Психопаты. Достоверный рассказ о людях без жалости, без совести, без раскаяния - читать онлайн книгу. Автор: Кент А. Кил cтр.№ 4

Я вернулся в жилой блок, и ко мне подошел сокамерник Гордона и мой второй собеседник Грант. Гордон сказал ему, что со мной «забавно» разговаривать, и предложил ему «попробовать» пообщаться со мной.

У Гранта была совершенно обычная внешность и манеры, которые подошли бы продавцу машин, если не обращать внимания на лихие татуировки, спиралью покрывавшие его руки. Он с самого рождения был связан с пенитенциарной системой: мать родила его в тюрьме, а теперь он отсиживал пятнадцать лет за два убийства, которые совершил в тридцать. Гранта осудили за непредумышленное убийство двух сообщников по ограблению. По-видимому, они не поделили добычу. Мелькнули ножи, но куда им было против 9-миллиметрового пистолета Гранта.

– Бах-бах… бах-бах… и двое готовы, – продемонстрировал он, выставив указательный палец, как дуло пистолета. – Одна из моих лучших разборок.

Об убийствах он рассуждал так спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся, и я даже поймал себя на мысли, а не врет ли он. Личное дело все подтвердило: два выстрела в «корпус» обоих подельников. Грант получил от пятнадцати лет до пожизненного, главным образом благодаря сделке с обвинением: у них было недостаточно улик, чтобы обвинить его в умышленном убийстве, а орудие преступления он выбросил. Что интересно, он подробно рассказал, как избавлялся от своего любимого «Глока-17» с увеличенной емкостью магазина. Сначала он хотел заявить о своей невиновности, но адвокат сказал, что проститутка, которой он заплатил, чтобы она обеспечила ему алиби, скорее всего, сломается под перекрестным допросом в суде.

Я поинтересовался, совершал ли он что-нибудь противозаконное, за что его не ловили, и Грант засмеялся как-то по-детски проказливо и сказал:

– Да много чего… поджигал, грабил, влезал в дома, угонял машины, подделывал чеки и кредитки, ну и, само собой, кое-где еще лежит парочка покойников.

Он застрелил нескольких незнакомых людей, которые, по его словам, лезли куда не надо, и утопил по меньшей мере одну подружку в бассейне… и тут до меня дошло, что я сижу напротив настоящего серийного убийцы, хотя и необычайно дружелюбного.

В конце концов я вытянул из Гранта признание, что он убил десятерых. Как ни удивительно, он никогда их не считал; фактически выкинул их из головы. Я попробовал вписать убийства Гранта в классический профиль серийного убийцы, но они никак не вписывались. Большинством серийных убийц в их деяниях движет тяга, как правило связанная с сексуальным доминированием или садизмом. Такие серийные убийцы, как Тед Банди, соответствуют критериям психопатии, и вдобавок им свойственна парафилия (расстройство полового влечения), например садизм. Первым объясняется отсутствие эмоций, эмпатии и чувства вины, а вторым – склонность к убийствам. Если соединить психопатию с парафилией, получится очень опасный человек. К счастью, таких людей совсем немного.

У Гранта не было сексуальных расстройств вроде садизма. Он описывал сравнительно нормальную половую жизнь. Да, он сознался, что бывал с женщинами довольно груб, но само причинение боли его не возбуждало. На самом деле большинство жертв Гранта – мужчины. Казалось, он легко прибегает к насилию, быстро и без особых раздумий. Ему повезло, что его поймали только на двух из десяти убийств.

В оставшееся время я узнал, что Грант еще с ранней юности влипал в неприятности, много раз попадал в полицию, часто дрался и не мог или не хотел остановиться ни на одном роде занятий, профессии или месте работы дольше пары месяцев. Он получал социальные пособия под разными именами, несколько раз был женат, зачал четырех детей – по крайней мере, сколько вспомнил. Этот последний пункт довольно любопытен. Грант не помнил, когда родились его дети, и вообще знал по имени только двоих. Он вел жизнь кочевника, переезжал с места на место – часто по малейшей прихоти, жил в своем фургоне, в палатке, иногда съезжался с женщинами, иногда они беременели, и он неизменно отправлялся на поиски новых приключений.

