Вата, или Не все так однозначно - читать онлайн книгу. Автор: Роман Емельянов cтр.№ 25

– На Пресню, к Белому дому, – бросил он водителю.

– Иван Андреевич. Там баррикады, близко не подъехать.

– Куда доедем, туда доедем…

Шофер вдавил педаль газа, и Нефедов вновь унесся мыслями в прошлое.

Вот он стоит на Лубянской площади, шатаясь от ветра и невероятного количества алкоголя в крови. Надо ехать домой. Дело сделано – шпион уличен, в его профессиональных услугах Отечество более не нуждается. Завтра начнется другая, новая жизнь. Он вернется в Контору победителем. Никто больше не кинет в него камень, не вспомнит прошлые неудачи. Наконец он сможет пройти по коридорам с высоко поднятой головой, не пряча глаз. С ним начнут приветливо здороваться и звать на перекур. Наверняка вскоре он получит новое интересное задание. Можно было бы зажмуриться и представить, что в ночном московском небе в его честь расцветает красочный праздничный салют. Но что-то мешало Ивану насладиться триумфом. Может, планы долгой жизни простого обывателя на посту переводчика, может, эфемерный призрак дружбы с предателем, которая незаметно стала для него смыслом жизни. Дружба, которую он придумал и которую нечем было заменить. А затем пустота, образовавшаяся на месте мощного взрыва, вакуум…

Мимо «Детского мира» ползет, подмигивая зеленым огоньком, такси. Оно и доставит его к Нине.

– Добрый вечер!

– Добрый, куда поедем? – Таксист щелкнул счетчиком, тот мерно начал отсчитывать копейки.

– На Баррикадную. К высотке.

У Белого дома творилось что-то невероятное. Отряды анархистов возводили баррикады. Тысячи людей словно волны накатывали на набережную и растекались насколько хватало глаз. В воздухе пахло революцией. Всем хотелось знать последние новости. Горожане сбивались в небольшие группки, чтобы поведать и услышать последние слухи. Время от времени политические дебаты выливались в мелкие потасовки. Нефедов не получил из Конторы никаких конкретных указаний. Он не должен был предпринимать каких-то активных действий, кого-то схватить или убить. Он должен был просто находится здесь, рядом с центром бунта, наблюдать, запоминать, выяснять. Он был миной замедленного действия, которую могли и не активировать. Указания поступят позже, и тогда будет ясно, кого казнить, а кого миловать. Уже несколько месяцев Иван работал в окружении Бориса Ельцина, считался «своим в доску» и даже получил предложение высокой должности в новом правительстве, «когда будет одержана неизбежная победа». Прежде чем направиться в здание, разведчик решил немного осмотреться снаружи, примыкая время от времени к стихийным митингам и разговорам. Единства пока в толпе не было. Кто-то агитировал за Горбачева, кто-то за Ельцина. Объединяло всех собравшихся только недоверие к ГКЧП, причем основывалось оно исключительно на физиономическом анализе: «Да они все пьяные!»

– А где Горбачев?! – вскипал вдруг интеллигентный дедушка с авоськой, полной пустых бутылок.

– Да он давно в Америку сбежал! – отвечала ему явно агрессивно настроенная тетка в синем пальто. – Продал нас американцам и уехал в Торонто!

– Торонто – это Канада, темнота! – ввязался прыщавый студентик.

– Я тебе щас такую Канаду устрою, мало не покажется! – не сдавалась тетка. – Точно говорю – бежал «Керенский»!

– Да нет… – чесал затылок старичок, – в Форосе он, точно говорю, ждет, чем все кончится…

Со стороны Кутузовского показались грузовики. Толпа рванула в их направлении, инстинктивно отнеся их к «врагам». Водителей вытряхнули из кабин и немного побили. В кузовах ничего примечательного не нашлось, и все, разочаровавшись, вернулись к словесным баталиям. Мощная энергетика парила над Москвой. Власть толпы, без логики, без смысла, подчиняющая и заставляющая действовать по ей одной понятным законам. Личность перестала существовать, растворилась в этой бурной реке. Люди, словно щепки, были подхвачены мощным потоком, готовым обрушиться на первую подходящую цель. Было очевидно, что скоро прольется кровь.

