Миром правят Ротшильды. История моей семьи - читать онлайн книгу. Автор: Ги де Ротшильд cтр.№ 27

* * *

В Лондон прибыл генерал Гиро, и я был свидетелем и одновременно участником забавного эпизода. Визит Гиро совпал с самым разгаром его конфликта с де Голлем. У голлистов было впечатление, что американцы манипулируют этой пешкой в своей игре с единственной целью – противостоять де Голлю. Солдаты «Свободной Франции» были настроены резко против него, некоторые даже говорили о том, что нужно убить «предателя Гиро»! Англичане, зная об этих волнениях, попросили нас прибыть накануне в Лондон и пройти маршем через весь город, этот изнуряющий марш предстоял нам на рассвете следующего дня. Несомненно, таким образом они хотели охладить наш воинственный пыл. Некоторые, однако, продолжали обвинять Гиро во всех смертных грехах – валили без разбора все, что, как казалось, имело хоть какую-то связь с Виши. Надо сказать, что подобную нетерпимость, которая вполне в характере французов, в целом разделяли и вишисты во Франции. Я был настроен враждебно к Гиро не потому, что видел в его персоне марионетку американцев, но потому, что у меня перед глазами были два человека, которые отличались друг от друга, как Солнце от Земли.

Но вот Гиро проводит смотр войск напротив Карлтон Гарденс. Как знаменосец, я стою немного впереди моих товарищей, прямо перед ним. Нас разделяют от силы несколько метров. Я знал, что он был в плену, знал подробности его побега из плена, но я также знал, что, принадлежа к антинемецкой фракции в правительстве Виши, он в то же время разделял мнение тех, кто считал де Голля авантюристом с политическими амбициями.

Гиро стоял с рассеянным видом, уныло повисшими усами и заметно выступающим вперед животом – вид его нельзя было назвать впечатляющим. Внезапно его взгляд, до того блуждавший где-то у горизонта, остановился на знамени, которое я держал в руках. Казалось, он проснулся, явно заинтересованный – я понял, что он ищет глазами надпись на знамени. Я представил себе также, что он ожидает прочесть какой-нибудь голлистский лозунг, противный его взглядам. Легкий ветерок овевал знамя. Гиро, как и я, стоявший по стойке «смирно», пытался незаметно подвинуться; его явно раздражало, что он не мог прочесть надписи, а это был по сути дела обычный девиз «Честь и Родина». Я решил не дать ему развеять сомнения и всякий раз, когда он чуть отодвигался в сторону, я тоже незаметно отодвигался, но в другую. И, признаюсь, испытывал от этой игры ехидное ликование.

Офицеры часто служили «затычкой», выполняя разного рода поручения, к которым они не были подготовлены. Как это всегда бывает в военных частях, нас заваливали служебными записками, и работа с каждой из них требовала определенных знаний. Я имел лицензию на юридическую практику и стал выполнять функции адвоката защиты в военных трибуналах, когда судили французских солдат. В большинстве случаев речь шла о каком-нибудь смельчаке, отважившемся дать деру, но это называлось «дезертирством». Еще более, чем о своем авторитете, де Голль заботился о том, чтобы представить всевозможные доказательства соблюдения его движением всех норм республиканского и французского законодательства.

Вместе с де Голлем в Лондоне была Франция, и даже мельчайшие детали должны были свидетельствовать об этом. Так же, как англичане пьют чай в своих садиках, так и всем уважающим себя французам полагалось курить «Капораль».

Обычно судьями назначали лишенных сентиментальности старых офицеров, уже начинающих дряхлеть. В особенности, я запомнил одного офицера, старого вояку, который видел в каждом «обвиняемом» человека психически неуравновешенного, ссылаясь на совсем уж неожиданный аргумент: этот солдат находится в Лондоне, в то время как он мог бы спокойно оставаться во Франции! Эта предвзятость, по меньшей мере неуместная, заставила меня очень серьезно относиться к моим адвокатским обязанностям, и я с пылом и рвением погрузился в пламенные, полные романтики защитительные речи.

Расскажу об одном серьезном деле. Англичане задержали французского дезертира и отправили его в военную тюрьму союзников в Данди, что на севере Шотландии. Французская военная юстиция немедленно отреагировала на этот арест и, чтобы допросить обвиняемого, выслала офицера-следователя, которого я сопровождал в качестве официального защитника. Четырнадцать или пятнадцать часов, проведенных в поезде, дали нам возможность обсудить этот случай. Мы пришли к заключению, что возможен мягкий приговор при условии, если обвиняемый примет предлагаемую мной линию защиты. Увы! Мы имели дело с глупым и ограниченным мальчишкой, который ничего не желал слушать. Когда шел суд над ним, я уже покинул Лондон…

«К счастью, есть воскресенья», – однажды сказал Жорж Помпиду. Никогда это высказывание не было так верно, как в той моей лондонской жизни. Уик-энд в деревне у друзей или родственников был для меня не просто некоторой переменой в повседневной жизни, своего рода отсрочкой. Гулять утром, беседовать перед камином, бродить по лесу, не вглядываясь в небо в ожидании очередного налета!..

* * *

Постепенно мне удалось отыскать моих кузин и нескольких родственников. Много уик-эндов я провел в гостях у Джимми и Долли де Ротшильд в Уоддестоне. Джимми был большим оригиналом: высокий, с огромной продолговатой головой, с длинными руками, он носил шляпу, сильно надвинутую на лоб, что придавало ему вид весьма необычный. Джимми и мой отец были большими друзьями, а кузина Долли была близка с моей матерью. Сын барона Эдмона, Джимми первым из французов основал еврейское предприятие в Палестине. Его считали несчастным ребенком. Он убежал из родительского дома и устроился юнгой на торговый корабль… его отыскали где-то в Австралии. Тогда отец отправил его в университет в Англию, и Джимми влюбился в эту страну. Он сменил гражданство и впоследствии даже избирался членом английского парламента.

Мои кузены работали, и я по возможности старался им не надоедать. Иногда я заходил в банк пообедать с Энтони и там познакомился с Энтони Иденом. Пожалуй, я слишком редко виделся с Виктором (лордом Ротшильдом), уже тогда известным своими научными работами; его широкая образованность произвела на меня сильное впечатление. Зато я часто встречался с его сестрой Мириам Лейн. Разносторонне одаренная, интересующаяся энтомологией, она вращалась в интеллектуальной среде, и благодаря ей я познакомился с удивительными людьми. Ее муж, венгр по происхождению, человек очень спортивный, служил в английских десантных частях. Он попал в плен, будучи заброшен с парашютом во Францию, и теперь Мириам жила в постоянной тревоге за мужа, хотя допрашивал его Роммель, имевший репутацию джентльмена.

Однажды за завтраком я рассказал Мириам, какое большое впечатление на меня произвела книга «Слепящая тьма», только что вышедшая в Америке. На следующий уик-энд по приглашению Мириам я приехал к ней в ее загородный дом, и каково же было мое удивление, когда я встретил там Артура Кёстлера – автора этой книги собственной персоной.

Маленького роста, с покатым лбом и черными волосами, с плечами, отведенными куда-то назад, с судорожно подергивающимся лицом, Кёстлер на первый взгляд не производил большого впечатления. Он часто приглашал меня в Челси, в свой маленький дом, где он жил со своей восхитительной дочерью Мамаин Паже. Он был настолько любезен и предупредителен, что приносил мне завтрак в постель – роскошь, почти сюрреалистичная в то суровое время. Я познакомился со многими его друзьями, и мы образовали кружок, проводя время за спорами о том, как переустроить мир.