Дикий барин в домашних условиях - читать онлайн книгу. Автор: Джон Шемякин cтр.№ 25

– Да что ж мы с тобой за мудаки-то такие? Когда же это кончится?!

Что раздражает меня в природе?

Честный ответ на этот вопрос может обеспечить мне жестковатый медицинский уход и развивающий труд по склейке коробочек на несколько лет. Поэтому привычно совру.

В природе меня раздражает её изнурительная регулярность. Меня бесит природный размеренный и безразличный ко мне педантизм: все эти смены времён года, день-ночь, приливы-отливы, комета Галлея и прочее.

И это я ещё не говорю про природную садистичность – морозы, сосульки-убийцы, ураганы, землетрясения, засухи всяческие. И это я ещё не говорю, что природа вытолкнула нас из уютного животного мира вообще голых, плохо видящих, плохо слышащих, ни хрена не могущих унюхать, бегаем плохо, плаваем недолго, кусаемся слабо. Нет ядовитых зубов, отсутствует хобот, не хватает рогов.

И вот таких нас природа, которую некоторые считают матерью и поклоняются ей среди небрежно разбросанного на полях навоза, снабдила вроде как подарком немыслимым – мозгом! Ай, спасибо!

Это, я вам скажу, примерно так смотрится со стороны: мама отправляет зимой девушку в три часа ночи в загородный парк, куда сбежались выпущенные по случайной амнистии все областные упыри, насильники и живопыры, вроде как за подснежниками. А для сбережения девушкиного дает дочурке таблицу умножения и линеечку логарифмическую. Ну и совет даёт: палку там отломить у дерева, поднатужась, вырвать из почвы ель, обточить её зубами, разжечь костёр с помощью шуршащих колготок, обжечь над пламенем заточенный кол и продержаться в парке неделю-другую на полусырых животных поменьше.

Поэтому природа на меня обижаться не должна. Особенно моя родная, среднерусская. Которая вручает мне свои неизменные символы уныния и астении – берёзки и склонившиеся над погостами плакучие ивы – в качестве своих неизменных символов.

На отдых хочу.

Готовимся к охоте.

Я люблю ездить на охоту. Потому как для меня это – не умерщвление всяческих животных и промысловый алкоголизм на привалах, а демонстрация своего державного отношения к Природе. Природа должна сотрясаться при виде моей властной поступи. Раз Природа обошлась со мной сурово, породив подслеповатого, плохо бегающего, плохо плавающего и лишенного ядовитых зубов меня, то пусть теперь изнемогает в тревоге.

А чего она хотела? Что я буду сладко славить её доброту по отношению ко мне? Нет, матушка, ты согнись до шуршащей листвы, учуяв мои хищнические шаги и кровожадный сип, ты, матушка, посмотри перед собой обречённым взором, вспомни, как решала мою судьбу, не обеспечив самым насущным при рождении. И наградив избыточным. Может, одумаешься на следующем плоде генетических своих безумств, старая? А?! То-то.

На охоту я езжу взимать безнадёжные долги у Создателя. Стреляю мимо, от сырого мяса отказываюсь, кормлю со строгостью белок.

То есть охота для меня – церемониал. Важнейшим элементом которого являются посиделки у меня на чердаке всем составом грядущей экспедиции.

Чердак в старом доме – это мое убежище. Я и дом-то этот содержу только из-за чердака, его послушного уюта и странного потрескивания. Плюс лестница, ведущая на чердак, моральная скромница у меня.

Помню, сидели мы с тогдашней моей невестой на чердаке и степенно пили чай. Пока по скрипучей лестнице бабушка моя поднялась, мы и отпрянуть смогли друг от друга, и книжки открыть. Бабушка заходит, а мы с невестой тогдашней пьём чай, и я чуть форсированным голосом хрипловато читаю вслух Тита Ливия.

Бабушка видит: да тут полная хрестоматия, апофеоз целомудрия. Под её взглядом почитал ещё немного вслух. Ответил на два взволнованных вопроса невесты с разложенного дивана по теме созыва центуриатных комиций.

Бабушка всё смотрит на меня, пришлось всё же одеваться, штанишки там, маечка, трусишки в карман упихнул.

Бабушка подошла и молча посмотрела книжку. Оказалось, что читал я томик поэта Николая Грибачёва.

Невеста поняла, что теперь-то уж она точно невеста. Да и бабушка это начала подозревать с уверенностью.

Отличный чердак у меня был, отличный.

Сидели, значит, на чердаке и порохово грезили об истреблении всего живого в округе. Строили кошмарные планы, проверяли снаряжение, дёргали, скусывали и заправляли.

Я в общем деле подготовки не участвовал. Увлечённо листал удачно найденную книгу «Способы обнаружения присутствия соединений мышьяка и выявление преступных умыслов к отравлению», СПб., 1908.

Анализы по методу доктора Райнша восхищали меня с детства. Там, вообразите, все очень просто. Сосуд с медной сеткой, в сосуде нагреваете то, что вам родненькие принесли позавтракать. Проверьте дома – очень интересно. Если в образце есть мышьяк, то он оседает на медной сетке в виде серого порошка. А потом азотная кислота, то-сё, всё станет ясно мгновенно.

Тут другое интересно: как замаскировать присутствие мышьяка? Вот над чем я бьюсь последнее время. Пока экспериментирую с маскирующей мышьяк бертолетовой солью. Очень многообещающий, я вам скажу, экспериментальный цикл.

Есть ещё метод Марша, рассказывал я заинтересованным собравшимся, так там всё совсем просто! Растворяешь образец в соляной кислоте и нагреваешь до тех пор, пока водород не испарится. Потом газ пропускаешь через нагретую стеклянную трубку. И если стеклянная трубка изнутри зазеркалилась – всё! Кого-то из домочадцев можно подвешивать и спрашивать про виды на облигации.

Представляете?! Простой набор юного химика, а в семье становится гораздо меньше тайн и гораздо больше доверия друг к другу! Плюс наследники первой и второй очередей что-то там начнут соображать.

Сидим все за огромным столом, куверты, крахмал салфеток, соусники. Тут бодро вкатываюсь я. Благословляю всех взмахом. Прошу всех садиться. Вносят первую перемену блюд. Я тягуче наблюдаю, как мне накладывают в тарелку с монограммой кайзера Вильгельма диетическую манную кашу с цукатами и топлёными пенками под ореховой крошкой.

И внезапно! Брам-бара-ра-рам! Вбегает лаборантка смуглая в условном халатике. Вкатывает на хромированной тележке колбы, горелку, пузырьки. Я цап очки химические! И давай шурудить над образцом, поблёскивая глазами на собравшихся. Те с каменными лицами сидят, а пальцы нервически пляшут и комкают воздух. Так, родненькие, что тут у нас? Ага… Причудливо на сей раз, кто-то подготовился… а это что? вот оно… сейчас, сейчас! Несите парафин – будем следы снимать!

И книжкой доктора Райнша об стол – н-на! Н-на!

Здорово, правда?

Все будущие охотники слушали с огромным вниманием. Мои чердачные лекции в старом доме скоро станут прибыльными.

Послушав лекцию и рассмотрев в микроскоп налёты с языков, разговорились по логической неумолимой связи о кредитах.

Я никогда не брал никаких кредитов. Я патриархален, я по грудь вкопан в медно-каменный век, в котором меру за меру берут сторицей и правой рукой. Не успел взять в долг мешок полбы, а уже волочёшь на верёвке дочь единственную на ярмарку.