Всеобщая история чувств - читать онлайн книгу. Автор: Диана Акерман cтр.№ 26

– Что ты сделала с волосами? – спросил отец.

– Так, взбодрила немного.

– Взбодрила? Да ты их напугала насмерть!

Тогда я ходила с распущенными кудрями, с легкой стрижкой, как сказали бы французы – la coupe sauvage (в дикарском стиле), – но их густота и легкая эротичность прически казались моей матери неподобающими. Серьезные женщины ее поколения носили серьезные прически – строгие, закрепленные лаком и неподвижные. Несколько недель назад она позвонила мне, чтобы предупредить, что женщин-специалистов, которые не делают влажную завивку (бигуди, фен, укладочный лосьон, аэрозоль), никто не принимает всерьез. Торчащие пряди на голове говорят о неполадках в жизни. Именно эта точка зрения, популярная многие века, заставляла женщин отращивать длинные волосы, но туго собирать их в узел, прятать под шляпой или платком, закреплять лаком; распускать волосы они позволяли себе только в спальне, на ночь.

У большинства людей на головах порядка 100 тысяч волосяных фолликулов, и каждый из нас, причесываясь хоть гребнем, хоть рукой, теряет в день 50–100 волосков. Волос живет от двух до шести лет и растет на 12–15 см в год. Затем фолликул отдыхает несколько месяцев, волос выпадает, и вскоре на его месте начинает расти новый. Так что, если видите голову с красивой шевелюрой, знайте, что образуют ее волосы на самых разных стадиях развития, объединенные сложной системой роста, отмирания и обновления. 15 % непременно отдыхают, остальные 85 % растут; несколько дюжин волос должны завтра умереть, а в глубине фолликулов уже зарождаются новые.

Волос имеет прочную внешнюю оболочку, которая называется кутикулой, и мягкую сердцевину – кортекс. У обладателей жестких волос более крупные фолликулы, а у самих их волос меньше доля внешней оболочки (10 %) и больше – кортекса (90 %). У людей с тонкими волосами фолликулы меньше, а соотношение кутикулы и кортекса почти равное – 40 и 60 %. Если клетки фолликулов расположены в ровном порядке, волосы будут прямыми, если беспорядочно – курчавыми. На курчавых волосах плохо держатся вши, и поэтому чернокожие школьники не так подвержены педикулезу, как их белые одноклассники. Волосы не только определяют сексуальную привлекательность большинства людей, но и защищают мозг от солнечного тепла и ультрафиолетовых лучей, прикрывают череп, смягчают удары и служат ориентиром в том пространстве интимной близости и крайней опасности, куда допускаются очень немногие.

Конечно, волосы растут в самых разных местах тела, даже на пальцах ног, в носу и в ушах. У китайцев, американских индейцев и некоторых других народов волос на лице и теле очень мало, зато уроженцы Средиземноморья бывают настолько волосатыми, что с виду кажется, будто они лишь на шаг ушли от наших далеких предков. Лысые мужчины обладают повышенной сексуальной энергией – они лысеют от переизбытка тестостерона в крови; потому-то, говорят, нельзя встретить лысого кастрата. Мужчины с густой порослью на плечах и спинах наводят на меня страх. Когда я прохожу мимо такого человека на пляже, в мозгу всплывает слово «хищник». Женские тела всегда изящнее и нежнее мужских, так что понятно, зачем мы бреем ноги и пользуемся лосьонами, чтобы подчеркнуть гендерные различия. Но, несмотря на стремление удалить волосы, немало их остается на руках, лицах и головах женщин и на груди, руках и ногах мужчин, то есть там, где они играют изначально отведенную им роль.

