Люси не ответила. Она решила перейти на более примирительный тон:
– Этот охотничий приют открыт всегда?
– Да. В любом случае красть здесь нечего, ломать тоже. Всего лишь обычное укрытие. Крыша, пол, четыре стены.
– А ключ? От этой двери? Где он?
– Ха-ха-ха! Так вы уже ломаете голову над этой надписью? «Принеси ключ»? Да, вы времени даром не теряете! Откуда мне знать? Может, надо было бы сходить в мэрию. Но только не раньше девяти утра. Иначе там будет закрыто.
Его коллега изобразил улыбку и снова затянулся сигаретой.
Люси поняла, что настаивать бесполезно. Она тщательно осмотрела землю перед хижиной. Грязь, вода, сплошное месиво. С такой погодой никакого шанса обнаружить хоть слабый отпечаток.
Она обвела взглядом окружающие деревья. Похититель. Уединенный пустой приют. Непонятное предупреждение. Хитроумная загадка. Предвестники страшной неразберихи.
Профессор… Дело контролируется Парижем, она о нем знает не больше, чем сообщают в средствах массовой информации: убийца чрезвычайно изощренного ума. Непредсказуемый. Его ни разу не удавалось задержать.
Почти четыре года… Как человек, совершивший шесть убийств, мог прекратить убивать и так надолго затаиться? За редчайшим исключением, серийные убийцы никогда не действуют таким образом. Им мешают неосознанные стремления, их дикие фантазии. Им необходимо постоянно убивать, снова и снова совершать свои преступления. Люси горько пожалела, что у нее нет доступа к более подробной информации об этом убийце.
Когда вернулся запыхавшийся Грё, Люси сняла обувь и носки и, под изумленными взглядами жандармов, сунула ноги в полиэтиленовые мешки, а на руки натянула резиновые перчатки. Затем она снова вошла в хижину, куда за ней последовал ее коллега, и принялась безостановочно щелкать фотоаппаратом. Закончив фотофиксацию, она стала изучать валяющиеся на полу обрывки веревки, стараясь не нарушать расположение спичек на полу.
– Следы крови… У Манон была искромсана рука… Судя по длине веревок, похититель должен был связать ее с ног до головы. Кончики обожжены, чтобы нейлон не распустился, значит они не были разрезаны.
– Тогда как же она развязалась?
– Узлов не видно… От них на нейлоне непременно остаются следы. Скрученный нейлон сохраняет форму, верно?
– Может быть. Я не специалист по играм садомазо.
– Другая странность заключается в том, что все веревки собраны в одном месте. Почти аккуратно сложены… Надо будет посмотреть снаружи, но априори кляпа я не вижу.
– Да ну… Можно было не опасаться, что ее кто-нибудь услышит. Не скажешь, что здесь бродят толпы народу. К тому же дождь лил как из ведра.
– Да… Или же она была без сознания…
Люси с хирургической тщательностью обследовала стены.
– Этот тип, должно быть, заранее присмотрел место, чтобы убедиться, что его не потревожат, когда он будет разыгрывать свой «спектакль».
– Думаете, это кто-то из местных?
– Не обязательно.
Люси размышляла вслух:
– Он привозит ее сюда связанную и без сознания. Укладывает в угол и развязывает узлы. Пишет на стене свое предупреждение и, прежде чем исчезнуть, раскидывает по полу килограммы спичек. Очнувшись, Манон, в состоянии амнезии, решает сбежать.
– Чертовски логично… Похитить жертву, чтобы потом дать ей возможность сбежать…
Не отвечая, Люси склонилась над спичками:
– Может быть, он просто воспользовался ею, чтобы направить нас сюда? Чтобы мы прочли его послание? Человек не сможет вспомнить его лица. Это подразумевает, что он так или иначе с ней знаком… Или же имел доступ к ее истории болезни. Затем эти странные шрамы… Может быть…
«Ну вот, началось…» – подумал Грё и вздохнул.
– Но к чему столько усилий? – прервала свои размышления Люси. – Почему бы попросту не сделать анонимный звонок, которой привел бы нас прямо сюда?
– Ради красоты действа, разумеется, – сыронизировал майор. – Телефонный звонок? Слишком убого.
Люси вздернула подбородок:
– Издеваешься?
– Нет, но… Обычно мы не имеем дела со светочами мысли…
Опершись ладонями о колени, Люси выпрямилась:
– Запиши-ка… Запиши, что надо проверить, не была ли подпилена ветка, спровоцировавшая аварию. Наш похититель вполне может оказаться способным на такой бредовый поступок.
Не открывая блокнот, Грё грыз колпачок ручки.
– Ну, знаете, все же не стоит заблуждаться… Такие психи существуют только в кино и в вашем воображении.
Люси испепелила его взглядом. Внезапно осознав свою оплошность, Грё покраснел. Все в бригаде знали гнусную историю девочки-диабетички. «Комнату мертвых», где реальность сильно превзошла вымысел.
Наконец Энебель сосредоточилась на странных надписях.
– Краска… – заключила она.
– К счастью. Лучше так, чем… Ну, теперь вы понимаете…
– Да, я понимаю. «Принеси ключ. Возвращайся позлить Других. И отыщи среди спичек то, что мы собой являем. До 4:00». Что за тарабарщина! Меня это пугает! Какой еще ключ?
– А как насчет спичек? Что вы об этом думаете?
Люси покачала головой:
– «И отыщи среди спичек то, что мы собой являем». Может, надо просто сосчитать их… Но это отнимет у нас массу времени. К тому же не стоит забывать, что мы почти наверняка ошибемся. Их здесь столько…
– И все же? Допустим, мы получим число пять, десять или пятнадцать тысяч. Или даже десять тысяч пятьсот сорок один или пятнадцать тысяч пятьсот шестьдесят девять. И что? Это как-то поможет нам продвинуться?
Люси обвела комнату взглядом:
– У нас нет ключа. Кто такие «Другие»? Отметь, что это слово он написал с большой буквы.
Грё торопливо перечитал фразу на стене.
– Ух ты, я и не видел!
– Нет, это невозможно! А сейчас, майор, начинаем работать, о’кей? – Люси нервно посмотрела на часы…
– У нас остается всего три часа… Надо считать, я уверена, что надо считать…
– Честно говоря, мне неохота. У меня и так уже глаза от усталости лопаются.
Она снова присела на корточки и провела пальцами по тонким деревянным палочкам:
– «И отыщи среди спичек то, что мы собой являем». У Манон здесь своя роль, он воспользовался ею, чтобы привлечь наше внимание, привести нас сюда в тот самый срок, который сам же и назначил…
Люси резко поднялась. Она вдруг поняла, почему похититель освободил свою жертву.
Это же так очевидно!
Манон и есть ключ. Ключ к пониманию послания.
Люси вышла на крыльцо. Вокруг по-прежнему враждебно шумел лес. Жандармы одновременно бросили окурки на землю.