Османская империя. Шесть столетий от возвышения до упадка. XIV-XX вв. - читать онлайн книгу. Автор: Джон Патрик Бальфур cтр.№ 146

Намык Кемаль, который был одним из них, со слезами на глазах просил отсрочить смещение Мурада. Но его мольбы не были услышаны. От великого муфтия была получена фетва о смещении султана — после всего лишь трехмесячного правления — на основании умственной недееспособности. Была принесена клятва верности, и полноправным султаном стал Абдул Хамид II. Мурад был переправлен в другой дворец на Босфоре, где он прожил до первого десятилетия ХХ века.

Новая конституция Османской империи была обнародована в декабре 1876 года новым султаном, который прежде всего назначил Мидхат-пашу своим великим визирем. Итоговый документ несколько отличался от версии Мидхата. Султан отредактировал первый проект, подчеркнув необходимость строгого соблюдения священного закона, сохранив свои привилегии, уклонившись от ряда условий и в некоторых случаях заменив точные формулировки Мидхата своими обтекаемыми определениями, и, наконец, не проявил рвения к быстрому созданию конституционного правительства. Эти несовершенства в будущем привели к проблемам.

Тем не менее принятие и обнародование султаном конституции представлялось достойной кульминацией столетия, основным содержанием которого были реформы. По крайней мере, появился инструмент будущего политического развития, основанный на главном принципе: народ Османской империи имеет право на то, чтобы с ним считались и чтобы его слушали. Дрожащим голосом Мидхат-паша, вознося благодарности султану, провозгласил наступление «новой эры устойчивого процветания». На следующий день, отступив от всех мыслимых прецедентов, он посетил греческого и армянского патриархов — обычно они сами посещали великого визиря — с заверением, что при этом конституционном режиме люди всех вероисповеданий будут считаться равными. Греческий патриарх в ответ заявил: «Мы считаем, что вы воскресили Османскую империю». Тем временем грохот пушек объявил народным массам Стамбула, мусульманам и христианам, о новых свободах, предназначавшихся для них.

Этот громкий салют новой конституции был точно приурочен новым султаном, чтобы обезоружить европейских делегатов на конференции шести держав в Стамбуле. Ее первое пленарное заседание совпало с декретом об обнародовании конституции. Конференция была созвана по инициативе британцев из-за ситуации на Балканах и необходимости согласовать с Россией предложение по лучшей защите христианских подданных в Европе посредством определенных административных изменений.

В 1876 году Балканский мятеж перерос в открытое объявление войны Порте Сербией и Монтенегро, которых поддерживали и поощряли русские. В течение трех месяцев турки нанесли поражение сербам, и от победного марша на Белград их остановило только прямое вмешательство России, которая настояла на перемирии. Русский и австрийский императоры, при поддержке Германии, составили Берлинский меморандум, призванный навязать Порте реформы. Британии было предложено сотрудничество.

Она его отвергла, поскольку с ней, так же как с Францией и Италией, предварительно не проконсультировались три военные державы, и она считала предложения — по словам Дизраэли, тогда бывшего премьер-министром, — «просьбой разрешить им приставить нож к горлу турок». Меморандум подразумевал в конечном счете совместную военную оккупацию османской территории, несовместимую с независимостью и территориальной целостностью страны, к чему стремилась Британия. Чтобы заверить Порту в британской поддержке, к входу в Дарданеллы была направлена эскадра британского Средиземноморского флота. Желая во что бы то ни стало предотвратить войну, к которой явно готовилась Россия, Британия созвала Константинопольскую конференцию.

Обнародование конституции озадачило делегатов. Получалось, что Порта со своим планом конституционной реформы может обойтись без интервенции и помощи великих держав. Не веря в ее искренность, в свете предшествующего опыта, делегаты отмахнулись от нее, как от слишком хорошо знакомой политической уловки, мишурного блеска, как они ошибочно восприняли два предыдущих декрета Танзимата, которые должны были обеспечить для Турции в условиях кризиса добрую волю и поддержку Запада против российской угрозы. Но теперь они почти ничего — или совсем ничего — не могли сделать, чтобы добиться собственных целей. Поэтому в январе 1877 года, после неудавшейся попытки переговоров, конференция закрылась, а вскоре после этого Порта и Сербия подписали сепаратный мир. Лорд Солсбери, британский делегат, уехал из Стамбула в полной уверенности, что война неизбежна.

На самом деле его задача — попытаться ее предотвратить — не стала легче после болгарских убийств и еще больше усложнялась разницей во взглядах британских министров. Не упрощали ее и действия Гладстона, который активизировал кампанию против турецкого правительства энергичными речами на митингах в разных частях страны. В них он осуждал турок за плохое управление и жестокость к своим христианским подданным, продвигал единогласные решения о необходимости их лишения всей исполнительной власти в Болгарии, воспламеняя общественное мнение против «ужасных турок». Сам лорд Стрэтфорд де Редклифф открыто выразил согласие с Гладстоном и высказался в пользу расширения британского защитного влияния за пределы Болгарии, чтобы распространить его на всех угнетенных османских подданных во всех частях Балкан.

Ветеран государственной службы из либералов инициировал движение, выходящее за рамки партийной политики и вызвавшее разногласия в кабинете. От имени правительства лорд Дерби, министр иностранных дел, хотя резко осуждал концепцию Гладстона о Крестовом походе, чтобы выдворить турок из Европы, проинформировал султана, что эти преступления вызвали праведное негодование британского народа, и потребовал наказания виновных и освобождения страдальцев. Такое отношение было на руку России, которая планировала войну против Турции и понимала, что теперь шансы на британское вмешательство снизились. Лорд Дерби укрепил это убеждение, предупредив русское правительство, что Британия в случае войны не потерпит угроз Стамбулу и Босфору, Египту и Суэцкому каналу. Для царя это было доказательством того, что Британия не станет вмешиваться в действия России против Порты в других местах, и британский посол получил соответствующие пацифистские заверения. Большинство в британском кабинете выступало против войны с Россией от имени Турции.

Премьер-министр, с другой стороны, вскоре перешедший в верхнюю палату, как лорд Биконсфилд, имел более воинственный настрой по отношению к России. Он опасался ее дальнейшей экспансии и не доверял заявлениям. Дальновидный империалист, Дизраэли понимал важность сохранения территориальной целостности и независимости Османской империи, о чем говорил Пальмерстон и что было закреплено в Парижском договоре. Этот традиционный подход к восточному вопросу стал еще более важным для целостности Британской империи после открытия Суэцкого канала и, следовательно, необходимости защищать линии связи империи против нападения с флангов и угрозы российской экспансии в целом.

На болгарские зверства он сначала отреагировал с некоторым скептицизмом, обоснованно заподозрив, что первые неподтвержденные сообщения о них в оппозиционной прессе были преувеличенными. Он относился к ним как к сплетням и в любом случае побочному аспекту более широкого восточного вопроса в целом. Там действительно происходили ужасные вещи, этого никто не отрицал, но консульское расследование показало, что указанное количество смертей завышено вдвое. Но было ли это достаточной причиной для Британской империи, чтобы отказаться от своих договоров и изменить традиционную политику? Но все же для британских интересов было чрезвычайно важно в любом случае защитить Турцию от вторжения России, как в Крымской войне.