Афган - читать онлайн книгу. Автор: Родрик Брейтвейт cтр.№ 63

Сороковая армия четко давала солдатам понять, что им грозит за недостойное поведение. В 1985 году армия выпустила небольшую брошюру: «Быт, нравы и обычаи народов Афганистана. Правила и нормы поведения военнослужащих за рубежом родной страны» . В брошюре описывались страна и ее жители, их религия, их яростное стремление к независимости, их быт, одежда и пища, обычаи гостеприимства и кровной мести, ритуалы, сопровождающие рождение, вступление в брак и смерть. Затем приводились простые правила поведения: помни, что ты — представитель своей армии, и будь достоин своей исторической миссии; знай и уважай обычаи местных жителей, даже если они не совпадают с твоими; очень внимательно и уважительно относись к афганским женщинам; не мешай мусульманам во время молитвы и не входи в мечеть без важной причины; остерегайся шпионов; не пей из оросительных каналов; не покидай лагерь и не соглашайся на чье-либо гостеприимство без разрешения. Вводились жесткие запреты на торговлю, особенно наркотиками.

В заключении говорилось: «Воин, помни! За совершение по своему недомыслию, беспечности или умышленно противозаконных действий на территории ДРА по отношению к афганским гражданам ты несешь ответственность согласно Уголовному кодексу РСФСР и других союзных республик и закону “Об уголовной ответственности за воинские преступления”». Умышленное убийство каралось заключением на срок до десяти лет, а при наличии отягчающих обстоятельств (в том числе опьянения) виновному могла грозить смертная казнь. Грабеж с применением насилия и контрабанда также могли наказываться десятью годами тюрьмы.

Угрозы были не пустыми. Советским военным прокурорам в Афганистане приходилось иметь дело с целым букетом преступлений: убийствами, мародерством, изнасилованиями, употреблением наркотиков, дезертирством, нанесением себе увечий, кражами и насилием в отношении местного населения. Виновным выносили суровые приговоры, включая тюремное заключение, отправку в дисциплинарные батальоны в СССР, а в ряде случаев расстрел. Был момент, когда в печально известной тюрьме Пули-Чархи под Кабулом содержалось две сотни советских солдат, обвиняемых в разного рода преступлениях против афганского населения, в том числе убийствах. К концу войны больше двух с половиной тысяч советских солдат отбывали заключение, более двухсот — за умышленное убийство .

Пока архив военной прокуратуры не будет опубликован, какие-либо надежные оценки давать невозможно. А доступная статистика довольно неоднородна. Генерал, выступавший перед командирами 40-й армии в 1988 году, заявил, что в 1987 году число преступлений сократилось с 745 до 543. Он назвал несколько частей, где ситуация была совсем тяжелой: разведотряды, известные нетрепетным отношением к дисциплине, ВВС, 108-я и 201-я мотострелковые дивизии, 66-я и 70-я отдельные мотострелковые бригады, 860-й отдельный мотострелковый полк. По другим данным, в отношении советских солдат в Афганистане было возбуждено 6412 уголовных дел, в том числе 714 по обвинению в убийстве, 2840 — в продаже оружия афганцам и 534 дела, связанных с торговлей наркотиками .

Невзирая на санкции, солдаты совершили множество жестокостей как поодиночке, так и коллективно. Виновники оправдывали себя: «Они поступили так с нами, поэтому у нас есть право поступить так с ними». Советские командиры считали нужным доносить до подчиненных истории о том, как моджахеды казнят и пытают пленных.

Рассказы эти имели под собой основание: в конце концов, такова была давняя афганская традиция, свидетелем которой был еще Киплинг. Второстепенный лидер моджахедов хвастался, что ввел в практику сдирание кожи с русских, попавших в засаду, после чего их, еще живых, окружали минами, чтобы поймать в ловушку и спасателей . Варенников описывал катастрофу, которой обернулась в апреле 1985 года операция одной роты 22-й бригады спецназа. Дело было в восточных горах провинции Кунар, где двадцать лет спустя вели ожесточенные бои американцы. Рота не ожидала сопротивления. На них напали из засады, и тридцать один человек погиб. При попытке забрать тела павших советские силы потеряли еще троих. Оказалось, что семь солдат покончили с собой, лишь бы не сдаваться. Остальных изувечили или сожгли заживо. Варенников встречался с одним из выживших, сержантом — тот сошел с ума .

