Моя малышка - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Кубика cтр.№ 36

– Тебе что, не нравится в школе? – спрашивала Эмбер Адлер.

– Да нет. Нравится, – отвечала я.

– Какой твой любимый предмет? – интересовалась она.

Школьных предметов я знала мало, поэтому наугад ляпнула – математика.

– Но, Клэр, тут написано, что по математике у тебя двойка.

Тогда я пожимала плечами и говорила, что предмет, конечно, интересный, но сложный. В ответ Эмбер Адлер принималась в очередной раз напоминать, как мне повезло, что Джозеф с Мириам взяли меня к себе. Редкие опекуны могут похвастаться такой снисходительностью и пониманием по отношению к трудному приемному ребенку.

– Старайся лучше, – велела она, а разговаривая с Джозефом и Мириам, предлагала подыскать репетитора.

В письмах я рассказывала маленькой Лили, как мне живется в большом городе, Омахе. Описывала здания, которых никогда не видела, но, как предполагала, именно так они и должны выглядеть. Омаха сильно отличалась от Огаллалы. По крайней мере, такое впечатление у меня складывалось по запахам, звукам и поведению играющих на улице детей. Когда мы с Лили жили дома, мама нам рассказывала про Омаху – о людях, зданиях, музеях и зоопарках. В своих письмах я писала про братьев, с которыми почти не разговаривала, и про школьных друзей, которых вовсе придумала. Хвалила добрых учителей в своей школе.

Лили-старшая писала ответы. В подробностях описывала, что они с Полом подарили Роз (Лили), когда ей исполнилось четыре годика. Новый четырехколесный велосипед с детским сиденьем, светло-зеленый с розовым, с кисточками на руле и белой плетеной корзинкой. Фотографии, конечно, прилагались. Вот маленькая Лили сидит на велосипеде в защитном шлеме, а Пол Зигер подталкивает ее сзади. Следом бежит кокер-спаниель. Потом Лили-старшая рассказала, что скоро они едут отдыхать на пляж, в Калифорнию. Роз (Лили) в первый раз увидит океан. Лили-старшая поинтересовалась, бывала ли я когда-нибудь на курорте? По такому случаю Роз (Лили) купили новый купальник и пляжное платьице. В следующий раз Эмбер Адлер привезла рисунки моей сестренки – океан, рыбки и какие-то кляксы на песке, отдаленно напоминающие ракушки. А в небе – ярко-желтое солнце с лучами на весь лист. На обратной стороне Лили-старшая аккуратным красивым почерком вывела: «Роз (Лили), четыре года».

Зигеры были люди неплохие, даже, пожалуй, хорошие. Со временем я это поняла. Но одно дело – то, что понимаешь умом, и совсем другое – что чувствуешь сердцем.

Утром Зои неохотно подбирает для Уиллоу другой наряд – черные легинсы, которые дочке слишком коротки, а гостье будут еще короче, – и спортивную кофту, забрызганную краской. В прошлом году Зои в ней ходила на рисование.

– Зои, – укоризненно произношу я, – она же вся грязная.

– Ладно, – отрывисто бросает дочка, сдернув с вешалки запасную форменную кофточку и сунув ее Уиллоу в руки. – Держи.

Девочки завтракают кукурузными хлопьями, потом Зои скрывается в ванной и одевается в школу. Руби крепко спит у меня на коленях. Наконец-то – с пяти часов утра малышка плакала и нервничала. Проснулась из-за вновь поднявшейся температуры. Когда ребенок плачет, его надо укачивать. Кресла-качалки у нас не было, поэтому я прижала малышку к груди и ходила с ней по квартире, пока Руби наконец не успокоилась, а у меня не разболелась спина. Но мелкие неудобства меня не смущали. Я испытала такое глубокое удовлетворение, когда Руби наконец устала кричать и медленно закрыла глазки.

