– Почти ничего. У меня в голове только вопросы. Ты позвонил,
сказал, что тоже получил весточку, и поинтересовался, не намерен ли я звонить
судье. Допустим, я ответил бы: да, непременно!
– Телефоны в особняке все равно не работали.
– Почему?
– На щитке в подвале был разъем.
Рэй кивнул. Открыта еще одна маленькая тайна.
– К тому же судья и так поднимал трубку не чаще раза в
месяц,– добавил Форрест.
– Когда ты переписал завещание?
– За день до его смерти. Нашел старое, оно мне не
понравилось, и я решил разделить имущество поровну. Смешно, правда? Поровну! Я
думал, являясь единственными наследниками, мы поделим отцовское достояние
пятьдесят на пятьдесят. Я не знал, что юристов учат на все накладывать лапу,
красть у брата, прятать то, что они обязаны охранять. Я хотел быть честным.
Какая глупость…
– Когда он умер?
– За два часа до твоего приезда.
– Это ты его убил?
Молчание.
– Ты?
– Его убил рак.
– Подожди, подожди.– Рэй подался вперед, готовясь нанести
очередной удар.– Восемь дней ты торчишь рядом, заботишься, а за два часа до
моего появления судья благополучно умирает?
– Совершенно верно.
– Лжешь.
– Я помог ему сделать укол, доволен? Он кричал от боли, не
мог есть, пить, пойти в туалет и ходил под себя. А тебя там не было. Там был я.
Я одел его, переложил на кушетку, побрил. Он не сумел сломать головку ампулы. Я
ввел морфий, и он уснул. Мне оставалось только покинуть дом. Потом пришел ты, увидел
отца мертвым, обнаружил деньги. Продолжение тебе известно.
– Ты знаешь, откуда они взялись?
– Нет. Откуда-то с побережья скорее всего. На это мне
наплевать.
– Кто сжег самолет?
– Поджог самолета – это преступление. Мне о нем ничего не
известно.
– Не тот ли человек, что преследовал меня целый месяц?
– Он. Вернее, они, поскольку их было двое. Познакомился я с
ними давно, еще в тюрьме. Они действовали как профессионалы, а ты вел себя
слишком легкомысленно. Под задним бампером «ауди» находился «жучок», и все твои
перемещения отслеживались благодаря прибору «Джи-пи-эс»
[30]
. Безукоризненная работа.
– Для чего потребовалось уничтожать особняк?
– Подчеркиваю: преступлений я не совершал.
– Ради страховки? Или, может быть, ты просто хотел лишить
меня моей доли наследства?
Форрест покачал головой. Дверь внезапно раскрылась, в проеме
возникло лицо Эллисон.
– У вас все в порядке?– сделав ударение на «все», спросила
она.
– Все великолепно, мэм, все замечательно.
– Еще семь минут.– Она притворила дверь.
– Я хотел всего лишь половину, Рэй.
– Забирай.
– Слишком поздно. Теперь я знаю, как поступить с деньгами.
Ты научил меня, братец.
– Я боялся, Форрест.
– Боялся чего?
– Того, что деньги убьют тебя. Даже не так: ты сам бы убил
себя.
– Ха!– Форрест взмахнул руками.– Посмотри вокруг. Вот на что
уходят деньги. Самоубийством это не назовешь, скорее, наоборот. Не такой уж я
психопат, как вы все думали.
– Я ошибался.
– Ошибался? Нетрудно признать ошибку, когда тебя уличили.
Рассчитываешь все-таки получить пятьдесят процентов?
– Понимай как хочешь.
– Боюсь, Рэй, боюсь точно так же, как и ты когда-то. Боюсь,
деньги не пойдут тебе впрок. Ты потратишь их на самолеты, на новые машины и
казино. Ты превратишься в мерзавца. Я не могу этого допустить, Рэй.
Рэю стоило больших усилий, чтобы сдержаться. Какой толк от
кулаков? Положение не спасла бы даже пуля – денег он все равно бы не нашел.
– Ну а будущее?– спросил он.– У тебя есть планы?
– Право слово, не знаю. Ничего определенного. Запертому в
четырех стенах остается только мечтать, а когда выходишь, мечты кажутся
детскими фантазиями. Я никогда уже не вернусь в Мемфис – чересчур много там
старых друзей. Я никогда не вернусь в Клэнтон – подышу себе дом где-нибудь еще.
Скажи лучше, как ты? Что намерен делать, упустив свой шанс?
– У меня была своя жизнь, Форрест, и она у меня осталась.
– Это верно. Ты получаешь сто шестьдесят тысяч долларов в
год. Сомневаюсь, чтобы работа отнимала у тебя все силы. Ни жены, ни детей – ты
свободен. Жадность – странная штука, согласись. Ты нашел три миллиона и решил,
что они необходимы тебе все, до последнего цента. У тебя даже не возникло мысли
подкинуть хоть десятку, хотя бы доллар своему непутевому брату. Ты набил
купюрами мешки для мусора и бежал, бежал прочь.
– Я не знал, что делать с деньгами. Как и ты.
– Но ты забрал их все. Ты обманул меня.
– Неправда, Я лишь хранил их.
– Позволяя себе маленькие радости жизни: самолет, казино.
– Нет же, черт побери! Самолет я арендую уже три года, а в
казино я надеялся выяснить, откуда на отца свалилось такое богатство. Дьявол,
неужели прошло всего пять недель?
Рэй почти кричал. В комнату вновь заглянула Эллисон,
намереваясь избавить пациента от неприятной беседы.
– Прошу, подожди.– Старший брат понизил голос: – Коробки с
банкнотами выбили нас обоих из колеи. В тот же день, когда я их нашел, кто-то –
либо ты сам, либо твои приятели, не важно – начал меня запугивать. Ты не можешь
винить меня за то, что я бежал.
– Ты мне солгал.
– А ты – мне. Помнишь? Сказал, будто не виделся с отцом
девять лет. Зачем? С какой целью? Почему не упомянул о деньгах?
– Задай тот же вопрос себе самому.