Выбор Шатеры - читать онлайн книгу. Автор: Яна Ясинская cтр.№ 124

Ада была лучшим, что случилось в жизни Мэдлин. Это Ада показала ей, что в жизни можно полагаться не только на себя, но и на близких людей. Что все-таки не всем на тебя плевать. Это Адамаск пришла на не слышный никому плач Мэд. И шатера, в отличие от Анигая, никогда этого не забудет.

Ада

Холодно. До дрожи. До озноба. Острые камни режут спину. С трудом открываю глаза. Не могу понять: жива или уже нет…

Звездное небо. Такое же холодное, как и мое насквозь мокрое, местами уже обледенелое алое платье.

Сначала я почти ничего не чувствую. А потом приходит боль.

Боль, раздирающая изнутри, а вместе с ней осознание — жива!

Собрав последние силы, с трудом приподнимаюсь на локтях. Левую руку почти не чувствую. В спину будто воткнули штырь, но… двигаться все же могу. Кожа местами содрана в кровь. Не спеша ощупываю себя: вроде переломов нет. Правда, каким чудом — не знаю. Упасть с такой высоты и не разбиться об острые скалы… Только сейчас понимаю: просто несказанно повезло, что я выпрыгнула из окна во время сильного прилива, иначе бы точно от меня осталось одно лишь воспоминание.

Оглядываюсь. Не могу понять, куда меня вынесло волной. Но это уже не Руар. Сумрачный лес? Скорее всего. Первая хвойная поросль начинается метрах в трех от меня.

И что теперь делать? Куда идти? Если мое ковыляние вообще можно назвать «идти». Все же должна признать, выживание после такого падения не входило в мои планы. Наивная, думала — отмучилась, а тут… Похоже, моя судьба никак не уймется. Недаром Акраба всегда говорила, что у меня поразительная живучесть. Сама диву даюсь, что выжила и на этот раз.

С неимоверным трудом поднимаюсь на ноги. Платье от воды и льда почти неподъемно, но и снять его нельзя. Сухой одежды-то нет. После пары неудачных попыток мне удается отломать от ближайшего дерева толстую ветку, на которую я могу опираться как на посох. Хотя толку от этого посоха… Босые ноги зябко ступают по покрытой вечерним инеем земле. Не замерзну насмерть, так сожрут драги в Сумрачном лесу. Даже дреда при себе нет — Карл, сволочь, отобрал еще в Аскорэоре.

Радует лишь одно: сомневаюсь, что после такого полета в бездну океана Карл или Глэдис будут меня искать. Даже смешно: чтобы обрести долгожданную свободу, мне надо было просто умереть.

Вот только что теперь делать с этой свободой? Вопрос, ответа на который я не нахожу.

* * *

Дурной день и не менее дурная ночь. И сон… Все тот же проклятый сон, который почему-то неотступно преследует Верховную Ведунью, стоит ей только закрыть глаза.

Нет никаких сомнений — это снова она. Тот же знакомый силуэт. И та же императорская корона.

Арасэли.

Будь она проклята!

Нет. Глэдис не видит лица. Но этого и не надо. Жесты, манера, осанка — все ее.

И голос нетрезвого Бэра… Верховная Ведунья даже чувствует тошнотворный запах его перегара.

— Что, если девчонка обвела нас вокруг пальца? Что, если она никогда…

— Нет! — С диким воплем старуха резко садится на своей узкой аскетической кровати. — Нет… Она не могла это сделать… Она бы просто не посмела… Она…

Ада

Мне несказанно везет. Хоть в чем-то… Течение выбросило меня на берег неподалеку от дороги, ведущей через Сумрачный лес в Адейру. На мое счастье, одной семье поселян взбрело в голову именно в это время поехать в Сариту — городок, расположенный на окраине столицы. Тощий старик-поселянин — еще тот болтун и балагур — и его дородная розовощекая жена с жалостливым сердцем. Оно-то меня и спасло.

— Деточка! Ты жива? Открой глаза! Патрик! Смотри! Она уже коркой льда покрылась!

Ну да, покрылась. Потому что идти по дороге, опираясь на посох, я долго все-таки не смогла и рухнула на обочине. Как долго я пролежала в отключке — не знаю. Очнулась, лишь когда меня обнаружило это семейство.

Старик напоил меня каким-то обжигающим пойлом, от которого внутри сразу разгорелся нешуточный огонь. Не прошло и минуты, как я начала чувствовать пальцы рук и ног. Его жена тем временем, порывшись в узле с одеждой, выудила оттуда довольно грубо сшитое, но зато добротное теплое платье.

— А ну-ка давай примеряй! Дочке везла. Она у нас, правда, покрупнее тебя будет. Ну да ладно, чай, не утонешь в нем. Главное, чтоб тепло было. А лохмотья снимай давай! Простынешь же совсем и помрешь!

Заведя меня за повозку, поселянка шустро помогла переодеться, при этом то и дело цокала языком, разглядывая мое покрытое синяками тело.

— И кто тебя так, деточка? Не муж ли отдубасил?

— Нет. Не муж… — с трудом мямлю я и как последняя дура начинаю рыдать. Видимо, нервы сдают окончательно. — Не муж, — истерично всхлипываю я. — Нет у меня больше мужа.

Я рыдаю, как идиотка, на груди незнакомой дородной поселянки, стоя на обочине дороги. А она, сама со слезами на глазах, гладит меня по заледеневшим волосам.

Я плачу, плачу, плачу, с горестью осознавая, что моя жизнь никогда уже не будет прежней, как и я сама.

* * *

Падение в бездну каким-то непостижимым образом заставило удачу встать на мою сторону. Давненько такого не бывало. Сначала поселяне, которые подвозят до Сариты, затем планолет возле таверны — мне удается незамеченной пробраться в него. И вот спустя всего час я уже в Адейре.

С сегодняшнего дня я официально мертва, поэтому иду по городу спокойно. Никто меня не ищет. Пусть так и будет. Тем более что это недалеко от истины. Возможно, физически я еще жива, но в душе… Пугающий холод, пустота и больше ничего. Странное ощущение: тело еще живет. А вот душа… Нет. Лучше не думать. Не могу. Не хочу! И не буду…

Иду по извилистым улочкам старой Адейры. Сама не знаю куда… Не замечаю, как ноги сами приносят меня к ней… К той, которой я никогда не была нужна. К беспутной Акрабе.

Моей матери.

В этом даже что-то есть. Больше мне идти и не к кому. Жизнь, с присущим ей чувством юмора, вернула меня к той, от которой я сама же когда-то и убежала. К той, которая себе на беду родила меня.

За окном полночь. Мы сидим в дальнем углу полупустого кабака. Молча пьем какую-то обжигающую горькую настойку. Дрянь, а не пойло. Но на душе почему-то становится не так горько, я бы даже сказала — весело, и по продрогшему телу разливается тепло. Кажется, я начинаю понимать Акрабу. Если местный эль дает забвение, то…

— Еще пару кружек!

— Не налегай. С непривычки поплохеет, — хмыкает мать, пристально, я бы даже сказала, несколько озабоченно глядя на меня. — Случилось что?

— С каких пор тебя стала интересовать моя жизнь?

— С тех пор, как я плачу за твой эль.

Усмехаюсь. А ведь она права…

— Случилось.

И снова молчание. Первой не выдерживает мать.