Волосы характерны для млекопитающих, тогда как рептилии покрыты чешуей, имеющей то же происхождение. Каждый волос растет из волосяного сосочка, образования из соединительной ткани на дне фолликула. К нему подходит нервное окончание, а поблизости лежат еще несколько других. В среднем на человеческом теле около пяти миллионов волосков. Поскольку волосистые участки кожи тоньше, они более чувствительны, чем не покрытые волосами. Единичный волос реагирует на крайне слабые раздражения – если на него надавить, или дернуть его, прикоснуться к кончику, волос вибрирует и возбуждает нерв. Пуховой волос – самый чувствительный: чтобы возбудить связанный с ним нерв, достаточно движения на 1 микрон – 0,001 миллиметра. Но нервы не могут постоянно находиться в возбуждении, это привело бы к сенсорной перегрузке. Обычно в этом микроскопическом царстве как будто ничего не происходит. Когда начинается легчайший ветерок, осязание воспринимает его как отсутствие изменений. Потом он немного усиливается – до того уровня, который позволяет преодолеть электрический порог, – и в нервную систему поступает импульс. Волосы оказываются замечательным органом осязания. «Ветер», – спокойно говорит себе мозг, стоит нескольким волоскам на предплечье чуть заметно приподняться. Если до ресницы дотронутся пылинка или мошка, мы сразу замечаем это и начинаем моргать, чтобы защитить глаз. Волосы могут заметно различаться между собой: например, пуховой волос подшерстка совершенно не похож на вибриссу. Вибриссы (длинные жесткие волосы, отлично заметные на кошачьей мордочке, имеющиеся у многих других млекопитающих, в том числе китов и дельфинов) служат своим обладателям особую службу. Кошка, лишенная вибрисс, натыкается в темноте на предметы; она может засунуть голову в слишком тесную дыру и застрять там. Но ведь именно это и происходит с нами, людьми! Если бы нам предоставили возможность высказать пожелания к эволюции, я попросила бы что-то вроде чувствительных кошачьих вибрисс, которые позволяли бы не ушибаться в темноте о мебель, не натыкаться на друзей и не пинать сослепу енотов.

Внутренний климат

Кто-то медитирует, кто-то практикует дзен для стрельбы из лука. Я начинаю каждое летнее утро с прогулки в моем саду вокруг клумб, на которых растут двадцать пять кустов чайных роз и флорибунд, двадцать восемь лавандовых и желтых лилейников, больше десятка тенелюбивых растений (хосты и борцы) и роскошный набор других многолетников и однолетников. Не вижу ничего странного в том, чтобы потратить полчаса на подбор букета, в который входит по одному побегу гипсофилы, розового люпина, колокольчика (на стебле которого выступают капли белого сока – это почти всегда говорит о ядовитости), одной оранжево-красной розы «Бинг Кросби», побега красно-белого разбитого сердца – дицентры, ярко-желтого кореопсиса, большого ярко-фиолетового георгина и похожего на маргаритку красно-белого миниатюрного георгина. Я добавляю к букету вызывающе пеструю красно-желтую тигридию павлинью, которая похожа на дитя ириса и лилейника, собравшееся на праздник. Ее название само по себе изумительно, но я предпочитаю называть этот цветок «мексиканским танцем со шляпой». Поскольку я не знаю заранее, что распустится за ночь или рано утром, иногда случаются открытия, которые можно сравнить с находкой изумруда в тарелке с супом. Следующие полчаса я провожу в доме, где устраиваю собранные в саду живые драгоценности в стеклянном блюде с промытыми кусочками мрамора, руководствуясь законами равновесия, формы и цвета; без спешки, но со спокойной целеустремленностью, не допуская даже мысли о насильственной подгонке составляющих.

Однажды утром, составляя букет, я заметила кое-что странное в нашем восприятии температуры. В раковине, рядом с миской с горячей водой, где отмокали столовые приборы, стояли миски с холодной и с теплой водой. Одну руку я опустила в горячую, а другую – в холодную воду. Затем я сунула обе руки в миску с теплой водой и, к великому удивлению, получила от них неожиданную информацию: только о том, что температура изменилась, а вовсе не о том, холодная это вода или горячая. Я также обратила внимание на то, что по неведомой причине холодный предмет кажется тяжелее, чем точно такой же, но теплый. Этот феномен пока необъясним. Может быть, рецепторы тепла более специализированны, а холодовые рецепторы воспринимают еще и нажим.