Горцы Северного Кавказа в Великой Отечественной войне 1941-1945. Проблемы истории, историографии и источниковедения | Алексей Безугольный, Николай Бугай, Евгений Кринко | страница 37 | LoveRead.ec

Неуверенности лидерам северокавказских автономий добавляла угроза предъявления им политических обвинений, главным из которых в национальных окраинах СССР было обвинение в национализме. Например, с именами лидеров Кабардино-Балкарии – секретаря ВКП(б) З.Д. Кумехова и председателя СНК Х.К. Ахохова – связывался разгул на территории республики в период битвы за Кавказ «буржуазного национализма», борьба с которым якобы стала успешной только после их смещения⁴¹⁴.

Политический надзор за республиканскими элитами осуществляли многочисленные представители НКВД, командированные из центрального аппарата. Около месяца, в августе – сентябре 1942 г., на Северном Кавказе работал сам всесильный нарком внутренних дел Л.П. Берия. По признанию бывшего председателя правительства и первого секретаря Северо-Осетинского обкома К.Д. Кулова, «мы… побаивались Берия, не проявляли достаточной воли»⁴¹⁵. Поэтому даже на весть о выселении чеченцев председатель СНК Чечено-Ингушетии С.К. Моллаев, по словам Берии, лишь «прослезился», а затем обещал выполнить все задания правительства в срок⁴¹⁶. Какую-то роль, несомненно, играло и то, что партийные руководители многих северокавказских республик были русскими (первые секретари обкомов Дагестана Н.И. Линкун, Северной Осетии, позже Кабарды, – Н.М. Мазин, Чечено-Ингушетии – В.А. Иванов) и не столь остро ощущали вредность для народного самосознания отказа в призыве в армию.

С начала января 1943 г., по мере стремительного освобождения территорий северокавказских республик от оккупантов, работа республиканских военкоматов немедленно восстанавливалась. Так, весь аппарат Кабардино-Балкарского республиканского военкомата был направлен в Нальчик уже на следующий день после освобождения города. Всем военкоматам были даны указания «не допускать излишней задержки» в регистрации и отправке в армию военнообязанных и призывников из освобожденных районов. Оперативные группы военкоматов следовали непосредственно за боевыми порядками наступавших частей Красной армии, выявляя и направляя в армейские запасные части годные к службе контингенты⁴¹⁷. Кроме того, ввиду быстрых темпов наступления и оторванности запасных полков от штабов армий, в январе 1943 г. командующим Закавказским фронтом генералом армии И.В. Тюленевым (в порядке приказа НКО № 089 от 9 февраля 1942 г.) временно было разрешено проведение призыва штабами корпусов, дивизий и даже бригад. На практике, в условиях быстрого продвижения, очень часто армейские штабы не имели, да и не искали контакта с местными учетно-мобилизационными органами, стараясь получить как можно больше пополнений. Известно, что на территории Северного Кавказа в порядке приказа НКО № 089 было мобилизовано около 127 тыс. чел., из которых свыше 84 тыс. чел. были направлены в войска, остальные – отсеяны по различным причинам⁴¹⁸. В этих условиях требования к просеву призываемых контингентов по политико-моральным, национальным и прочим критериям, как правило, не выдерживались⁴¹⁹.

Однако постепенно планомерная учетно-мобилизационная работа на освобождаемых территориях Северного Кавказа налаживалась. Ею руководил Упраформ Закавказского фронта со штабом в Пятигорске, а затем – в Армавире (начальник – заместитель командующего войсками Закфронта генерал-лейтенант В.Н. Курдюмов, начальник штаба Упраформа – генерал-майор А.И. Бармин). В конце июня 1943 г. Упраформу Закфронта был подчинен также республиканский военкомат Калмыцкой АССР⁴²⁰. 2 июля 1943 г. решением народного комиссара обороны № 0395 был восстановлен Северо-Кавказский военный округ (II формирования) в его прежних границах: южная часть Ростовской области (к югу от р. Дон), Ставропольский и Краснодарский края, Северо-Осетинская, Кабардино-Балкарская, Чечено-Ингушская АССР, Карачаевская и Черкесская автономные области⁴²¹. Основу аппарата штаба СКВО составил аппарат Упраформа Закфронта. В.Н. Курдюмов во второй раз стал командующим СКВО (заместителем командующего – генерал-майор В.Н. Сергеев, членом Военного совета – генерал-майор П.К. Смирнов, начальником штаба – генерал-майор А.И. Бармин)⁴²².

