Горцы Северного Кавказа в Великой Отечественной войне 1941-1945. Проблемы истории, историографии и источниковедения | Алексей Безугольный, Николай Бугай, Евгений Кринко | страница 34 | LoveRead.ec

13—14 сентября член ГКО Л.П. Берия совместно с командующим войсками Закавказского фронта генералом армии И.В. Тюленевым и членом Военного совета фронта А.А. Алиевым лично проверили работу дагестанских органов власти, отправив по ее итогам 15 сентября И.В. Сталину шифрованную телеграмму, в которой возложили всю ответственность за сложившуюся обстановку на первого секретаря обкома и его ближайших помощников: «Секретарь обкома Линкун не обеспечивает руководство обкомом, не обеспечил правильного руководства деревней, очень редко бывает в районах». В вину Линкуну вменялся широкий набор просчетов, среди которых упоминалось даже незнание им ни одного местного языка (при этом сообщалось также, что «второй секретарь – еврей по национальности – также не знает этих языков и редко бывает в горных районах»), жесткое взимание им с пострадавших от засухи районов государственных налогов и недоимок и проч.³⁷⁴ Думается, что, кроме реальных упущений Линкуна, его личность сознательно была демонизирована. Понятно, что русский по национальности первый секретарь Дагестанского обкома оказался на этой должности не по своей воле, – такова была общая политика организации власти в национальных окраинах. Выколачивание налогов любой ценой – тоже диктовалось «сверху».

На основе предложений члена ГКО и наркома внутренних дел Л.П. Берии, командующего войсками Закавказского фронта И.В. Тюленева и первого секретаря ЦК КП(б) Азербайджана М.-Д.А. Багирова 16 сентября было издано специальное постановление ГКО по Дагестану № 2309 за подписью И.В. Сталина, в соответствии с которым со своей должности был снят первый секретарь Дагестанского обкома Н.И. Линкун³⁷⁵. Решением Берии из Махачкалы и Баку в горные районы были направлены соль, сахар, чай, спички, керосин, 150 тыс. метров мануфактуры, а также списывались недоимки по налогам за прошлые годы и отменялся налог за 1942 г. Сталин все эти мероприятия на следующий день утвердил, распорядившись оформить свое решение в виде постановления ГКО³⁷⁶.

На последовавшем сразу за этим XIV Пленуме обкома ВКП(б) Дагестана, стремясь отмежеваться от возможных обвинений, недавние коллеги Линкуна выплеснули наружу масштабную картину бедствий, постигших республику. Говоря о последствиях голода среди горцев-аварцев в 1941 г. и их стихийном переселении на равнину, обернувшемся многочисленными жертвами, один из выступавших отмечал: «Все происходило на наших глазах, и только после вмешательства ГКО мы делаем удивленные лица: искривления нашей национальной политики… Не мы ли были свидетелями этого невольного переселения… когда многотысячная армия бедствующего народа спустилась с гор на плоскость, голодала и вымирала, кто из нас на наших партийных совещаниях и конференциях, пленумах открыто сказал об этом? Никто, ни один. Все это как-то считалось явлением обычным, проходило мимо нас и называлось «неорганизованным переселением»³⁷⁷.

Самым важным индикатором остроты социально-политической обстановки было распространение антисоветского повстанческого движения и организованного бандитизма.