Только тогда я опустилась в кожаное кресло. Сидела и не сводила глаз с чуть подрагивающих ресничек Руби, с ее крошечных пальчиков, крепко обхвативших мой большой палец. Смотрела на крошечную ножку, с которой на пол соскользнул кружевной носочек. Любовалась тонкими волосиками, пушком на головке, белой кожей. Сидела, как завороженная, и совсем потеряла счет времени. Забыла, что пора вести Зои в школу, а самой бежать на работу.

Не успела опомниться, а Зои уже стояла в дверях, набросив на плечо портфель. Дочка одета в куртку, застегнутую только наполовину. На запястье висит зонтик.

– Идешь? – спрашивает она.

Окидываю взглядом собственный наряд – халат и теплые тапки из овечьей шерсти.

– Мама! – рявкает Зои.

Только что заглянула в комнату и увидела, что я до сих пор в пижаме. Не двигаюсь с места, боясь разбудить Руби. С языка само собой срывается «тсс». Нельзя, чтобы Зои своими криками потревожила ребенка.

Дочка хмурится и с недовольным видом поглядывает то на часы, то на меня. Напряженная поза сменяется подчеркнуто расслабленной. Зои опускает плечи и горбит спину, рюкзак соскальзывает с плеча на локоть. Дочка вешает его обратно и выразительно вздыхает.

Шепчу:

– На работу сегодня не пойду.

Вот так, сразу, я приняла решение.

– В школу идешь одна, – прибавляю я, ожидая, что Зои сейчас запрыгает от радости. Дочка ведь давно упрашивала, чтобы я перестала ее провожать. Лучшая подруга Зои, Тейлор, ходит в школу сама, а моя Зои, получается, отстает.

Но восторгов что-то не видно. От удивления Зои открывает рот, потом с непередаваемым презрением интересуется:

– Как это – на работу не пойдешь? Ты ведь каждый день на нее ходишь.

Истинная правда. Даже когда у маленькой Зои был грипп, больничные брала крайне редко и только в самых исключительных случаях. Часто уговаривала остаться дома Криса, а когда муж не мог, звонили его родителям, живущим в западном пригороде. Если и они не имели возможности посидеть с внучкой, обращались к Грэму.

Но, глядя на крепко спящую у меня на коленях Руби, понимаю, что просто не могу уйти, и все тут. Мой палец по-прежнему зажат в пухлом кулачке.

– Много отгулов накопилось, – тихо поясняю я и напоминаю Зои, чтобы не забыла взять в школу обед. На кухне в бумажном пакете лежат «муравьи на бревне», вегетарианские пирожные из зелени с изюмом. С тех пор как Зои принялась «следить за весом», это ее излюбленное лакомство. Пытаюсь припомнить, следила ли я за весом в двенадцать лет. Очень сомневаюсь. Этот период у меня тоже начался гораздо позже, чем у дочки – лет в шестнадцать – семнадцать. Зои хватает пакет. Бумага громко хрустнула. Руби пошевельнулась и совсем чуть-чуть, едва заметно приоткрыла глазки. Потом потянулась и снова крепко уснула как ни в чем не бывало.

– Хорошего дня, – шепотом желаю Зои.

Дочка небрежно бросает:

– Пока.

Выходит в коридор, оставив дверь комнаты нараспашку. Приходится просить Уиллоу, чтобы закрыла. Надеюсь, Зои не забудет, что нельзя никому рассказывать про нашу гостью – ни одноклассникам, ни тем более учителям. Укрывать беглеца в течение более двух суток считается преступлением класса «А». Наказание – до года тюремного заключения, несколько лет условного срока или крупный штраф.

Но одно дело – знать, и совсем другое – думать, что все это может относиться к тебе. Трудно поверить, что сейчас к нам домой заявится полиция или что меня будут судить только за то, что помогла бедной девушке с ребенком. Интересно, где были эти хваленые полицейские, когда Уиллоу поставили огромный желтый синяк на лбу? Или когда ее совращал какой-нибудь похотливый тип? Интересно, как она рожала Руби? Неужели одна, ночью, в темном переулке, под ржавой пожарной лестницей и капающим кондиционером? Лежала, опершись об изрисованную граффити кирпичную стену, между кишащими крысами мусорными баками, а крики роженицы заглушал шум большого города.