Со стороны Арбата подъехали танки. Несколько десятков смелых рванули им наперерез. Растерянные танкисты остановили свои машины. Они ждали приказа и не получали его. Или получали, но не хотели исполнять. Нефедов подошел ближе. Солдаты вступили в переговоры с толпой. От лица митингующих говорил совсем молодой парень. Размахивал руками, обнимал танкистов, умолял их не идти против народа. Его слова были так убедительны, что основные силы противника отступили. Более того, парень убедил экипажи двух машин остаться и перейти на сторону революции. «Перспективный персонаж», – подумал Нефедов и подошел ближе. Паренек уже взобрался на захваченный танк и организовал настоящий митинг. Вокруг собралась внушительная толпа. «Тоже мне, Ленин в октябре», – ругался про себя Иван, протискиваясь с помощью локтей ближе к импровизированной трибуне. Лицо парня, когда он оказался совсем близко, показалось ему знакомым. Память разведчика сработала как машина. Не может быть. Он знал его. Это был тот самый мальчик, который несколько лет назад, в день, когда он раскрыл Фарбера, в «Пьяном дворике» снабжал его с собутыльниками водкой «с запахом сосновых веток» или как их там… Только он вырос, сейчас ему лет шестнадцать-сем– надцать…

Вот уж действительно, неисповедимы… Нефедов стоял в толпе, время от времени взрывающейся то аплодисментами, то криками возмущения, и думал о том, что вот перед ним горлопанит на танке воплощение молодости и сил, убеждений и убежденности, всего того, чего в нем самом уже давно не осталось. Да и было ли когда-нибудь? Если и жил он когда-то настоящей жизнью, то все это было потеряно безвозвратно. Нина, Фарбер… Убеждения, которые могли бы изменить Ивана, придать его существованию какой-то смысл и некие оправдания, семена которых заронил когда-то Константин Николаевич, появились на свет мертворожденными. Ядерный взрыв протеста ухнул где-то глубоко внутри, сделав и без того пустынный пейзаж души Нефедова еще более угрюмым. Судьба неоднократно предоставляла ему шансы сделать что-то достойное, свершить что-то необыкновенное, вырваться из сетей, в которые он когда-то угодил. Но Нефедов умудрялся каждый раз спустить данные ему возможности в унитаз. То ему мешал страх, то расчет, то он просто впадал в ступор – замирал в ужасе от того, что вот-вот готов был сделать. Так произошло и в ту ночь, когда таксист привез его к дому Фарбера. Все было просто и понятно, заранее решено и предначертано, не было ни капли сомнений. Широкими, решительными шагами он достиг двери подъезда. Даже понимание того, что за домом, несомненно, следят, и визит Нефедова не пройдет незамеченным, казалось, не в силах остановить его. Так сильно он горел желанием поговорить с другом, так влекло его расставить точки и заполнить пробелы, которые грозили так и остаться незаполненными. Он не хотел его спасти. Нет. Не хотел и просить прощения, вины в Нефедове не было и капли. Он мучился одним лишь вопросом и просто обязан был его задать. Почему? И если бы Константин Николаевич жил на первом этаже, то, несомненно, Иван этот вопрос задал бы. Но квартира Фарбера располагалась высоко, а лифт ехал настолько медленно, что то самое оцепенение успело охватить Нефедова. В его пьяной голове начали появляться и множиться сомнения. Он все еще хотел знать ответ, но не мог уже понять – правильно ли он поступает. И дело было на этот раз не в трусости – Ивану казалось, что он не боится в эту минуту ничего. Нефедов вдруг понял, что поступает непорядочно. Как бы он ни презирал теперь Фарбера, как бы ни стремился узнать причину всего и наладить порядок в собственной голове, этого человека совсем уже скоро ждала беда, по сравнению с которой все метания Ивана были ничтожны, уж он-то это знал наверняка. Эгоистично использовать Константина Николаевича, а потом оставить его наедине с черной тучей, которая ворвется в его дом на рассвете и сметет все живое на своем пути. Лифт дернулся и остановился. Двери открылись. Нефедов устало выдохнул и нажал на кнопку «1», обрекая себя на мучения неизвестности и, вместе с тем, освобождая себя от подлости. По крайней мере, так ему казалось в тот момент.