Дочь палача и Совет двенадцати - читать онлайн книгу. Автор: Оливер Петч cтр.№ 67

В конце концов лекарь решил кого-нибудь расспросить. Мимо как раз проходил старик и тянул за собой упирающуюся корову.

– Доктор, хм… – Старик задумчиво почесал нос. – В последний раз я видел его в сиротском доме. Попробуйте там поискать.

– И как мне пройти в этот сиротский дом? – спросил Симон.

Старик ухмыльнулся.

– Проще всего идти на крики.

Он показал на приземистое строение справа, откуда действительно доносился рев младенцев. Фронвизер спешно двинулся к нему, вошел – и его сразу поглотили шум и зловоние. Он насчитал по меньшей мере два десятка детей, в большинстве своем совсем еще маленьких, лежавших в колыбельках. Пеленки у них были грязные, лица худые и красные от крика. Должно быть, младенцы здорово проголодались. Еще несколько ребят постарше сидели за столом посреди комнаты, и сердитая на вид нянька раскладывала кашу по тарелкам. Увидев Симона, она посмотрела на него, как на вора.

– Эй, а вы что тут забыли? – проговорила женщина сквозь зубы, которых осталось не так уж и много. – Вы крестник или просто принесли еще одного крикуна? Где, по-вашему, мне их всех разместить?

– Всё в порядке, Марта, – послышался голос из глубины комнаты, от недостатка окон погруженного во мрак. – Этот господин пришел ко мне. Я прав?

Симон обрадовался – он действительно разыскал Малахию Гайгера. Как и накануне, доктор был в простой черной мантии, борода аккуратно подстрижена, правый глаз странно увеличен. Симон присмотрелся – и лишь тогда понял, что это из-за монокля. Гайгер с улыбкой снял его.

– Я ношу монокль в основном потому, что детям нравится, – объяснил он, протягивая руку. – Как уж там ваше имя, любезный коллега?

– Э… Фронвизер. До… Доктор Фронвизер из Шонгау, – пробормотал Симон. Ему не верилось, что прославленный врач назвал его коллегой.

– Мне понравилось ваше вчерашнее заключение, – продолжал Гайгер. – Коротко и правдиво, как и должно быть. Жаль, что наш разговор вышел таким коротким… Но казначею Пфунднеру действительно приходится нелегко с женой. Не принимайте близко к сердцу его грубое обращение. Следует отдать ему должное – хотя бы за его умения на посту казначея. Он многое сделал для этого города, – доктор пожал плечами. – А вот в качестве супруга он вряд ли заслуживает такой похвалы.

– Я не хотел прерывать ваш разговор. Мне хотелось лишь…

– Пройдемте сюда, – перебил его Гайгер и шагнул к одной из кроваток. – Быть может, вы дадите мне ценный совет.

В колыбели лежал младенец примерно шести месяцев, с ног до головы покрытый язвами. Он жалобно кричал и без конца царапал себе лицо, исчерченное кровавыми полосами.

– Бедняжку прошлой ночью оставили перед больничной церковью, – сообщил Гайгер, с сочувствием глядя на младенца. – Это уже третий ребенок за месяц! Двое других были и вовсе новорожденными. Очевидно, что дети внебрачные, матери просто отказались от них… – Доктор покачал головой. – С тех пор как прежний курфюрст Максимилиан ужесточил законы против распутства, такие случаи повторяются все чаще. Прямо напасть какая-то!

– По крайней мере, женщины не убили малышей, – пробормотал Симон. Он понимал, что сейчас не самый подходящий момент, чтобы заводить речь о своем трактате.

– Тут вы правы, – согласился Гайгер. – И тем не менее это преступление. Кого в этом винить, женщин или всех нас, пусть судят другие, – он показал на плачущего младенца. – Типичный случай чесотки, особенно часто наблюдается в бедных семьях. Описана еще великим Авенцоаром из Севильи. Как бы вы поступили, любезный коллега?

– Хм, ну…

Симон прокашлялся. Чесотка была ему знакома. Старый цирюльник в таких случаях часто предписывал церковную пыль, которую соскребал в базилике Альтенштадта. Или советовал больным натираться кашей из перемолотого зерна. Симон сомневался, что доктор Гайгер поддержит такие методы.

– Константин из Африки считал, что природа сама выгоняет скверные жидкости на поверхность кожи, дабы очистить тело… – Симон стал вспоминать скудные сведения, полученные во время учебы. – Но я скорее согласился бы с арабским ученым Аль-Табари. Он утверждал, что чесотку вызывают крошечные существа, которые вгрызаются в кожу. Чтобы их уничтожить, я применяю мазь из серы и ртути.

– Ртуть, хм… Интересно, – Гайгер наморщил лоб. – Может, и мне стоит как-нибудь попробовать… Как правило, детей у нас помещают в специальные комнаты и окуривают. Это дает хотя бы временный эффект, как с надоедливым гнусом. К сожалению, в данном случае паразиты настолько мелкие, что их нельзя разглядеть, не говоря уже, чтобы потом раздавить.

Симон вспомнил книгу, которую вынес из лавки на Зендлингской улице. Это был труд об увеличительных стеклах, с помощью которых якобы можно рассматривать самых крошечных существ. Он решил сегодня же вечером снова полистать ее. Возможно, там упоминалась и чесотка.

Гайгер заботливо склонился над ревущим младенцем и натер язвы мазью из своей сумки. Симон, помогая ему, перевязал младенцу ручки. Так ребенок хотя бы не расцарапает себе лицо. Потом они перешли к следующей кроватке, где лежала годовалая девочка, на вид бодрая и здоровая. Правда, у нее была заячья губа. Глаза у девочки засверкали, она улыбнулась Гайгеру и Фронвизеру.

– Девочка появилась на свет здесь, в родильном доме, – печально сообщил доктор. – Мать отказалась от нее и оставила здесь. Потому что сама очень нуждалась. Бедняжке, видимо, не суждено вырасти в семье, а девочка ведь вполне себе полноценная…

Симон невольно подумал о собственной дочери. Косолапие обрекало ее на жизнь, полную невзгод. Но у Софии, по крайней мере, были родители, и они заботились о ней. И она не станет изгоем, как эта девочка.

– Мне показалось, эта больница куда обширнее, чем просто приют для старых и больных, – проговорил Симон, перебирая пальчики девочки.

Доктор Гайгер кивнул.

– Помимо обычной лечебницы для престарелых, здесь есть сиротский дом, родильня для бездомных женщин и даже дурдом.

– Дурдом? – удивился Фронвизер.

– Да, туда помещают тех, кому не подчиняется рассудок, – Гайгер вздохнул. – Им тоже нужен уход. Раз в неделю я исполняю здесь свой христианский долг, на протяжении тридцати лет! В остальные же дни взрезаю фурункулы богатеям или лечу их подагру, на которую они обрекли себя собственным обжорством. Мир несправедлив, – он покачал головой и взглянул на Симона. – Но что же мы говорим только обо мне. Скажите, любезный коллега, что привело вас в Мюнхен?

«Наконец-то пробил мой час», – подумал Симон.

– Дело в том… – начал он и полез в сумку, где лежали его записи.

В этот момент раздался нечеловеческий вопль. Фронвизер вздрогнул. Было очевидно, что кричали в каком-то из соседних строений.

– Господи, что это? – спросил он с ужасом. – Можно подумать, там кого-то пытают!

– Боюсь, это одно из тех убогих созданий, о которых я говорил, – ответил Гайгер. – Пойдемте со мной. Надо посмотреть, что стряслось.