Отрешённые люди - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Софронов cтр.№ 89

В этот момент от реки послышались крики, гомон, Иван беспокойно закрутил головой, опасаясь, как бы его не накрыли на этом самом месте.

— Ладно, мужики, — сказал он примирительно, — счастливо торговать, пойду я дальше бабу свою искать.

— Нет, ты постой, — поднялся с куля второй, более наблюдательный мужик, — дай–ка гляну на сундучок, — и он вплотную подошел к Ивану и наклонился к проклятому сундучку, внимательно разглядывая его.

Меж тем крики становились все громче, и первый мужик, вытягивая шею, проговорил:

— Однако, ловят кого… Развелось нынче воров тут…

— А вор–то перед нами, брат Федор, стоит, — сообщил второй и попытался схватить Ивана за плечо, но тот был настороже и со всей силы двинул мужика злополучным сундучком по лбу. Мужик лишь крякнул, пошатнулся и рухнул назад себя, успев при том прочно вцепиться Ивану в руку, потянул за собой, повалил на землю. А его брат с разинутым ртом и с краюхой хлеба в руках так и застыл, ничего не успев понять. Иван ловко вывернулся из цепких рук мужика, выпустив при этом свою добычу, и, не разбирая дороги, помчался прочь, сопровождаемый свистом и улюлюканьем соседних торговцев.

Миновав мучные ряды, он круто повернул влево и попал в сапожные ряды, где в воздухе витал стойкий запах кож, дегтя, свиного сала, и, расталкивая покупателей и случайных прохожих, вылетел к приземистому строению, где на низких лавочках сидели до полусотни мужиков с раскрасневшимися лицами и мокрыми вениками, лежащими подле них. Иван без труда догадался, что перед ним торговая баня, сбавил шаг, прошел прямо в предбанник, где сидел дородный банщик, взимающий плату с входящих. Расплатившись, он скинул прямо на лавку одежду, потом, чуть подумав, скатал ее в узел, засунул туда же сапоги и, найдя укромный уголок, положил узел туда, прикрыв сверху деревянной шайкой и несколькими старыми вениками. Потом уже неторопливо вошел в парную и уселся на пустую лавку у дальней стены.

В бане Иван просидел чуть не два часа, намывшись и напарившись вволю, словно мылся последний раз в своей жизни. При этом он непрерывно думал, как можно укрыться от солдат, которые наверняка сейчас рыщут по рынку да к тому же знают его в лицо. Вместе с ними хватают каждого подозрительного и сыскари с драгунами из команды полковника Редькина, и рано или поздно кто–то из них столкнется с ним, узнает или спросит документы, а документов как раз и нет… Да, в этом случае важнее всего было раздобыть новый паспорт или какую угодно бумагу, лишь бы по ней удалось выбраться отсюда, а там… там видно будет.

Вдруг Иван вспомнил, как кто–то из воров в Москве рассказывал ему, что, когда сидел в полицейском участке, привели совершенно голого приезжего мужика, у которого, пока он купался в реке, украли обувь, одежду, деньги и все документы. Мужику начальник участка велел выдать не только одежду кого–то из арестованных, но и выписать новое свидетельство со слов разини. Иначе его пришлось бы держать в участке до скончания века, пока кто–то из его знакомцев не подтвердил личность несчастного. А полиции такая докука и вовсе ни к чему.

Иван подумал, что не зря он засунул свою одежду подальше в угол, опасаясь, что кто–нибудь из полицейских, зайдя в баню, может ее узнать, и сейчас можно притвориться ограбленным и явиться в участок, как тому московскому недотепе, потребовать новые документы. Рискованно, но иного выхода Иван не видел. А потому, помолившись ангелу–хранителю, вышел в предбанник и стал прохаживаться меж лавок, где в беспорядке лежала сброшенная одежда посетителей. Пройдясь для верности раза три вдоль лавок, он обратился к банщику:

— Не пойму чего–то… Одежку мою, что ль, кто попутал или сперли?