Вопрос о масштабах банддвижения в горских республиках Северного Кавказа активно обсуждается в современной научной литературе и периодике. Опираясь на находящиеся в открытом хранении документы Северо-Кавказского военного округа, Закавказского фронта, а также войск НКВД, охранявших тыл действующей армии, можно составить представление по этому вопросу. Обострение криминогенной обстановки в предгорных районах Северного Кавказа относится к началу Великой Отечественной войны. В первой половине 1942 г. командующему войсками СКВО пришлось издать несколько распоряжений, направленных на борьбу с бандитизмом. В частности, 3 апреля 1942 г. был издан приказ № 0099 «О мероприятиях по борьбе с наземным, воздушным противником и возможными бандитскими группами на территории СКВО». 3 июля 1942 г. был издан приказ № 00283 «Мероприятия по борьбе с дезертирством, бандитскими группами и лицами призывного возраста, уклоняющимися от призыва в ряды Красной армии». Также вышел ряд приказов, направленных на повышение бдительности, усиление гарнизонной службы, деятельности заградотрядов и проч.³⁷⁸ Силами частей СКВО, органов милиции и подразделений внутренних войск НКВД, а также советских и партийных органов были взяты под контроль основные дороги, учтены «места, способствующие укрывательству дезертиров и бандитских элементов», население было обеспечено пропускными документами установленного образца, велась поголовная проверка документов³⁷⁹.

Нельзя не отметить, что воинские преступления, такие как дезертирство, уклонение от воинского учета и призыва, толковались в одном ряду с организованным бандитизмом и антисоветским повстанческим движением. Все эти преступления понимались как тяжкие преступления против Советского государства. Национальность уклонистов и дезертиров обязательно фиксировалась.

Принятыми мерами к концу апреля 1942 г. удалось существенно сократить количество активных банд. По состоянию на 20 апреля на учете числилось всего 14 банд, насчитывавших 63 чел. Все они действовали на территории ЧИАССР³⁸⁰.

Однако со второй половины 1942 г., с началом обороны Кавказа, повстанческое движение резко активизировалось. В течение 1942 г. на территории Северного Кавказа было проведено 43 войсковых чекистских операции (не считая операций, проводившихся частями Красной армии), в ходе которых было ликвидировано 2342 бандита. Существовала вполне определенная тенденция к организационному оформлению банддвижения и провозглашению лидерами крупных бандгрупп в Кабардино-Балкарии, Карачае и Черкесии, Чечено-Ингушетии, горном Дагестане политических целей. Уголовный бандитизм перерождался в антисоветское профашистское повстанческое движение. Бандгруппы имели штабы, базы, средства связи. Одно из формирований, разгромленных на территории Чечни, насчитывало около 600 человек³⁸¹. В октябре 1942 г. командующий Закавказским фронтом И.В. Тюленев, на которого была возложена оборона предгорий Северного Кавказа, доносил в Ставку: «Нужно сказать, что бандитизм развивается в размерах, с которыми приходится считаться и привлекать на [его] подавление немалые силы. (Курсив наш. – Лет.) Помимо частей НКВД, от фронта занято борьбой с бандитизмом 18 отдельных рот и два усиленных батальона; на всех военных дорогах держатся усиленные гарнизоны, оружие для которых выдано за счет фронта»³⁸². Указаны были и наиболее пораженные этим явлением регионы – Чечено-Ингушетия и юго-западный Дагестан³⁸³.

В другом аналитическом документе регионами, где политический бандитизм получил значительное распространение, названы Карачаевская автономная область, Северо-Осетинская и Чечено-Ингушская автономные республики³⁸⁴. В Кабардино-Балкарии повстанческим движением были охвачены пять районов³⁸⁵.

Наибольшее беспокойство вызывала ситуация в Чечено-Ингушетии. Именно отсюда впервые стали поступать тревожные данные об обострении социально-политической ситуации. Политическое повстанческое движение и уголовный бандитизм здесь не угасали с момента установления советской власти в начале 1920-х гг., несмотря на жестокую непрерывную борьбу с этими явлениями³⁸⁶. Советские институты власти и хозяйствования за двадцать лет советской власти в горных районах укоренились слабо. В марте 1941 г. нарком земледелия Бенедиктов вынужден был констатировать, что в ЧИАССР планы производства сельхозпродукции ежегодно не выполняются, машинно-тракторные станции все убыточны; грубо нарушается агротехника; земля в горных районах не обобществлена, а практически во всех – и скот. Колхозы влачат жалкое существование, резко убыточны, общественные посевы в огромных количествах погибают³⁸⁷.