Психопаты редко в подробностях осведомлены о своих детях. Как Грант, они часто даже не знают, сколько их всего. Потом, в ходе исследования, мне станет ясно, что отсутствие связей с детьми у психопатов – это одна из самых ярких черт личности.

Уже вечерело, так что я быстро свернул наше интервью и сказал Гранту, что, может быть, захочу попозже обсудить что-нибудь еще. Он встал, протянул руку, и мы обменялись рукопожатиями.

– Давайте сделаем это еще раз, – сказал он. – Мне понравилось.

И он вышел с таким видом, будто только что дал пресс-конференцию.

В некоторой растерянности я сел на место и достал свой ППЧ-Р, чтобы посчитать баллы Гранта. Откинувшись на спинку стула, я на мгновение задумался, не сплю ли я. День казался каким-то нереальным; я столько лет читал о психопатах в книжках и вот наконец-то провел два первых интервью.

Грант получил по перечню 34 балла. Два попадания из двух.

Я закончил записывать и положил видеокассеты с интервью в шкаф под замок. Мы все записываем на видео, чтобы другой научный сотрудник тоже мог оценить исследуемого по шкале психопатии. Таким образом все перепроверяется, и можно гарантировать, что на оценку не повлияло предвзятое отношение интервьюера к собеседнику.

Я закрыл и запер дверь, положил свой здоровенный ключ в ближайший ящик (он не должен покидать учреждения) и направился к доктору Бринку.

Дверь его кабинета была закрыта; он печатал что-то на компьютере, все так же сидя боком к двери. Я тихонько постучал в окошко. Он обернулся, улыбнулся и встал, чтобы меня впустить.

– Как прошло?

– Отлично. Примерно как я себе и представлял, только лучше, – ответил я. – Вообще без проблем. Все идет как по маслу. Я познакомился с Дороти, провел два интервью и получил наводку на других заключенных, поговорю с ними завтра. Готов ехать домой и выпить пива.

– Замечательно. Ну что ж, не буду отвлекать вас от вашего пива. Развлекайтесь до выходных и заходите, если что-нибудь понадобится, – сказал Бринк.

Я пошел назад по лабиринту коридоров, мимо часовни, прачечной и парикмахерской. Все опустело к шести вечера, заключенные уже сидели в запертых на ночь камерах. Было тихо, почти безмятежно – пока я не вздрогнул от лязга замка, когда открылись последние ворота. Я вышел, и меня охватило ощущение свободы. Никогда не забуду первого дня в тюрьме. И как мне станет ясно в последующие годы, каждый раз, выходя из тюрьмы, я буду испытывать чувство некоего облегчения, оттого что снова на воле.

Я сел в свою «тойоту» и отправился в дальнюю дорогу до Ванкувера. В тот день, когда начиналась моя тюремная эпопея, у моего пикапа пробег был 64 тысячи километров. Когда через несколько лет я закончу это исследование, он пробежит уже 450 тысяч километров – «лунную единицу», как я это назвал: потому что, разъезжая взад-вперед по тюрьмам, я проехал дистанцию, равную расстоянию между Землей и Луной (384 400 километров).

По пути домой я не мог отвязаться от мысли, как можно было лучше провести интервью. Я обдумывал свои методы, пытался сообразить, как вытянуть больше подробностей от заключенных, как облегчить подсчет баллов по перечню. Я понял, что мне надо отредактировать готовое полуструктурированное интервью, которое шло вместе с Перечнем психопатических черт, и найти верный баланс между двумя задачами: узнать максимально много деталей из всех сфер жизни заключенных и при этом их не разозлить. Когда я через полтора часа подъехал к дому, у меня уже было с десяток новых вопросов.