— Вроде, никто не мог, — обеспокоился банщик и начал искать одежду вместе с Иваном. — Не твоя? Тоже не твоя? — спрашивал он время от времени, указывая то в одно, то в другое место.

— Нет, — упрямо крутил тот головой, — свою сразу признаю, а чужого мне не надобно.

— Пожди, когда все мыться закончат, может, лишняя и объявится.

— Этак мне до морковкиного заговенья ждать придется, — не согласился Иван. — Сперли мою одежу, точнехонько сперли. Как же я пойду теперь?

— Ой, — вздохнул дородный банщик, которому явно не терпелось поскорее избавиться от назойливого посетителя, не поднимая особого шума, — дам тебе чем прикрыться, доберешься до дому, а там оденешь чего есть, — и с этими словами достал из огромного сундука старую, всю в заплатах, рубаху, длиной ниже колена, — вот, прими, чем богаты.

— Да как я в ней пойду–то? — возмутился Иван. — От меня кони шарахаться станут.

— Больше дать нечего, — развел руками банщик, — и эту тебе еще потом вернуть придется, держим на случай покражи.

— У тебя из–под носа мою одежу увели, а ты еще требуешь эту хламиду обратно вернуть! — заорал Иван, но сам уже накинул пахнущую чужим потом рубаху на себя и направился к выходу.

— Рубаху–то верни, — крикнул ему вслед банщик, — а то хозяин мне накостыляет!

— И правильно сделает, — усмехнулся Иван и прямиком направился в сторону полицейского участка под удивленными взорами мужиков, отдыхающих на лавочках у бани.

В полиции его внимательно выслушали, но по лицу офицера, что сидел в отдельном кабинете, куда провели Ивана, трудно было понять, верит ли он ему или сейчас кликнет палача с плетью. Наконец, когда Иван пояснил, что он купец из Москвы, приехал сюда с обозом пеньки, все распродал, товарищи его уехали, а он остался по своим делам, и вот… обокрали, и как быть теперь не знает. Наконец, офицер спросил его недоверчиво:

— Имя и прозвание как твое?

— Иван Сидоров, — без запинки ответил Ванька, не моргнув глазом.

— Ладно, дадим тебе старый кафтан, и велю воров поискать. Да только тут, на ярмарке, такое творится… вряд ли порты твои сыщем когда.

— Мне бы пачпорт, — почтительно наклонившись, попросил Иван.

— Дадим и паспорт, — поморщился офицер. — Скажи моему подьячему, что в соседней комнате сидит, чтоб выписал с твоих слов, что положено.

— Премного благодарны, — склонился Иван в поклоне и вышмыгнул в приемную, и едва поднял глаза, как увидел того самого солдата, что день назад вел его в нужник, откуда он благополучно сбежал.

… Да, и в тот раз судьба дала ему возможность уйти, вывернуться, не попасть в очередной раз в кутузку, а потом под суд: караульный солдат не обратил на него никакого внимания. Может, не признал в драной рубахе, а может, занят был чем иным, потому как лишь скользнув равнодушным взглядом по нему, вышел вон. Подьячий с ивановых слов выписал паспорт, тиснул печать. Без лишних слов поставил свою закорючку и ленивый полковник. И все! Он свободен! Через каких–то полчаса он был на старой квартире, где спрятал под порогом свою долю от армянской добычи, быстрехонько купил себе новый кафтан, сапоги, кушак и шапку и с рваной рубахой в руках направился было к торговой бане, намереваясь забрать одежду, да вовремя остановился — за несколько саженей от нее, увидев на крыльце трех драгун с ружьями. Кто его знает, мыться ли они пришли или по иной надобности. А потому круто повернул, сунув на ходу рваную рубаху какому–то нищему, и через четверть часа уже стоял на главном выезде с ярмарки, и вскоре был посажен на воз владимирскими мужиками, навеселе возвращающимися домой. Так, пересаживаясь с воза на воз, с телеги на телегу, он к концу третьей недели добрался обратно в Москву, и с новым паспортом на имя Ивана Сидорова снял чистенькую комнатку у солдатской вдовы, что пускала к себе постояльцев и за небольшую плату готовила им обед.