Основное внимание штаба Упраформа Закфронта, а затем штаба СКВО на освобожденных территориях Северного Кавказа в 1943 г. было возобновление учета военнообязанных и призывников, оформление военноучетной документации, уточнение военно-учетных признаков людских ресурсов региона и выявление дополнительных ресурсов⁴²³. Восстанавливалась работа военкоматов. Уже к весне 1943 г. в Кабардино-Балкарии действовало 16 РВК, в Северной Осетии – 11, в Чечено-Ингушетии – 30⁴²⁴. 11 апреля 1943 г. генерал Курдюмов рапортовал начальнику Главного управления формирований и укомплектования войск генерал-полковнику Е.А. Щаденко о том, что северокавказские военкоматы (кроме Чечено-Ингушского) восстановлены полностью⁴²⁵.

Однако результаты мобилизации и призыва были незначительными: призыву в армию подлежали лишь лица так называемых «европейских» национальностей. К лету 1943 г. в боевые, запасные части и рабочие колонны со всего Северного Кавказа было направлено около 117 тыс. чел. строевых и около 40 тыс. нестроевых⁴²⁶. В то же время на 1 апреля 1943 г. из трех республик (Кабардино-Балкарии, Северной Осетии и Чечено-Ингушетии) в войска было отправлено лишь 1313 чел.⁴²⁷ В отношении представителей горских народов было дано категоричное разъяснение: «В армию не призывать и никуда не отправлять»⁴²⁸. После регистрации в военкоматах по месту жительства они распускались по домам «до особых распоряжений». Также не был возобновлен призыв среди коренных национальностей Черкесской, Карачаевской и Адыгейской автономных областей.

В мае – июне 1943 г. во всех республиках Северного Кавказа проводилась проверочная регистрация всех военнообязанных и призывников всех национальностей. Это была первая попытка уточнить состояние мобилизационных ресурсов региона после освобождения его от противника. Военно-учетная работа протекала в сложных условиях: не хватало военно-учетных работников на местах, а те, что имелись, не обладали ни должной квалификацией, ни необходимой документацией и бланками. Длительное время местные работники обходились составлением поименных списков военнообязанных и призывников.

Впервые после приостановки призыва в 1942 г. учетные мероприятия велись в отношении чеченцев и ингушей. При этом обстановка в республике была настолько напряженной, что военком ЧИАССР подполковник К.А. Бронзов ходатайствовал перед вышестоящим командованием об отсрочке перерегистрации в пяти районах – Итум-Калинском, Шатоевском, Шароевском, Галанчожском и Чеберлоевском в связи с засильем в этих районах банд и угрозой нападений на переписчиков⁴²⁹.

Численность непризываемых горских национальностей по Северному Кавказу (Ставропольский край с Карачаевской и Черкесской АО, Кабардино-Балкарская, Чечено-Ингушская и Дагестанская АССР) показана в сводной табл. 4, составленной по данным республиканских и краевых военкоматов. Для полноты картины в таблицу включены контингенты 1927 г. рождения, подлежавшие призыву в 1944 г. В 1943 г. контингенты этого возраста только ставились на учет. Призыв молодежи 1927 г. рождения стал последним массовым призывом в годы войны.

В августе 1943 г. горцы-призывники 1926 г. рождения проходили приписку к призывным участкам наравне с другими призывниками Советского Союза⁴³⁰. Всего по стране к призывным участкам было приписано 4228 представителей народностей Дагестана (отдельно были показаны 100 аварцев и 8 лакцев), 1878 кабардинцев и балкарцев, 2682 чеченца и ингуша, 2564 осетина – всего 11 460 чел., что составляло 1,14 % всех призывников 1926 г. рождения в СССР (общее их число – 1 005 262 чел.)⁴³¹. К призывному контингенту, приписанному в Северо-Кавказском военном округе, удельный вес горцев (чеченцев, ингушей, кабардинцев, балкарцев, осетин) значительно выше – 17,76 %. В то же время удельный вес представителей народностей Дагестана среди призывников Закавказского фронта, к которому относился РВК ДАССР, составил 6,0 %⁴³². Однако в октябре 1943 г. все северокавказские горцы снова были освобождены от призыва (пункт 2 директивы начальника Главупраформа № М/1/1493 от 9 октября 1943 г.⁴³³). При этом, наряду с «местными национальностями» Чечено-Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Дагестана, Карачаевской и Черкесской автономных областей, впервые перечислены Северная Осетия и Адыгея. Этой же директивой начальника ГУФ от призыва освобождались призывники 1926 г. рождения «местных национальностей» Закавказья и Средней Азии⁴³⁴.