Адвокат [= Уличный адвокат ] - читать онлайн книгу. Автор: Джон Гришэм cтр.№ 68

Я представился, и Глория сунула мне в руки нож, попросив помочь с луком. Какой юрист, работающий ради идеи, отказался бы на моем месте?

Мне приходилось заниматься подобным у Долли, сообщил я и, утирая слезы, принялся рассказывать о деле, над которым работаю.

– Делами мы не занимаемся, – бросила Глория. – Мы просто кормим бездомных. Имен при этом не спрашиваем.

Добровольный помощник принес мешок картофеля. Мне было пора. Поблагодарив за лук, Глория взяла копию списка и обещала что-нибудь разузнать.

Все мои передвижения по городу были четко спланированы, за короткое время предстояло опросить множество людей.

Я поговорил с врачом клиники для бездомных – там хранились данные на каждого пациента. Он пообещал: к понедельнику секретарша сверится с компьютером и сообщит мне, если найдет хотя бы одно имя из списка.

Я отчаевничал с католическим священником храма Искупления грехов. Святой отец внимательнейшим образом изучил все семнадцать фамилий, но помочь оказался не в силах.

– Слишком много проходит передо мной людей, – посетовал он.

В Коалиции борцов за свободу, занимавшей просторное здание, сооруженное еще в прошлом веке, случилась единственная за день неприятность, правда, не очень крупная. К одиннадцати часам за тарелкой бесплатного супа выстроилась длинная очередь. Я направился прямо к входу, чем вызвал бурное негодование. Послышались оскорбления. Голодные имеют право на злость. Но неужели меня трудно отличить от бездомного? Доброволец небольшими группами пропускал людей в помещение. Железной рукой он грубо оттолкнул меня, бесцеремонного нарушителя.

– Да не нужен мне суп. Я ваш юрист.

Мои слова возымели действие: в мгновение ока из ненавистного белого хама я превратился в друга и защитника и был с почтением пропущен.

Командовал кухней преподобный отец Кип, энергичный коротышка в красном берете, встречаться нам прежде не доводилось. Когда он узнал, что а) я адвокат; б) семья Бертонов – мои клиенты; в) от их имени я собираюсь подать в суд и г) в случае победы потерпевшим выплатят компенсацию, его воображением завладели деньги. Потратив впустую целых полчаса, я твердо решил спустить на служителя Божия свирепого Мордехая.

Я позвонил Меган и отказался от совместного обеда, дескать, нахожусь на противоположном конце города и выбиваюсь из графика встреч. На самом деле опасался, что за ее приглашением кроется желание пофлиртовать. Привлекательная, умная и, безусловно, достойная любви, Меган была сейчас очень далека от меня. Последний раз я ухаживал за девушкой лет десять назад и не знал современных правил.

Меган сообщила прекрасную новость: Руби не только высидела на двух собраниях, но и заявила, что на протяжении суток не прикоснется к наркотику. Меган слышала это собственными ушами.

– Сегодня ей нельзя оставаться на улице, – сказала директриса. – За двенадцать лет она не прожила без дозы и ДНЯ.

Но куда я мог устроить Руби? У Меган были кое-какие соображения.

Вторая половина дня оказалась не менее бесплодной, чем первая. Я узнал адреса всех вашингтонских приютов, перезнакомился с массой народа и раздал уйму визиток – все.

Из выселенных со склада удалось отыскать только одного – Келвина Лема. Если исключить Девона Харди и Лонти Бертон, то в списке остается четырнадцать человек, провалившихся как сквозь землю.

Закоренелый бродяга наведывается в приют, чтобы поесть, раздобыть обувь или одеяло – и бесследно исчезнуть.

Ему не нужна помощь, он не жаждет общения. Эти четырнадцать не были таковыми. Месяц назад они имели жилье и исправно вносили арендную плату.

Терпение, внушал мне Мордехай, уличный адвокат должен обладать терпением.

Руби встретила меня сияющей улыбкой: почин положен.

Меган уговорила ее провести ночь под крышей. Руби с неохотой, но согласилась.

Мы покатили на запад, в Виргинию. Задержавшись в небольшом торговом центре, купили зубную щетку, пасту, шампунь, сладости. В Гейнсвилле я обнаружил мотель, где за сорок два доллара сдавался одноместный номер.

Руби осталась в нем со строжайшей инструкцией держать дверь на замке до самого утра.

В воскресенье я приеду.

Ночь. Суббота. Конец февраля плавно перетекал в начало марта. Я чувствовал себя молодым, свободным, не столь богатым, как три недели назад, но и не нищим. Шкаф набит прекрасной одеждой, которой я не пользуюсь. Двухмиллионный город полон прекрасных девушек, которые мне не интересны.

Сидя перед телевизором с бутылкой пива и пиццей, я был почти счастлив. Появление на публике могло привести к встрече со знакомым, и тот обязательно воскликнул бы: “Эй, да разве ты не за решеткой – я видел в газете твое фото!”

Звонок к Руби чуть не свел меня с ума. После восьмого гудка я готов был рвануть в Виргинию. Наконец Руби подошла к телефону и восторженно пропела, что просто наслаждается жизнью: простояла час под душем, съела полкило конфет и теперь вся в телевизоре. Покидать номер и не думает.

* * *

В двадцати километрах от столицы, в крошечном городке, где ни я, ни она не знали ни души, достать наркотики было невозможно. Я вполне мог гордиться собой.

Сотовый телефон на пластиковом ящике рядом с пиццей внезапно запищал.

– Как поживаешь, арестант? – услышал я очень приятный женский голос.

Клер.

– Привет. – Я приглушил телевизор.

– С тобой все в порядке?

– Со мной все великолепно. А как ты?

– Аналогично. Увидела в утренней газете твою улыбку и немножко испугалась.

Клер читала только воскресный выпуск. Значит, газету ей кто-то подсунул. Может, тот тип, что отвечал по ее телефону. Интересно, сейчас Клер тоже с ним?

– Вышло довольно занимательно. – Я рассказал об аресте и тюрьме.

Клер явно хотела поговорить. Похоже, кроме меня, собеседника не нашлось, и – невероятно! – она искренне встревожилась:

– Чем грозит обвинение?

– Кража со взломом тянет на десять лет, – буркнул я, ликуя в душе от ее беспокойства.

– Из-за досье?

– Да. Но никакой кражи не было.