Имя для Лис - читать онлайн книгу. Автор: Ли Виксен cтр.№ 58

Ладно, хватит обо мне. Ты знал, как Эстос попал в приют? Сбежал от хозяев. Видишь ли, в Крае до сих пор процветает работорговля, хоть и зовется она красиво «сатасанса» – услужение. Чаще всего к сатасансе прибегают бедные семьи. У Эстоса была именно такая: отец козовод, мать при семерых детях, а он вроде как самый младший, лишний рот. Видимо, у него и тогда был не характер, а дерьмо, и пасти коз он не хотел. Вот отец и продал его, семилетнего, в дом одного богатого крайнийца – или, культурно говоря, наложил сатасансу. Все это мальчишка рассказывал мне, когда я жил в приюте и пытался придумать, как объяснить начальству в Секойе про повешенных мальчиков. Словно мало было этого ужаса, Ос Эстос уж постарался макнуть меня с головой в традиции Края. Год мы прожили бок о бок. Я писал отчеты и письма, в которых переругивался со своим начальством в церковной столице. А Ос Эстос рассказывал мне о себе, об обычаях, принятых у него на родине, обо всем, что знал, – просто потому, что ему было скучно.

Хотя я всегда подозревал, что для него эти рассказы могли быть сродни врачеванию душевных ран. Излить всю грязь из сердца на меня, словно ушат с помоями опрокинуть. Чтобы я не думал, что приехал в своих белых церковных одеждах и смогу таким же чистеньким уехать.

Ос Эстоса отдали в дом хозяина-табунщика Диостоса. Тот воротил множеством голов скота, имел много жен, любовниц и детей от них. А еще все вокруг знали, что именно он управляет степными бандитами, которые грабят села на границе с Королевством. Может, Эстоса и ждала бы судьба разбойника. Да только когда мальчонка впервые попал в дом табунщика, никто и предположить не мог, что он вырастет в этакую гору мышц. Эстос уже тогда был высокий, да, но тощий от постоянного недоедания, на лице одни глаза да скулы. По крайнийским меркам – заморыш, но чем-то он приглянулся Диостосу, и тот выдал отцу Ос Эстоса пару коней да увез мальчика в свой дом.

Ты прости, я как вспоминаю эту историю, меня аж потряхивать начинает. Сатасанса, подумай только. Сначала Ос Эстос был обычным дворовым мальчишкой: чистил конюшни, мел двор, носил дрова для очага. Но прошло пять лет, и Эстос из мальчика превратился в симпатичного подростка. И однажды старшая дочь Диостоса позвала его в свои покои помочь передвинуть комод, да там паренька и оседлала. Вы, может, скажете: «Ну и свезло ему – ведь соки в этом возрасте бурлят». Да только это было лишь начало. Потом в свою комнату Эстоса увела другая дочь Диостоса, потом одна из его жен, потом сам хозяин.

Знаете, как Ос Эстос рассказывал об этом? «Меня использовали все в этом доме, в любую минуту, любую часть моего тела или любое отверстие, хотел я того или нет. И очень скоро я перестал что-либо соображать от их похоти. От меня ничего не осталось. Только пустая оболочка».

Во дворе дома частенько забивали лошадей. Вы ведь знаете, что крайнийцы очень падки до конины. Но чистоплотностью этот народ никогда не отличался. И вот однажды Ос Эстос шел от очередной дочери Диостоса и поскользнулся в луже лошадиной крови посреди двора. Он рассказывал мне: «Я упал и попытался подняться, но вновь поскользнулся на внутренностях. Я падал и падал. Кровь покрыла меня сверху донизу. Ладони, лицо, волосы. Но я вдруг понял, что совсем не запачкался. Что внутри я по-прежнему намного грязнее, чем снаружи. Я начал хохотать и барахтаться в грязи. Диостос увидел это и велел меня высечь. А потом поимел. Кнуты его заводили».

