Русский аркан - читать онлайн книгу. Автор: Александр Громов cтр.№ 35

– Кстати. С чего ты взял, что замышляется пожар? – прищурился Акакий Фразибулович.

– Ну а как же… Сам слышал, как их превосходительство… Выжечь, грят, клоповник. Так и сказали. А еще держать операцию в тайне от всех, особливо от пристава Мясницкой части, чтобы тот не упредил хитровских паханов… Чего ж тут не понять?

– А, ну-ну… – Объяснять Сене Тузику, что от фигуры речи до намерения спалить часть города дистанция огромного размера, Царапко не стал. Официально он до сих пор не был посвящен в замысел полицейской операции, но из личных источников информации твердо знал, что ни о каком поджоге Хитровки Чомгин не помышляет. На самом деле с ведома и полного одобрения генерал-губернатора планировалась масштабная операция по выселению целого квартала с последующим сносом зданий и новой застройкой освободившейся земли. Владельцев хитровской недвижимости радением Чомгина удалось прижать, и городская казна не разорилась на покупке. Более того, от продажи в частные руки городского участка, освобожденного от хитровских трущоб, ожидалась хорошая прибыль. И никаких погорельцев, никаких пепелищ.

Но то была теория. На практике Акакий Фразибулович очень хотел бы посмотреть, как полтысячи полицейских при поддержке армейской части захватят Хитровку без сопротивления со стороны ее обитателей. Небывалое бывает, но редко. На практике не обойдется без драк, без стрельбы и, уж конечно, без пожаров.

Кто отвечает за операцию? Князь Чомгин. А позвольте спросить, ваше превосходительство, какие силы пожарных привлечены вами для участия в операции, дабы оперативно подавлять очаги возгорания? Гм… И только-то? Ну-с, желаю успеха…

С намерением городской верхушки собраться с духом и, перекрестясь, покончить наконец с вековой хитровской язвой на теле города Царапко был в основном согласен, но некоторые свои поправки все же имел. Самое главное: его, начальника московской сыскной полиции, даже не поставили в известность! А следовало бы. И работы-то немного: навострить агентуру, одну ночь не поспать – зато добрый десяток знаменитых воров да налетчиков можно было бы выловить, когда они начнут метаться, разбегаясь по запасным хазам да малинам…

Но кто такой Царапко для Чомгина? Чужак. Отвечающий за Хитровку пристав Мясницкой части, которого тоже не поставили в известность, хоть вор, да свой. А Царапко – чужак. С какой стати помогать чужаку в его работе?

Ай-ай, нехорошо, ваше превосходительство… Зачем же так явно напоминать, что птицу чомгу зоологи относят к семейству поганок?

Акакий Фразибулович внимательно прослушал запись с указанного Тузиком валика. Ничего особенного в записанном разговоре не было – обыкновенное уточнение деталей предстоящей операции, – но слова «выжечь клоповник» действительно прозвучали, притом вполне явственно. И посторонние шумы не помешали, и голос узнать можно.

Неосторожно, ваше превосходительство, неосторожно… Можно назначить себе недруга и бороться с ним, но к чему давать ему в руки оружие? Две глупости сразу. Оружие, положим, бесчестное, вроде крапленой колоды, – ну так не заставляйте пускать его в ход! Не будите лихо, ваше превосходительство, тем более что пожары по вине вашей светлости и впрямь будут…

– Долго мне еще тут куковать? – недовольным голосом осведомился Тузик.

– Что, надоело?

– Не то слово. Мне бы прогуляться чуток, хоть ночью, ноги размять. В пивной бы посидел, на людей поглядел… Пива бы парочку… холодненького…

– Скажи уж сразу: дружков из «Пересыльного» предостеречь хочешь, чтобы на крышах не отлеживались, а ушли заранее, – фыркнул Царапко. – Не так разве?

Тузик совсем набычился.

– Может, и так, – проговорил он сумрачно. – Сами, чай, знаете: я на вас работаю, а дружков своих не продавал.

– А и не надо. Без тебя продавцы найдутся.

– Добром прошу, – сказал Тузик.

– А не то сбежишь? Ну-ну, беги. А лучше не валяй дурака. Вся Хитровка уже знает. Его превосходительство так спланировал секретную операцию, что твоим дружкам ничего не грозит, если только они не окончательные олухи…

Успокоенный Сеня Тузик получил распоряжение продолжать наблюдение за окнами обер-полицмейстера, включать фонограф при подозрении на интересный разговор, воздержаться сегодня от чтения книжек и на время забыть о паре холодного пива. А Царапко отбыл, унося под мышкой короткий тубус с восковыми валиками.

Дальнейший путь пролетки был крайне замысловат, но окончился в каких-нибудь полутораста саженях от места работы верного Тузика, в Большом Гнездниковском переулке. Давно обещанный Акакию Фразибуловичу переезд его Управления в новое просторное здание на Петровке откладывался в который раз. Сыскная полиция теснилась в небольшом особнячке, половину которого занимал архив, и в крохотных комнатушках-пеналах следователи падали в обмороки от духоты.

Тубуса с валиками при начальнике московской сыскной полиции уже не было. Оный тубус обрел временное пристанище в погребе мещанки Акулины Власьевой рядом с вареньями и соленьями – и скрытно, и прохладно. Было бы верхом глупости держать такой материал в Управлении. Подобно многим московским аборигенам Акулина была рада услужить Царапко, в свое время спасшему от мошенников ее невеликий капиталец. С профессиональной цепкостью Акакий Фразибулович накрепко запоминал обиженных им людей, но еще крепче запоминал облагодетельствованных. Первых следовало всего-навсего остерегаться; ко вторым можно было обратиться с просьбой. Девять из десяти не откажут – особенно если просьба будет пустячной. Почти все мы наипрекраснейшие люди, когда дело касается пустяков…

С такой светлой мыслью Царапко выслушал несколько кратких докладов по текущим делам, кое-что уточнил, кое о чем распорядился, а затем потребовал себе на стол холодного крепкого чаю с лимоном и сводный список задержанных за сутки женщин. С тех пор как до каждого московского городового была доведена задача ловить мошенницу с приметами великой княжны, полиция просто сбесилась. По-видимому, от жары у всего города размягчились мозги. Будочники и квартальные пугали обывателей грозными взглядами и зверским шевелением усов. Околоточные надзиратели радовались, как дети, каждой новой жертве, пищавшей в лапах у городового. Приставы ежедневно доносили о многих десятках особ женского пола в возрасте от восьми до шестидесяти лет, задержанных «до выяснения». А выяснять приходилось Царапко.

Не с нуля, понятно. Давно уже к каждой части были прикреплены толковые люди из сыскного. Тщательнейшим образом проинструктированные самим Акакием Фразибуловичем, они производили первичный отсев, не смея замахиваться на большее. Поданные ими списки поступали в Управление, где немолодой коллежский секретарь Сепетович, плавая в собственном поту, сводил их воедино и лично перепечатывал для начальства.

Сегодняшний список насчитывал тридцать семь фамилий. Царапко знал, что четыре пятых возможных кандидаток на «аферистку, дерзающую выдавать себя за великую княжну» уже отсеяны. Но и тридцать семь – многовато.

– Что это, Сепетович? – несколько брезгливо спросил он, ткнув пальцем в первую же фамилию.