Обман - читать онлайн книгу. Автор: А. Брэди cтр.№ 87

– Я не… я не понимаю. – Я роняю газеты на колени и прислоняюсь к Дэвиду. Это просто сюрреализм. Мы увлеклись своим расследованием – как же, это ведь так интересно – и упустили из виду главное. Что это безумие чистой воды. Зачем мой пациент следил за мной? Когда это началось? Здесь масса информации, но нет ответа на самый важный вопрос.

– Тут есть целая секция, посвященная прощению. Смотри. – Дэвид уже ушел вперед. Он делает все новые и новые открытия и не тратит время на их дотошное изучение. – Он столько раз обвел каждую букву в этих словах, что они даже отпечатались на следующих двух страницах. Тут написано: «прощение», «простить себя», а внизу еще «оправдать». Похоже на книгу из разряда «помоги себе сам». Не могу разобрать их все. Буквы расплылись. И взгляни на кроссворд – «простить себя – значит найти путь к свободе». Он даже вписал это в клеточки.

Простить себя. Это манифест. Своего рода воззвание Ричарда к самому себе. Вот ключ к его душе и внутреннему состоянию.

– А кому принадлежит другой почерк? Напоминает врачебный. – Большая часть газет теперь лежит на коленях у Дэвида.

– Да, я тоже пытаюсь это понять. У меня тут «Пост», и в нем полно записей о лечении. Но не о самолечении, что самое интересное. Это научные материалы. О технике управления эмоциями и все такое прочее. Здесь даже упоминается диалектическая поведенческая терапия, и все описано довольно подробно! Господи боже мой! Что же это такое? Что происходит? – Я пытаюсь сдерживаться и фокусировать внимание только на расследовании, но мне уже немного страшно, и еще я разочарована тем, что мы пока так и не пришли ни к каким выводам.

– Ну, ДПТ – один из самых эффективных методов лечения личностных расстройств.

– Благодарю вас, доктор Блумфилд! – саркастически произношу я и воздеваю руки к небу. – Почему мой пациент держит список методов лечения личностных расстройств в газете столетней давности? А? Зачем? Ясно, что его мать страдала от ПРЛ и он до сих пор носит в себе огромное чувство вины, потому что не смог ей помочь и вообще – убил ее! Все это мне ясно. Но почему в этих гребаных газетах информация обо мне? Какое отношение это имеет ко мне?

– О боже. Да ведь я знаю, чей это почерк.

– Чей? Откуда ты знаешь? – Я сую голову Дэвиду под локоть, чтобы увидеть, что он нашел.

– Это тот тюремный мозгоправ. Марк с фамилией на «С». Ну, парень из Огденсберга! Тот, который догадался обо всем, что случилось с Ричардом, несмотря на его молчание.

– Доктор Слоан? С чего ты взял?

– Смотри. – Дэвид вручает мне «Дэйли ньюс». – Вот письмо, подписанное инициалами М. С. То есть копия письма. И в нем явно содержится ответ на некий вопрос, потому что в первых строчках говорится, что он получил информацию, о которой просил Ричард. И еще в этом же письме имеется список основных способов лечения ПРЛ. В некоторых местах все размазалось, но кажется, это и есть ключ! А дата в углу? 27 марта 2012 года. Как раз того же периода, к которому относятся все эти газеты. Вернее, после этого числа он и начал их собирать.

Я читаю нечеткую копию письма, выцветшую от времени, с расплывшимися пометками на полях, сделанными рукой Ричарда. Оригинал письма, видимо, был сложен, так что отпечаталась только часть последнего предложения: «…удачи в поисках…» Но последних слов нет.

13 марта, 9:22

Я сижу на общем утреннем совещании и пялюсь в немытое окно. Из-за здания напротив выглянуло солнце. Свет только подчеркивает потеки грязи, пыль и сажу и совершенно затушевывает вид. Это похоже не на окно, а скорее на стену из засохшей кошачьей блевотины.

У меня заметно дрожат колени. Завтрак мне пришлось пропустить, потому что мой чересчур чувствительный желудок на нервной почве может тут же спустить все, что я съела, с другого конца. Я литрами глотаю кофе, и от количества выпитого у меня уже сводит челюсти, и я невольно скриплю зубами.

Газеты Ричарда лежат в моей сумке. Я то и дело ныряю под стол и проверяю, все ли на месте, как будто, почувствовав неладное, они могут выскочить и убежать. Мне хочется, чтобы Рэйчел как можно быстрее закончила со всей этой ерундой, чтобы я могла убраться отсюда и как можно скорее найти Ричарда.

Рэйчел что-то бубнит, персонал вяло или живо реагирует, но я ни на что не обращаю внимания. Для меня время замедлилось, но совещание проходит в обычном режиме, и это невыносимо.

Наконец я замечаю, что все начинают собирать свои бумаги, складывать папки и рыться в карманах в поисках ключей от кабинетов, а потом тянутся к выходу. Дэвид кивает мне, я опрокидываю в рот последние капли кофе, вешаю сумку на плечо и, не дожидаясь обычного обмена любезностями с коллегами, пулей вылетаю из конференц-зала и несусь по коридору к своему кабинету.

Я достаю историю болезни Ричарда и аккуратно раскладываю ее по листам перед собой. Случайно взглянув на блузку, я вижу, как вздымаются пуговицы на груди – так сильно бьется сердце. Пальцы дрожат от неимоверного количества кофеина.

На первой же странице истории болезни – расписание Ричарда. Я смаргиваю белые прозрачные штучки, которые плавают в воздухе и мешают мне как следует видеть, и смотрю, что у него назначено на понедельник, на десять часов. Сколько бы я ни старалась, мне никогда не удавалось запомнить расписание пациента наизусть. Так. Значит, понедельник, десять утра. О, вот как. Оказывается, в данный момент Ричард находится всего в нескольких шагах от меня, в компьютерной комнате. Часы сообщают мне, что до десяти осталось еще шесть минут.

Я использую это время, чтобы подготовить сцену. Медленно достаю из сумки газеты, стараясь не повредить их еще больше – они и так здорово затрепаны. Мы с Дэвидом строго следили за тем, чтобы не нарушить порядок, в каком они были сложены, и оставить на своих местах все вложенные листочки и бумажки. Ричард педантичен до крайности; края стопки всегда были идеально выровнены, а страницы идеально разглажены. Я тщательно складываю газеты и чуть не по линейке подгоняю углы друг относительно друга. Наконец газеты выглядят так, будто сам Ричард положил их на край моего стола, рядом с креслом для пациента.

Я еще никогда так не психовала перед встречей с ним – разве что в самый первый раз, когда никто о нем ничего не знал и мы кормились только сплетнями и домыслами – что за преступление он совершил, как он будет себя вести, не прихлопнет ли кого из нас. Кажется, я несколько часов готовила кабинет к «очной ставке», но выясняется, что сейчас всего без четырех минут десять.

Я открываю бутылку воды и пью медленными глотками, что по идее должно меня успокоить. Как бы не так. Мне все мерещится, что время остановилось, однако секунды все же идут. Маленькие белые цифры на электронных часах показывают 9:59, потом раздается чуть слышный щелчок, и наконец-то – 10:00. Я отодвигаю кресло и встаю.

Ричард сидит за компьютером, внимательно уставившись в монитор. В компьютерной комнате только два других пациента – Барри и Ташондра. Ташондра тоже сидит за компьютером и даже двигает мышкой – непонятно зачем, потому что ее монитор выключен. Предполагается, что здесь должна находиться Ширли, но ее нет.