд галер, то ей бы пришлось плохо, поскольку казаки уже начали взбираться на нее. Началась рукопашная и продолжалась несколько часов; султан находился все время впереди, чтобы могли его видеть…»

В. Катуальди пишет, что неизвестно, почему адмиральское судно направилось на лодку Яхьи: «потому ли, что узнало в ней ту, которая вела отряд, или случайно», — и продолжает: «Еще немного, и оно было бы захвачено казаками, которые, узнав его по трем фонарям, окружили со всех сторон и полезли на него с саблями и дубинами. Они уже были на палубе у средней мачты, и гребцы… побросали уже весла, как выстрелами из кормовых орудий были потоплены ладьи, находившиеся с одной стороны судна, с другой — к нему подошли на помощь другие две галеры, открывшие по ладьям сильный артиллерийский огонь. Казаки, однако, были отброшены лишь после больших усилий…»

Как видим, у Р. Леваковича также были сведения о повреждении руля капуданы, но причина поломки приведена другая. Освещение же событий в целом повернуто «с прицелом» на Яхью. Кстати сказать, претендент во время схватки едва ли мог находиться впереди с той целью, чтобы его могли видеть: у него не было казачьего опыта абордажного боя, а сам этот бой существенно отличался от битвы в поле с полководцем впереди войска.

В. Катуальди заметил некоторую конкретную нелепость, относящуюся к «поворачиванию» событий в сторону Яхьи, и попытался исправить положение объяснением курса капуданы. Почти вся остальная информация итальянского автора основана на труде Й. фон Хаммера. Похоже, и две галеры, подошедшие на выручку к капудане, появились потому, что тюрколог при описании сражения кроме капуданы упоминает еще две галеры, не говоря, однако, об их помощи флагману.

Казаки яростно атаковали и патрону — корабль второго адмирала турецкого флота ^[402], несший на грот-мачте флаг с изображением серебряных пушек и, как и капудана, вооруженный сильнее рядовой галеры ^[403]. Должность терсане кетхудасы тогда занимал Мемибег. «Галера кетхуды адмиралтейства, — сообщает Муста-фа Найма, — находилась в неменьшей опасности и с равным же мужеством одолела своих налетчиков».

Й. фон Хаммер тоже говорит, что галера Мемибега «была близка к взятию», и, кроме того, добавляет, что «и галера Пияле выдержала очень жаркий бой». Тюрколог не указывает должность Пияле, а А.Л. Бертье-Делагард по упоминанию в сражении реалы полагает, что он был третьим адмиралом османского флота, т.е. терсане агасы. Не можем в точности сказать, так ли это, учитывая, что обычно терсане агасы оставался «наместником» капудан-паши во время его отсутствия в Стамбуле. Турецкая риала, галера третьего адмирала, несла на грот-мачте флаг с изображением трех серебряных пушек в красном поле ^[404].