Какое дерево росло в райском саду? - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Мейби cтр.№ 48

Интеллектуалов очень занимал экзистенциальный статус мухоловки и ее методика ловли добычи, однако лишь немногие задавались вопросом о цели ловли мух. Большинство вполне довольствовалось моделью механического пружинного капкана, приводимого в действие необъяснимой ни с какой точки зрения «раздражительностью», в том числе и чудаковатый дедушка Чарльза Дарвина Эразм. Он самолично увидел «мухоловку Венеры» 20 августа 1788 года в Эшберн-Холле в Дербишире, «провел соломинкой по сгибу листа, когда они лежали на земле вокруг стебля» и увидел, как они «сомкнулись примерно за секунду… словно зубья пружинной крысоловки». Эразм решил, что агрессивное поведение растения было призвано защитить листья от насекомых, которые их обгрызают, а не поедать мародеров. Кроме того, он полагал, что именно таковы причины похожих привычек у европейской родственницы Dionaea – росянки, которая удерживает и душит насекомых при помощи липких ворсинок на листьях, «подобно тому как ушная сера у животных отчасти призвана не пускать в уши блох и других насекомых».

В нелепой, но очень занимательной поэме Эразма Дарвина «Ботанический сад» – длинной, цветистой, с подзаголовком «Любовь растений» – сделана попытка перевести сексуальную линнеевскую систему классификации растений в череду мелодраматических сценок с участием сильфов, пастушков, рыцарей, оскорбленных девиц и мстительных полубогов. Есть там и строфа о росянке («венец алмазный на ее челе»), свой опыт общения с ней в Эшберн-Холле Эразм и приводит в сноске ^[100]. Когда же в его поэме речь заходит о Dionaea (этот род он называет также Silene), оказывается, что о нравах и обычаях этого растения ему нечего сказать, однако даже в двустишии чувствуется не вполне уместный и, вероятно, непреднамеренно эротичный подтекст, указывающий на то, что мы теперь считаем причиной, по которой мухоловку сочли растением Венеры.

* * *

В декабре 1990 года Дэниел Л. Маккинли, почетный профессор биологии из Нью-Йорка, написал письмо Чарльзу Нельсону о некоторых упоминаниях венериной мухоловки, которые он раскопал, когда работал над биографией Уильяма Бартрама ^[101]. Как и многие натуралисты, он заинтересовался происхождением индейского названия растения – “tipitiwitchet”, которое считалось разговорным, а Эллис намекал, что Джон Бартрам считал его «индейским, из языка то ли чероки, то ли катаба, сейчас не припомню». Подозрения у Маккинли возникли из-за небрежной ремарки в письме Коллинсона от июня 1784 года: «Я слышал, что моему другу Доббсу в 73 года ударил бес в ребро, и он женился на юной леди 22 лет. Глупо писать ему и просить семена или растения tipitiwitchet, когда он теперь играет со своей». Специалисты из отдела антропологии в Национальном музее естественной истории США сказали Маккинли, что ни в одном индейском языке такого слова нет и не было. (Затем мне удалось при помощи поиска в Интернете обнаружить очень похожее название мухоловки – “titipiwitshik” – в языке племени делавер на восточном побережье. Это, несомненно, достаточно близко к более хлесткому и запоминающемуся названию, которое принял североатлантический клуб ботаников, однако не подрывает интересной теории Маккинли о том, почему они его исказили).

Затем Маккинли попробовал другую тактику и поискал, что это слово может значить в английском. В книге Эрика Партриджа «Словарь сленга и неконвенционального английского языка» (Eric Partridge, “Dictionary of Slang and Unconventional English”, 1970) слово “tippett” означает «меховой воротник». Это одно из стандартных значений, приводимых в Оксфордском словаре английского языка, где, впрочем, дается еще значение (2) «шутливое название петли висельника» и (3) «орган или черта животного, напоминающая или наводящая на мысль о меховом воротнике». В словарях других диалектов Маккинли нашел “twitch” – аркан для норовистых лошадей и тесный ботинок. “Twitchety” – «непоседливый», «дерганый». В народных сказках жителей Озаркского края словом “twitchet” называются женские гениталии. Возникает подозрение, что листья мухоловки, пара влажных красных полукругов, окаймленных волосками, которые безжалостно хватают незадачливую добычу, уподоблялись vagina dentata. Кто и когда первым придумал это название, неизвестно, но, похоже, намек на непристойную шутку был совершенно осознанным и преднамеренным.

Кроме того, Маккинли предполагает, что упоминание Венеры в названии венериной мухоловки тоже было завуалированным и весьма респектабельным намеком на ту же мысль. На картине Боттичелли «Рождение Венеры» богиня любви, нагая, но целомудренная, появляется из довольно плоской и не вызывающей особых ассоциаций раковины (иногда картину в шутку называют «Венера на ракушке»). Однако Карл Линней в 1758 году предложил название Venus для группы двустворчатых моллюсков-венерок, водящихся в Северной Америке (в наши дни известны как Mercenaria), и гребня Венеры (Venus dione, теперь Pitar dione), которые, если их открыть, поразительно напоминают распластанные листья венериной мухоловки. Они влажные, полукруглые, полны мягкой податливой плоти – и смыкаются с неожиданной силой. Скорее уж это ловушка для мужчин, чем для мух или мышей.

Все это лишь догадки, хотя и очень правдоподобные и в конечном итоге не такие уж неожиданные. Группа образованных представителей среднего класса попросту внесла свою скромную лепту в давнюю народную традицию давать растениям скабрезные названия, особенно если в их облике есть хоть малейший намек на половые органы. Скажем, по-английски корневища орхидеи называют “bull’s bag” – «бычья мошонка», а аронник пятнистый – “dog’s cock”, то есть «собачий член», или “jack-in-a-box” – «внезапная эрекция».

Как приятно, что эта традиция не заглохла и в номенклатуре растений и по сей день звучат шаловливые нотки. В 2006 году Барри А. Райс, специалист по разведению хищных растений, решил назвать хорошо известную, но остававшуюся без названия ярко-зеленую мухоловку «Джастина Дэвис» ^[102]. Уильям Коллинсон несколько смягчил ситуацию, когда говорил, что семидесятитрехлетний Артур Доббс женился на двадцатидвухлетней девушке. Джастине было всего пятнадцать. Вот как Райс объясняет, почему выбрал такое имя: «Флуоресцентно-зеленые листья можно принять за молодые ловушки, которые еще не успели выработать пигментацию». В 1968 году школьники с острова Мэн, видимо, интуитивно прибегли к симпатической магии и тоже увидели «свежие молодые ловушки» в манящих листьях росянки. В год мира и любви местные подростки украли горшок с этим растением из краеведческого музея острова Мэн и совали листки в карманы своим пассиям ^[103].