XX век как жизнь. Воспоминания - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бовин cтр.№ 105

Мне кажется, есть три основных пути в журналистику: по призванию, в силу превратностей судьбы, через факультет журналистики.

И вот этот последний представляется мне самым трудным.

Что писать? О чем?

Ведь прежде, чем писать, надо хотеть что-то сказать людям. Что-то внутри должно быть. Это „что-то“ — стержень человека, собственная личность.

Разумеется, все это — наживное. Опыт жизни. Как у Евтушенко: „Меня бросала жизнь и в морду била…“ Но вас тут в морду не бьют. Тут — теплица. Будут выращивать из вас личности. Но и вы сами должны выжать максимум возможного. Больше читайте. Внимательно смотрите по сторонам. Учитесь общаться с людьми.

Есть такое понятие „внутренний суверенитет личности“. Свой взгляд на мир.

Мы живем в иерархической системе. Она ориентирована на усреднение человека. И надо сопротивляться, сопротивляться во что бы то ни стало!

Учитесь сомневаться в том, что читаете и слышите.

Но сомнения, скепсис — обманчивая, двуличная штука.

Есть поверхностный, наивный скептицизм — ах, не так, не то, все врут календари! Такой скепсис не создает, а разрушает личность, делает ее мелкой, пустой, неинтересной.

Есть другой — творческий, конструктивный — скептицизм. Но он — результат огромного труда, огромных интеллектуальных и волевых усилий.

Истина должна быть не преподана, а пережита. Учитесь переживать истину, учитесь думать. Сначала мысль — потом слово.

Учебник, лекция — minimum minimorum. Для получения оценки. Для дела, для жизни этого мало.

Один пример. Брестский мир. Есть десятки статей. Есть пара страниц в „Истории дипломатии“. Но возьмите стенограмму VII съезда РКП(б), и вы увидите драму идей и судеб. Так вот, старайтесь добираться до стенограмм.

Хочу завершить свои размышлизмы словами Бориса Леонидовича Пастернака:

Стремитесь „вершить открытья“. Тогда будет интересно жить. Тогда, может быть, вы станете настоящими журналистами. Такими, которые нужны людям».

* * *

Сразу после Нового года уехали в Завидово. Так и хочется написать: Ново-Завидово.

Сработал естественный отбор. За столом нет ни машинисток, ни медицины. Из «обслуги» к совместному приему пищи остался допущенным только егерь Василий Петрович, генерал-майор теперь. На столе «по-домашнему» пусто. Опасаясь нашей самодеятельности, Брежнев даже из машины звонил на кухню и велел нам доппайки не выдавать. Так что день начинался с манной каши, а заканчивался гречневой.

Задача: отчетный доклад на съезд и выступление на пленуме перед съездом (презентация доклада, как сказали бы теперь).

В отличие от прежних времен докладчик практически не участвовал в общих проходках текста. Он работал в своих апартаментах, где его секретарь Галя Дорошина читала ему материал. Потом он появлялся в зимнем саду, сообщал нам замечания и снова удалялся.

Пониженный творческий тонус не способствует бурным обсуждениям. Все шло спокойно. Почему-то не понравился раздел о партии. Тут же сформировал пожарную команду (Загладин, Шишлин, Бовин) и дал срок — три дня. Под это дело Николай выпросил две бутылки водки с закуской.

Трудно шел кусок о литературе и искусстве. Андропов прислал пару записок, где бил в революционный набат по поводу «ущербных» спектаклей («Галилео Галилей», «Дом на набережной», «Взрослая дочь молодого человека» и др.). Приходилось лавировать.

XXVI съезд прошел без отклонений от нормы. Если не считать, что меня избрали членом Центральной ревизионной комиссии.

В трагикомедию превратилось выдвижение кандидатур в ЦК. Сделать это поручили Андрею Павловичу Кириленко. Ни одну фамилию (чуть более сложную, чем Иванов) он не мог произнести правильно. Зал давился от смеха.

Когда раздавали бюллетени для голосования, я бродил по залу и призывал вычеркивать Тихонова, Кириленко и Демичева. Себя я вычеркнул, нас так когда-то учили. И еще кто-то меня вычеркнул. Кириленко получил 10 голосов против.

* * *

После съезда широко распространились слова «Экономика должна быть экономной». Обычно их приписывают мне. Я не отказываюсь. Хотя в памяти не сохранилось, что именно я начертал этот лозунг. Здесь, наверное, применима модель Кукрыниксов. Нас было трое: Арбатов, Иноземцев, Бовин. Но может быть, не столь важно, кто написал, сколько — правильно ли написано. Я утверждаю, что правильно.

Речь шла о том, что наша экономика слишком расточительна. У нас — по сравнению с лучшими мировыми показателями — на одну единицу национального дохода тратится значительно больше труда, сырья и электроэнергии. Значит, если мы хотим идти вперед, надо научиться полнее, рациональнее использовать наличные ресурсы. То есть повысить отдачу вложенного рубля. Или наоборот: снизить вложения, необходимые для получения нужной отдачи, то есть для получения этого самого рубля (тогда еще в рублях считали). В переводе на лозунговый, массово-политический язык это и звучало: «Экономика должна быть экономной!» Кстати, в начале XXI века задача эта стала еще более актуальной.

* * *

После съезда готовили грузинскую речь. Она должна была произноситься 22 мая в Тбилиси. Сидели в Волынском-2. Цуканыч требовал от нас успехов. По мере возможности (или — невозможности) успехи обеспечили.

До конца года нагрузок по «отхожим промыслам» больше не было. Пытался продолжать диссертацию. Но — суета сует и всяческая суета…

19 декабря Брежнев получил еще один орден Ленина и еще одну, четвертую, медаль «Золотая Звезда».

1982 год начался — в речевой системе координат — вяло. Леонид Ильич чувствовал себя неважно. Ему было трудно с людьми. Уединялся, отсиживался в Кунцеве.

Но все же собрался в марте лететь в Ташкент, вручать республике орден Ленина. Сделали речь. Короткую и простую. Вот в эту речь был сознательно ввинчен абзац, где говорилось о наличии в Китае «социалистического общественного строя».

По просьбе Андропова работал над его выступлением в день рождения Ленина.

Майский пленум ЦК занимался Продовольственной программой. Так что прошел мимо нашей группы. Я пытался втолковать «аграрникам-марксистам», что самое время, опираясь на новую Конституцию, плотнее связать Продовольственную программу с индивидуальной трудовой деятельностью. Но они мыслили категориями колхозов и совхозов.

* * *

На майском пленуме Андропова избрали секретарем ЦК КПСС, то есть вернули с Лубянки на Старую площадь. Был у него в новом кабинете. Такое впечатление, что Ю. В. растерян. С одной стороны, он вроде бы кронпринц. Но с другой — не все это понимают и не всех это радует. Там он опирался на могучую машину, которая слушалась его беспрекословно, представлял одну из вершин «московского треугольника» (Андропов — Громыко — Устинов), треугольника, где концентрировалась реальная власть. Здесь же он только один из многих узлов в сложной сети взаимоотношений. И ветры здесь дуют не всегда попутные. Посаженного на его место Виталия Васильевича Федорчука вряд ли можно было упрекнуть в излишних симпатиях к Андропову и к его наследию в КГБ.