Уж не знаю, как долго готовил Ос Эстос план побега из дома своего хозяина. Но однажды он вышел за дровами и просто растворился в ночи. Он сбежал туда, где его могли защитить. Так ему, по крайней мере, казалось. Миссионерский приют охраняли обученные паладины, да и ссориться с Церковью Всепрощения даже человеку с влиянием Диостоса не стоило. Скорее всего, табунщик даже не искал Эстоса: подумаешь, одна из игрушек убежала, он и так выжал из мальчишки все, что можно было.

Так мы и встретились в миссии. Этот искалеченный ребенок и я, сам еще мальчишка, в ужасе от страны, обычаев и этого дикого, охочего до разговоров зверька. Приют не стал безопасным местом для Эстоса, он это уже осознал. И, кажется, хорошо понимал, что такое жизнь, – может быть, уже тогда разбирался в этом лучше, чем я сейчас. Знаешь, как он мне сказал однажды? «До сих пор жизнь ездила на мне верхом, потому что я сам вставал на четвереньки и брал узду в зубы. А надо нагнуть ее и надеть седло. Нагнуть каждого, кто встретится на пути, и оседлать его». Как только он произнес это вслух, началось его превращение в Ос Эстоса. Мальчик сбежал из миссии, как сбежал от Диостоса. В этом была и моя вина, я был плохим надзирателем и позволил ему уйти. И я отправился вслед за Эстосом. Меня никто не просил искать мальчишку, у Церкви были дела и поважнее. Но это было мое личное желание – найти засранца. Увезти, может быть, даже в Королевство, и дать ему хоть минуту передышки. Поэтому я отправился за ним в крайнийскую ночь, ведь догадывался, куда он пойдет.

Я всегда хорошо ориентировался: по звездам, мху на камнях, даже по рекам. Наверное, поэтому и стал в итоге не паладином, а картографом. Свиток с картой не пытается тебя убедить, что ты веруешь не в того бога. Он просто лежит, а ты наносишь на него города, тракты, реки, и управляешь ими. Можешь намеренно допустить ошибку и никому в этом не сознаться. И ты навсегда переменишь сознание человека, представляешь? Он, как идиот, будет думать, что река Толула течет в Раздолье Флавис, только потому, что ты нарисовал это именно так. В какой-то мере разум человека – та же карта. Мы вроде бы знаем, что такое хорошо и что такое плохо. Но всегда найдется идиот-картограф, который нарисует реку в неверном углу пергамента. Ос Эстос был хорошим парнем, но его карту разума перечеркивали такое количество раз, что он уже не отличал севера от юга. А еще он был зол.

Я нашел его неподалеку от дома Диостоса, но не стал пытаться ему мешать или убеждать не делать то, что он затеял. Мы сидели в засаде день, и два, и три. А он все твердил себе под нос: «Я смогу их зарезать? Нет, не смогу. Я смогу их задушить? Нет, не смогу. Я смогу их отравить?..». И так без конца. Я был уверен, что мальчик просто свихнулся, и ждал, когда он утратит бдительность или заснет, чтобы скрутить и силой увезти подальше от этого злосчастного места. Но в результате потерял терпение и спросил:

– Ты думаешь, что, если отомстишь Диостосу и его семье, тебе станет легче? Ты разве станешь от этого чище?

Он посмотрел на меня, как на умалишенного, чуть повременил с ответом и сказал медленно, словно объясняя скорбному разумом прописные истины:

– Я не собираюсь мстить Диостосу. Он просто развратник и подлец. Он следовал своей низкой натуре, но не предавал меня. Это моя семья отказала мне в доме. Мой отец наложил на меня сатасансу, не Диостос. И сейчас я размышляю, как отомстить моей семье. Отцу, что продал меня, матери, что не заступилась, братьям и сестрам, равнодушно смотревшим мне вслед.

Представь мое удивление. Оказывается, мы сидели не возле дома Диостоса, а между домом его хозяина и отчей хижиной, по два километра в обе стороны. Эстос неслучайно выбрал это место: просто боялся, что дойди он до хижины сразу, то на задуманное духу не хватит. А здесь он каждый день мог смотреть в сторону дома табунщика, и это подпитывало его ярость. Он копил ее, стараясь решиться на месть.