Иногда солдаты совершали преступления хладнокровно, иногда — в пылу битвы или сразу после боя. «Жажда крови, — писал один из них, — это страшное желание. Оно настолько сильно, никаких сил сопротивляться. Я сам был свидетелем, как батальон открыл шквальный огонь по группе, спускавшейся с холма к колонне. И это были НАШИ солдаты! Отделение разведки, отходившее с прикрытия! Расстояние было метров двести, и то, что это свои, все понимали процентов на девяносто. И тем не менее — жажда смерти, желание убить во что бы то ни стало. Десятки раз я видел собственными глазами, как “молодые”, “приложив” своего первого “чувака”, орали и визжали от радости, тыкали пальцами в сторону убитого противника, хлопали друг друга по плечам, поздравляли; и всаживали в распростертое тело по магазину, “чтобы наверняка”… Не каждому дано перешагнуть через это чувство, через этот инстинкт, задавить в душе этого монстра».

Иван Косоговский из Одессы, служивший в 860-м отдельном мотострелковом полку, был веселым парнем, и его все любили. Его роту отправили вертолетами проверить информацию разведки о кишлаке, находившемся в 25 километрах от полковой базы. По дороге пулеметчики развлекались тем, что расстреливали стада коров и овец. Оправданием им служило то, что они якобы лишают моджахедов их запасов продовольствия. Расстреляв кишлак, солдаты приземлились и стали прочесывать его. В одном из домов Косоговский заметил маленькую дверь и услышал дыхание за ней. Над дверью был небольшой проем. Он выдернул чеку, протолкнул гранату в дыру и сопроводил взрыв очередью из автомата. Выбив дверь, он увидел результаты своего труда. Пожилая женщина была мертва, молодая — еще дышала, а рядом лежали семеро детей в возрасте от года до пяти, некоторые еще двигались. Косоговский выпустил магазин в шевелящуюся массу и бросил еще одну гранату. «Не знаю, — говорил он потом. — Понимаешь, не в себе был. Может, не хотел, чтобы мучились — все равно кранты! Да и особисты… Ты же знаешь». И действительно, он мог оказаться в дисциплинарном батальоне, если бы офицеры не замяли эту историю .

Четырнадцатого февраля 1981 года разведотряд — одиннадцать солдат 66-й отдельной мотострелковой бригады под командованием старшего лейтенанта — вломился в дом в кишлаке под Джелалабадом. Там солдаты обнаружили двух стариков, трех молодых женщин и пять-шесть детей. Женщин они изнасиловали и застрелили, а потом расстреляли всех остальных, кроме маленького мальчика, который спрятался и поэтому выжил. Генерал Майоров, главный военный советник в Кабуле с июня 1980 года по ноябрь 1981 года, тут же приказал провести расследование. Виновники сознались, и их арестовали. Опасаясь, что лидеры моджахедов воспользуются этим как поводом для общенационального джихада, Майоров потребовал усилить режим безопасности в крупных городах и принес извинения за инцидент афганскому премьер-министру Али Султану Кештманду.

Представитель КГБ в Кабуле, сотрудники Минобороны и КГБ из Москвы начали давить на Майорова, требуя изменить официальную версию. КГБ утверждал, что, по его информации, это провокация: мол, эту зверскую расправу учинили моджахеды, одетые в советскую форму. Почему, возмутился глава Генштаба Огарков, Майоров пытается очернить советскую армию? Министр обороны Устинов намекнул, что если Майоров не заговорит по-иному, его могут и не переизбрать в состав ЦК на грядущем XXVI съезде КПСС.